Михаил Светов, Либертарианство, Политика, Эхо Москвы, Навальный, ФБК, Венедиктов, что такое либертарианство, Светов, Анимация про либертарианство, Мультфильм про либертарианство, Либертарианское. Либертарианство отстаивает право на свободное перемещение людей, в том числе для иностранцев.
Либерализм и либертарианство
Что такое либертарианство. В «Уложении» зафиксированы признаки, отделяющие либертарианство (по сути, модернизированный вариант анархизма) от либерализма. Либертарианцы и правоДля оттачивания своей аргументации обычно изучаю позиции политико-правовых оппонентов. Самым слабым в этом отношении представляется лагерь либертарианцев, по крайней мере, их российское ём, к примеру, сайт. Политическая теория либертарианства. Либертарианство — идеология, предполагающая минимальное вмешательство государства во все сферы жизни общества.
Р. Вахитов. «Революция» либертарианцев и молчание народа
Вслед за ним многие сторонники личной и экономической свободы также стали называть себя либертарианцами, чтобы отличать себя от "либералов", под которыми в США и некоторых других странах начиная с XX века понимают сторонников личной свободы и государственного перераспределения ресурсов, включая социал-демократов и умеренных коммунистов Слайд 5 Люди, оказавшие влияние на идеи либертарианства Слайд 6 Описание слайда: Ключевые идеи Индивидуализм Права личности Спонтанный порядок Верховенство права Свободные рынки против гос. Слайд 7.
Второй — боязнь предстоящих последствий внедрения либеральной модели. Рассмотрим их боле подробно. В свое время А. Хиршман раскрыл анатомию реакционной риторики в адрес прогрессивных реформ. Как правило, она использует три приема — доказывает извращение, тщетность и опасность проводимых реформ [2]. Если воспользоваться этими приемами, то аргументы российских оппонентов либертарианства можно свести к следующим тезисам.
Во-первых, главная цель либеральных реформ — повышение эффективности производства и рост конкурентоспособности национальной экономики — не была достигнута. Вместо этого получили прямо противоположный результат — разрушенное производство, стагнирующая промышленность, развал науки и образования, превращение страны в сырьевой придаток мировой экономики и т. Таким образом, налицо извращение всех обещаний и чаяний. Во-вторых, плачевный результат получен, несмотря на титанические усилия правительства по его недопущению. За годы реформ были приняты тысячи новых нормативных актов либерального толка, была многократно преобразована вся административная система государства, созданы специальные службы по защите либеральных завоеваний, потрачены миллиарды долларов на построение новой системы хозяйствования и т. Тем самым налицо эффект тщетности всех усилий. В-третьих, либеральные реформы дали множество непредвиденных побочных результатов, которые являются откровенно отрицательными. Так, реформы привели к разрушению целостности общества, возникновению различных форм вопиющей нищеты и бедности, породили социальное расслоение и неравенство, обострили межнациональные конфликты и т.
Следовательно, все либеральные реформы были изначально опасны, а потому и породили неприемлемые социальные издержки. Разумеется, подобная критика является откровенно реакционной, однако ее наличие уже само по себе позволяет раз и навсегда очернить либертарианство в глазах простого населения, фиксируя разочарование в его практических результатах. Между тем еще больший потенциал антилиберального протеста заложен и в будущих социальных инновациях капиталистической модели развития. Расширяется спектр платных услуг населению, правительство взяло курс на сворачивание бесплатного образования и здравоохранения, транспортные тарифы и тарифы на услуги ЖКХ постоянно растут, все прежние социальные лифты не работают, коррупция нарастает и т. Все эти тренды пугают население и подогревают критику либертарианской модели экономики. Примечательно, что между уровнем экономического мышления и симпатиями к либертарианству имеется вполне зримая связь. Так, люди с хорошим экономическим образованием и зрелым экономическим мышлением, как правило, легко принимают либертарианскую модель экономики и откровенно симпатизируют ей; люди с отсутствием системного экономического мировоззрения крайне отрицательно относятся к идеям либертарианства. Разумеется, такую закономерность официально подтвердить нельзя, но наблюдения за общественным дискурсом подводят к ее пониманию.
Ниже попытаемся разобраться, насколько правомерен страх перед грядущими капиталистическими изменениями общества. Общие контуры либертарианской модели общества В литературе уже отмечалось, что развитие капиталистического обществ идет по двум линиям — по пути построения индивидуалистических и общинных институтов [3—4]. Общинные институты ориентированы на более справедливое распределение дохода и предполагают менее жесткую систему частной собственности. Индивидуалистические институты, наоборот, направлены на создание и поддержание неравенства, обеспечение максимально жесткой охраны частной собственности. Соответственно общинные институты предполагают примат государства власти, закона над капиталом, тогда как индивидуалистические институты — примат капитала над законом властью, государством. Разумеется, на практике индивидуалистические институты выстраиваются в пользу крупного капитала и подразумевают политику двойных стандартов, когда богатым дозволено больше, чем бедным. Современная западная модель экономики основана на индивидуалистических институтах, которые и составляют суть либертарианской модели развития. Оправданием такой модели служит тот факт, что она генерирует не только социальное неравенство, но и больший объем инвестиций по сравнению с общинной моделью институтов [4].
В свою очередь больший объем капитала позволяет осуществить более масштабное внедрение технологических инноваций и повысить за счет этого эффективность производства. Однако следствие этого факта оказывается двояким. С одной стороны, технологии вытесняют живой труд и способствуют образованию «лишних» людей. С другой стороны, все занятые работники демонстрируют высокую производительность труда, что позволяет им претендовать на более высокую заработную плату. В долгосрочном периоде такой механизм ведет к неуклонному росту национального богатства. Но по умолчанию предполагается, что созданным богатством смогут воспользоваться далеко не все — в обществе всегда есть когорта неудачников, которым по различным причинам не удалось эффективно «вписаться» в производственные цепочки. Наверное, самым антисоциальным элементом либертарианской модели является ее «нейтральное», предельно равнодушное отношение к наличию целого класса аутсайдеров. Либертарианская идеология полагает, что такое положение дел в порядке вещей и не должно смущать ни политиков, ни обывателей.
В каком-то смысле в своей социальной части либертарианство выступает как абсолютно безжалостная система, оправдывающая любые действия по «усмирению» класса экономических лузеров. Главное — высокая эффективность, которая является основой решения всех проблем, в том числе социальных. Для иллюстрации сказанного можно обратиться к периоду первоначального накопления капитала. Здесь, прежде всего, следует напомнить динамику душевого ВВП в Великобритании. Как оказывается, на протяжении 1500—1800 гг. И это на фоне промышленной революции и колоссального роста производительности труда! По некоторым оценкам, темп роста ВВП в Англии периода 1500—1800 гг. Данные факты говорят о том, что в эпоху первоначального накопления капитала происходил рост неравенства — богатые богатели, а бедные беднели.
При этом сам процесс первоначального накопления капитала, будучи по своей сути переходным периодом между режимом мальтузианской ловушки и режимом экономического роста, продлился примерно 300 лет. Лишь после прохождения этого «черного этапа» в жизни страны начался рост благосостояния обычного населения. Что же означал рост нищеты в период первоначального накопления капитала? Имеющиеся данные поистине впечатляющи. Приведем некоторые из них. В немецких духовных территориях на 1 тыс. Например, в Кельне при числе жителей в 50 тыс. Сосредоточием голодных и нищих во Франции был Париж, в котором число этих лиц достигало четверти всего населения города; на улицах их было столько, что было невозможно пройти.
Писатели того времени даже считали развитие бродяжничества и нищенства признаком богатства страны, необходимым последствием развития цивилизации [5, с. Как относились к нищим и что с ними делали в означенный период? Либертарианская логика невмешательства государства в жизнь беднейших слоев населения была примерно такова: коль скоро имеет место человеческая «склонность к безделью», то и социальная поддержка бедных способствует «бездельничанью» и «развращенности», тем самым не искореняя нищету, а распространяя ее [2, с. Принудительный образ действия в интересах развития промышленности в те времена считался вполне допустимым. Классической иллюстрацией этого принципа служит приказ ландграфа Гессенского в 1616 г. Развитием данного подхода явилось широкое внедрение особых заведений — работных домов, домов призрения и тюрем. С этими заведениями соединялись нередко в том же здании сиротские приюты и дома для умалишенных. Так появилась особая разновидность домов-мануфактур, в которых принудительно насаждался научно-технический прогресс.
Подобные принудительные мануфактуры были коммерческими учреждениями, ибо они сдавались на откуп тому или иному промышленнику [5, с. В дальнейшем происходила интеграция исправительных домов в рамках одного заведения. Например, в Париже в 1656 г. При этом обеспечение кадрами этого учреждения велось самым бескомпромиссным образом: «Все нищенствующие, трудоспособные и нетрудоспособные всякого возраста и пола, которые будут найдены в пределах города и предместий Парижа, будут заключены в Hopital и находящиеся в его ведении места и будут употреблены на общественные работы, на промышленный труд и на обслуживание самого учреждения, по распоряжению директоров его» [5, с. Покидать данное заведение было запрещено, но, несмотря на это, некоторые постояльцы осуществляли бегство; Hopital разыскивал их, подвергал телесному наказанию за побег и водворял обратно. Трудовая повинность в Hopital была тотальной: работали даже старики, калеки и парализованные [5, с. Однако даже такая антигуманная система исправительных домов со временем стала казаться слишком либеральной и чрезмерно терпимой к маргинальным слоям населения. В связи с этим «Новый закон о бедных», принятый в Англии в 1834 г.
Новые правила должны были отвратить бедных от желания обращаться за общественной поддержкой, а те, кто все же сделал это, должны были быть заклеймены позором: их помещали в работные дома, заставляли носить особый наряд, отделяли от своих семей, от общения с нищими вовне; когда же они умирали, их тела передавались в анатомический театр [2, с. Можно сказать, что «Новый закон о бедных» стал апофеозом антигуманной борьбы против бедности. Помимо института работных домов в Британии действовали и иные механизмы «разгрузки» рынка труда: казни, эмиграция свободных граждан в Америку, вывоз осужденных в Австралию, убийства и рост смертности [4, с. В любом случае в основе всех описанных экономических институтов лежит примерно следующая либертарианская логика. Ты — личность, индивидуум, и все, что ты имеешь, — результат твоих личных усилий. Если ты преуспел в жизни, то никто не вправе претендовать на твой успех — твои доходы и собственность священны; если же ты оказался на социальном дне, то это твои личные проблемы и ты не вправе перекладывать их на чужие плечи. И в том, и в другом случае вмешательство извне считается контрпродуктивным. Данный экскурс в историю был сделан только с одной целью — показать социальную сущность либертарианства.
Если перенести принципы либеральной философии на российскую почву, то можно ожидать дальнейшего возрастания социального неравенства, увеличения числа маргиналов всех мастей, подчинение всей государственной политики интересам крупного капитала, обострение классовых противоречий, создание все более современной и эффективной экономики. Все эти результаты способствуют формированию все более жестокого и бездушного общества. При этом «смутное время», как показывает история, может длиться веками. В этом смысле оппоненты либертарианства не так уж неправы, опасаясь негативного хода событий. Следует признать, что дальнейшее последовательное внедрение в России либертарианской модели экономики чревато для страны серьезными испытаниями. Теперь можно задать еще один сакраментальный вопрос: почему в России либертарианская модель экономики всегда вызывала отторжение? И почему в других странах, несмотря на все препоны, эта модель была не только принята, но и последовательно внедрена в жизнь? И есть ли основания для внедрения этой модели в современной России?
Рынок и либертарианская модель экономики: особенности взаимодействия Если посмотреть на политическую карту мира, то не трудно заметить следующие факты. В США возобладала жесткая либертарианская модель экономики, тогда как совсем рядом, в Канаде, имеет место так называемое государство всеобщего благосостояния, то есть система с большими социальными гарантиями, по своей сути очень близкая к социалистической. В Европе скандинавские страны построили рафинированную систему социальной поддержки и социальной справедливости, апофеозом которой является пресловутая модель «шведского социализма». Англия является оплотом либертарианской модели развития, а Россия никогда не могла «переварить» либертарианские принципы организации экономики. В Северной Корее до сих пор социализм, а в Южной Корее — откровенный капитализм. Австралия тяготеет к сильному государству всеобщего благосостояния.
ISBN 978-0865976313. Уолтер Блок.
Либертарианство и либертинизм Джессика Флэниган. Три довода против рецептурного отпуска лекарств. Чандран Кукатас. Иммиграция и свобода. Ужесточение контроля над оборотом огнестрельного оружия и общественная безопасность. Гэри Маузер Дэвид Бергланд. Либертарианство за один урок недоступная ссылка - история. Проверено 17 сентября 2012.
Архивировано 16 декабря 2012 года. Брайан Доэрти. Мировая война против наркотиков: столетие неудач и бесплодных усилий недоступная ссылка - история. Проверено 16 мая 2014. Архивировано 29 ноября 2014 года. У большинства людей мысль, что каждый человек принадлежит исключительно себе, не вызывает удивления. Это утверждение кажется естественным и обычно не оспаривается. Но действительно ли мы правильно понимаем, что такое индивидуальный суверенитет и что он нам дает?
Что это вообще значит - принадлежать самому себе? Впервые концепцию самопринадлежности описал английский философ Джон Локк, чьи идеи оказали огромное влияние на развитие политической философии. В «Двух трактатах о правлении» он писал, что у каждого человека есть право собственности на свою личность, в том числе право выбора, кем стать и чем заниматься. Свобода, по Локку, это не состояние, в котором «каждый делает, что пожелает», - это свобода человека распоряжаться своей личностью, действиями и собственностью, «не подвергаться деспотической воле другого, а свободно следовать своей воле». Допустим, вам принадлежит какая-либо вещь - скажем, одежда, машина, дом или пакет акций. Очевидно, это ваша собственность, которой вы можете распоряжаться, как вам вздумается - точно так же, как вы распоряжаетесь самим собой. Индивидуальный суверенитет значит, что только вы можете решать, как вам распоряжаться собой и своей собственностью. Другие люди не имеют права использовать вашу собственность без вашего на то разрешения либо принуждать вас делать с ней то, чего вы не хотите.
Либертарианство может собрать в себе как «правых», так и «левых», как «белых», так и «красных», как «либералов», так и «консерваторов», как «западников», так и «славянофилов» - просто потому, что либертарианцы считают, что государство не должно делать слишком многого. У людей, которые сходятся в этой мысли, заведомо меньше, чем у остальных, поводов спорить друг с другом о политике, меньше споров о целях и еще меньше - о методах любые насильственные методы быстро получают у либертарианца низкий рейтинг. Люди, которые не хотят или не могут расстаться с классификацией на левых и правых, либертарианцев относят скорее к правым. Скажем, уточнение «левый либертарианец» встречается в разы чаще, чем «правый либертарианец». Этому есть простое объяснение: один из признаков «левых» - недоверие к частной собственности в целом и к деньгам в частности; недоверие сильное, вплоть до предложений полностью уничтожить оба эти института. Но либертарианцы, во-первых, строят всю аргументацию вокруг частной собственности, поэтому для них неприемлемо хоть сколько-нибудь скептическое в том числе «левое» отношение к ней; во-вторых, либертарианцы не считают материальное неравенство разновидностью неравенства политического - а такое отношение к деньгам, в свою очередь, неприемлемо для «левых». Дихотомия «левые-правые» демонстрирует изрядную стабильность. Поляризация выгодна многим: радикалы заинтересованы в том, чтобы оставаться радикалами - это часть их политической идентичности.
Их умеренные оппоненты тоже заинтересованы в том, чтобы радикалы оставались радикалами - маргинальными и разобщенными. Бессмысленность и стабильность этой классификации можно наглядно наблюдать на примере двухпартийной системы США. Партий стабильно две, хотя их идеологии и даже названия не стабильны во времени. Наиболее рефлексирующая часть населения понимает, что выбор между ними искусственный. Так оно и есть. На подобные вопросы лучше не отвечать. Что такое государство? Государство - это великая фикция, с помощью которой каждый пытается жить за счет всех остальных.
Фредерик Бастиа Хотя современное государство сложилось относительно недавно, его существование и необходимость чаще всего принимаются людьми как неоспоримая данность. К счастью, с этой «данностью» можно бороться. По определению Макса Вебера, государство - это организация, которая владеет монополией на легитимное физическое насилие. Большинство людей скажут, что государство защищает их интересы, но при этом на практике будут ругать и неэффективность бюрократии, и коррумпированность должностных лиц, сетуя, что власть развращает тех, кому достается. Все эти претензии справедливы, и либертарианцы - единственные, кто воспринимает их всерьез и считает эти проблемы устранимыми и решаемыми на системном уровне. Действительно, государство неэффективно, коррумпировано и осуществляет репрессии, хотя граждане ожидают, что оно будет защищать их права. Все эти факты взаимосвязаны. Государство состоит из людей, которые тоже совершают ошибки.
Хотя цена их ошибок выше, убытки от этих ошибок терпят все граждане. Это способствует коррупции и привлекает к государственной деятельности людей, не стесняющихся использовать ее для своей личной выгоды. Для защиты своего положения они, конечно, предпочтут не защищать права остальных, а проводить репрессии. Степень зверства, с которой это всё происходит, зависит от того, насколько удачно выстроена система сдержек и противовесов. Либертарианцы считают, что роль государства в жизни общества должна быть минимизирована, а допускают, что его существование и вовсе необязательно. Для того чтобы общество могло существовать, нам несомненно нужны определенные нормы, но их источниками совсем не обязательно должно быть государство. Вполне возможно использование частных норм, которые в процессе конкуренции будут развиваться гораздо более эффективно, чем нормы, которые устанавливаются централизованно. Павел Усанов.
Редко кому нравится, как государство тратит собранные средства, но обычно налоги воспринимаются как неизбежный «общественный договор». Однако либертарианцы принципиально выступают против налогообложения, выдвигая как этические налоги взимаются недобровольно, под угрозой применения насилия, и сами по себе являются таким образом насилием сродни грабежу; никто не может делегировать государству полномочия собирать налоги, так как ни у кого из людей нет полномочий насильно собирать деньги с других людей , так и рыночные доводы налогообложение приносит прибыль в том числе и тем, кто работает плохо. Заменой современной налоговой системе могут служить добровольные сборы на оплату тех или иных услуг, предоставляемых государством или же полностью на частной основе. Несколько мифов о рынке. Рыночек порешает, или почему естественный спонтанный порядок лучше, чем государство Среди людей, не слишком интересующихся общественными науками, ходит огромное количество мифов о рыночной экономике, которые государство успешно прививает еще в школе. Рынок обвиняют во всех проблемах человечества - от бедности до войн. Достаточно оценить эти претензии с точки зрения логики, чтобы убедиться в их ложности. Согласно мифу, «злые капиталисты» наживаются за счет войн, ведя миллионы людей на верную смерть.
На самом деле всё абсолютно наоборот. Предпринимателям войны приносят одни убытки: население беднеет, уменьшается спрос на многие товары и услуги, происходит разрыв отношений с торговыми партнерами за границей и перебои в поставках ресурсов. Частная предпринимательская инициатива и личная свобода первыми попадают под удар военного времени, тогда как государственные структуры лишь разрастаются. Войны часто начинаются с торговых ограничений. По меткому выражению Фредерика Бастиа, если товары не пересекают границы, то их пересекут армии. В условиях свободного рынка немыслимо, чтобы правительства развязывали войны: торгующие страны взаимно заинтересованы в сохранении открытых и дружественных отношений. Но стоит государству начать вести протекционистскую политику направленную на уменьшение объемов торговли с помощью насилия , как оно наживает себе множество врагов, противостояние с которыми зачастую оборачивается военными конфликтами. Войны могут быть выгодны только властвующей элите: непосредственному правительству и сросшейся с ним олигархии, которая возникает как раз из-за действий государства и наживается как на войне, так и на послевоенном восстановлении.
Эти люди наживаются на чужом горе, они - главные бенефициары войн. Утверждающие это люди вряд ли задумывались когда-нибудь о сущности государства. А ведь оно воплощает главную монополию, самую устойчивую из тех, которые только могут существовать - монополию на насилие. Именно поэтому с помощью государства невозможно решить проблему образования монополий. Мало того, правительство, используя свои полномочия, регулярно наделяет привилегиями тех или иных производителей хорошая почва для коррупции. Например, патент это государственная монополия на производство товаров определенного типа. Из-за этого справедливой конкуренции надолго приходит конец, а цены, соответственно, растут. На развитом свободном рынке возможно появление только временной монополии - и только в новообразовавшейся отрасли.
Такая монополия обладает не менее шатким положением, чем любые другие игроки на рынке: стоит ей завысить цены, как появится огромное количество конкурентов. Некоторые монополии, впрочем, являются естественными: например, не везде можно проложить более одной дороги, и не всем хватит частот для радиовещания. Такие монополии будут существовать что на свободном, что на несвободном рынке. В 1990 году 2 миллиарда человек жили в абсолютной нищете. В 2015 - 705 миллионов. В среднем каждый день из нищеты выходили 137 тысяч человек. На свободном рынке богатеют абсолютно все, он выгоден не только для предпринимателей и богачей, но и для широких масс. Мы не считаем условия, в которых проходили эти изменения, «свободным рынком», но согласны, что он в целом куда свободнее, чем в прошлом.
Смысл в том, что очень многие люди не в курсе, что бедность падает, считая при этом нынешний рынок «слишком свободным» и обвиняя его в росте бедности.
Либертарианство прославляет индивидуальную свободу, частную собственность, мирную деятельность, добровольное взаимодействие, невмешательство, финансовую неприкосновенность, ответственность, свободный рынок, свободу мысли и свободное общество. Насилие может быть применено только против человека, совершающего такое насилие, то есть только в качестве защиты от агрессии другого. В общем, никакое насилие не может быть применено против не агрессора. Вот фундаментальное правило, из которого можно вывести весь корпус Либертарианской теории». Принцип ненападения направлен на то, чтобы запретить кому-либо посягать на свободу другого. Это основная предпосылка и стержень философии либертарианства. Агрессия — это инициация неконсенсивного насилия, угроза неконсенсивного насилия или обмана.
Инициация агрессии против личности или собственности других людей всегда неправильна. Сила оправдана только для защиты или возмездия, но не является необходимой. Как либертарианство помогло бы обществу? Если бы мир стал следовать философии либертарианства, то люди стали бы жить свободнее. Любой человек смог бы делать все, что ему заблагорассудится, при условии, что он не угрожает и не инициирует насилие против личности или собственности других людей.
Либертарианство — это реальность или утопия?
Либертарианство – это не тот взгляд на мир, который хорош в рассуждениях и дебатах, сила либертарианства как раз в том, что он практичен, и собран из многих работ по экономике и прочим дисциплинам, включая также художественную литературу. Либертарианская партия состоит из людей свободных профессий и безработных, в своих рядах насчитывает около 300 человек. Современная Либертарианская партия США сформировалась сравнительно недавно – в 1971 году по инициативе известного американского политического деятеля Дэвида Нолана. На каких тезисах базируется либертарианство? На какие направления делится эта политическая философия? Плохие новости.
Либертарианство и политическая теория Роберта Нозика
Эта идеология также признает значение рынка и конкуренции в стимулировании инноваций и экономического роста. Наконец, либертарианство подчеркивает значение толерантности и мирного сосуществования, что позволяет людям различных культур и убеждений жить вместе без конфликтов. В целом, я считаю, что либертарианство является наиболее подходящей идеологией для нашего общества, поскольку она уважает свободу, права и мирное сосуществование всех индивидуумов. Спасибо, что уделили время чтению этого поста. Надеюсь, что вы смогли получить полезную информацию о либертарианстве и понять, почему это идеология может быть подходящей для нашего общества. Если вы хотите узнать больше о наших принципах и ценностях, подписывайтесь на наш канал Либертарианская Россия и присоединяйтесь к нашему сообществу. Вместе мы можем сделать мир лучше, свободнее и более справедливым! Телеграм канал в описании.
Да и «столичные» группировки, конечно же, сложно переоценить. Целевая аудитория партии — студенты из среднего класса, жители столиц, хорошо обеспеченные и не имеющие заметных экономических проблем. Но даже в среде этой целевой аудитории гораздо большей популярностью пользуется социал-либеральный популизм в духе Навального, чем ультра-рыночная утопия, которую предлагают либертарианцы. Необходимо отметить, что либертарианцы, вдобавок, страдают общей болезнью всей нашей либеральной оппозиции — неумением договариваться даже с союзниками.
Вот, вроде бы, только что провели митинг вместе с Навальным и другими правыми — получилось, все довольны. Но, не проходит и нескольких дней, как появляется пост , где половина либеральных партий записана в «кремлёвские мурзилки» сама же ЛПР представлена как «единственная партия, которая пашет». В последнее время, впрочем, либертарианцы действительно стали заметнее — благодаря блогеру Михаилу Светову, активно пропагандирующему их идеи посредством своего канала SVTV на ютубе. Однако, заметность эта распространяется в основном на Интернет.
Несмотря на относительно большое количество зрителей роликов Светова, мало кто из них готов вступать в партию и заниматься работой. Радикальные индивидуалисты — они такие: гораздо приятнее сидеть дома и смотреть аниме про кошкодевочек, чем заниматься политикой. Его выступление было одним из самых ярких на пресловутом «триумфальном» митинге. Неудивительно, что либертарианцы публикуют видеозапись речи Светова каждый день хотя это и выглядит несколько навязчиво.
Как и Навальный ранее, Светов постарался сделать акцент в своей речи на политике, не забыв упомянуть любимую тему люстраций. Он считает как и многие российские правые , что у власти в РФ до сих пор находятся проклятые коммунисты из КПСС, поэтому, на его взгляд, после «либертарианской революции» необходимы люстрации. Тогда левые не «переобуются» и не продолжат обманывать народ и разваливать страну, мешая честной либертарианской приватизации воздуха. Этим они вызвали ярость либертарианцев, которые начали писать о «проклятых леваках из СМИ, боящихся люстраций», и спровоцировали довольно смешной pr-ход: видео с данным выступлением уже несколько дней распространяется по соцсетям, под громким названием «запрещённая речь Михаила Светова», с подзаголовком «о чём молчат СМИ».
Впрочем, до Навального ЛПР далеко — 80 тысяч просмотров за пять дней, мягко говоря, не блестящий результат и это несмотря на то, что либертарианцев очень активно пиарит сам создатель Telegram, Павел Дуров.
Представим себе эталонное свободное общество, например, римскую республику в период её внутреннего расцвета когда республиканские идеалы были сильнее всего. С одной стороны, очевидно, что Рим не существовал "с разрешения", то есть не было такой политической силы, которая могла гарантированно и однозначно принудить его к чему-то. С другой же стороны, мы можем представить себе в этот момент расу сверхразвитых инопланетян, наблюдающих из космоса за землёй. И вот, они смотрят на Рим с полным пониманием того, что при желании могут абсолютно легко поработить всех его жителей.
Но они не делают этого в силу каких-то своих соображений. Они могут это сделать, но не делают, разрешая Риму существовать. Вспоминается та самая аналогия с рабом. За тем лишь исключением, что тут раб даже не знает о своём рабском статусе как-будто бы он из-за травмы потерял память, а хозяин пока не рассказал ему всю правду.
Кроме того, либертарианство ставит в центр внимания принцип неприкосновенности частной собственности, что является важным фактором в построении процветающего общества. Эта идеология также признает значение рынка и конкуренции в стимулировании инноваций и экономического роста.
Наконец, либертарианство подчеркивает значение толерантности и мирного сосуществования, что позволяет людям различных культур и убеждений жить вместе без конфликтов. В целом, я считаю, что либертарианство является наиболее подходящей идеологией для нашего общества, поскольку она уважает свободу, права и мирное сосуществование всех индивидуумов. Спасибо, что уделили время чтению этого поста. Надеюсь, что вы смогли получить полезную информацию о либертарианстве и понять, почему это идеология может быть подходящей для нашего общества. Если вы хотите узнать больше о наших принципах и ценностях, подписывайтесь на наш канал Либертарианская Россия и присоединяйтесь к нашему сообществу. Вместе мы можем сделать мир лучше, свободнее и более справедливым!
Телеграм канал в описании.
Каковы плюсы и минусы либерализма?
Таким образом, либертарианцы, которые включают пацифизм в свои понятия о либертарианстве, являются поддельными либертарианцами. Либертарианство: рассмотрение с позиции аналитической политической философии. Рассматривается либертарианство, представляющее собой современную политическую концепцию, имеющую либеральный идейный бэкграунд. Очевидно, в парадигме этих взглядов, задержания либертарианцев, категорически нельзя объяснить ответственностью за умышленное перекрытие дорог, только и исключительно политическими репрессиями. Студенты-либертарианцы рассказали, чем занимается их партия, насколько удобно совмещать активизм с учебой и как на организацию влияют внутренние конфликты.
Украина как Свободный штат: что означает либертарианство Зеленского
В США один из их представителей Рон Пол, колеблющийся между "Либертарианской партией" и Республиканской партией, отметился многочисленными связями в плане финансирования и организации конференций с группами крайне правых "Обществом Джона Берча", южанами из "Лиги Юга", белыми супрематистами, фундаменталистами Фатимы и др. Другие деятели проприетарианцев отстаивали крайне авторитарные позиции: так, Ханс Херманн Хоппе 4 открыто демонстрировал свою гомофобию, призывал к цензурированию или даже физическому устранению своих оппонентов, отстаивал монархию, не говоря уже о "частной диктатуре", которая, по его мнению, куда эффективнее демократии: ведь только монарх сможет защищать национальные границы так, как если бы это была его частная собственность. Стоит добавить, что в рамках "свободного" рынка проприетарианцы выдвинули и другие положения, помимо наемного труда 5 : такие как восхваление проституции в плане глобального видения общества всеобщей купли-продажи , торговли органами, торговли детьми, детского труда, рабства… Этика для них коренится в частной собственности или иерархии, а не в социальных отношениях равенства. Легко понять, почему проприетарианцы в идейном и экономическом отношении ссылаются на Хайека, Фридмана, Людвига фон Мизеса и других авторов, которые защищали диктатуры или работали при них 6 — в Чили при Пиночета, в Австрии при Дольфусе, в Португалии при Салазаре и фашистской Италии при Муссолини. Нередко ссылаются и на более современный "опыт" таких стран как Тайвань, Гонконг и Сингапур 7. Эта тоталитарная теория, состоящая в защите капитализма любой ценой, логичным образом ведет своих приверженцев к применению нынешних государственных средств, которые они якобы отрицают. В иных же случаях, они отстаивают применение функций суверенного государства в рамках отдельной частной собственности индивидуально или через посредство частных агентств. Замена слова "государство" на слово "агентство" ничего не меняет в этатистской в основе своей практике любых проприетарианцев. Равно как использованием ими термина "анархо-", в ущерб собственной честности, ничего не меняет в мошенническом характере их теорий.
Примечания: 1 Хотя первоначально они отвергали это слово считая его слишком "социалистическим" , особенно Ротбард, который предпочитал термин "нонархизм" то есть, "ни архистский, ни анархистский" , высказываясь за добровольную иерархию 2 "С другой стороны, антидискриминационная иммигрантская политика США и других западных стран на протяжении последних десятилетий фактически создала положение, когда в этих странах легко могут утвердиться и инфильтрироваться люди, которым чужды или даже враждебны западные ценности". Самое лучшее, на что можно надеяться … : — это что демократические руководители станут вести себя «как если бы» они были лично собственниками стран, как если бы они должны были решать, кого допустить к своей частной собственности, а кого исключить из нее. Это означает осуществлять политику крайней дискриминации" Ханс Херманн Хоппе в книге "Демократия: Рухнувший бог", 2001 г.
Чтобы лучше понимать, что же такое либертарианство, стоит знать, как и из какой идеологии оно возникло. Сама идеология появилась после ряда изменений в классическом либерализме и его изрядного «полевения». Либерализм со временем начал терять всё больше и больше свобод. Те же, кто выступал за эти потерянные либерализмом свободы, со временем стали ассоциировать себя с либертарианством. Главные и основные принципы либертарианства: 1. Самопринадлежность — естественное право человека на обладание своим телом и разумом.
Каждый человек обладает некоторой собственностью, включающей и его собственную личность, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав.
Для того, кто действительно верит в нозиковскую теорию титульного обладания собственностью, нынешние права лишь так же легитимны, как и предшествовавшие. Если предшествовавшие права были легитимными, то любое новое распределение, возникающее на основе рыночных обменов, справедливо. Это то, что либертарианцы предлагают в качестве своей теории справедливости. Но следствием этой теории является то, что если предшествующие права были нелегитимны, то таково и новое распределение. Тот факт, что новое распределение возникло из рыночных трансакций, не имеет значения, поскольку никто не имел никакого права передавать эти ресурсы с помощью рыночных обменов.
Это, как и предшествовавшее утверждение, является сущностной частью теории Нозика. Они — две стороны одной монеты. Многие защитники прав собственности не хотели бы заглядывать слишком далеко в историческое прошлое их собственности. Как заметил Блэкстон, «очень немногие побеспокоятся о том, чтобы рассмотреть происхождение и основание этого прапа собственности]. Эта историческая амнезия говорит о многом — попытки исправить прошлые несправедливости в присвоении открывают ящик Пандоры см. Здравый смысл подсказывает, что реальное значение имеет то, способствует ли нынешнее распределение свободе людей и удовлетворению их потребностей или мы должны просто игнорировать любой «первородный грех», связанный с присвоением ресурсов в прошлом см.
Значим результат, как подсказывает здравый смысл, а не историческое происхождение. Но Нозик не может обращаться к этим доводам здравого смысла для того, чтобы оставить в стороне историю, ибо вся его теория базируется на идее о том, что справедливость — это дело «истории», а не «конечных состояний». Он отвергает либеральные и социалистические теории именно потому, что они определяют справедливость через «конечные состояния», такие как удовлетворение потребностей, увеличение полезности или вознаграждение заслуг, в то время как он настаивает на том. Вот почему он называет свою теорию «исторической» концепцией справедливости [Nozick 1974: 153-154; Нозик 2008: 198-199]. Поскольку первичное присвоение было по большей части нелегитимным, теория Нозика не может защитить существующие владения от перераспределения. Но нам всё ещё нужно знать, каким образом первичное присвоение могло бы быть легитимным.
Если нет никакой возможности присвоить себе не принадлежащие никому ресурсы, не нарушая притязаний других людей на равное принятие их во внимание, то нозиковское право передачи никогда не реализуется. Какое первоначальное присвоение абсолютных прав на ничьи ресурсы совместимо с идеей обращения со всеми людьми как с равными? Это — старая проблема для либертарианцев. Нозик опирается на её решение, предложенное Джоном Локком. Эти общинные земли «the commons» прежде могли использоваться всеми для выпаса скота, собирания валежника и т. В результате же их частного присвоения некоторые люди обогатились, в то время как другие потеряли доступ к ресурсам и, таким образом, способность поддерживать своё существование.
Локк желал оправдать этот процесс и, соответственно, нуждался в объяснении того, как люди морально оправданным образом приобретают полные права собственности в мире, где первоначально собственности не было. Ответ Локка или, в любом случае, один из его ответов заключался в том, что мы имеем права присваивать части внешнего мира, если оставляем его другом «в достаточном количестве и такого же качества». Локк понимал, что большинство актов присвоения в отличие от двух вышеприведённых примеров никому не оставляют достаточной доли и такого же качества от присваиваемого объекта. Но Локк утверждает, что присвоение приемлемо, если оно в общем итоге оставляет людей в таком же или в ещё более лучшем положении. И он верил в то, что огораживание общинных земель в общем итоге будет лучше для всех, даже для тех, кто остался без земли. Почему это так?
Часть ответа заключена в так называемой трагедии общих ресурсов. Например, что мы можем присваивать то. Если я добавлю иемною томатного сока домашнею изготовления в океан, какой частью океана я теперь владею? Если я огораживаю забором участок земли, становлюсь ли я собственником земли внутри изгороди, или только земли под забором -- только к последнему действительно примешан мой труд [Nozick IV74:17-1. Нозик 2008: 223. Поскольку земля находится в общем владении, ни один человек не может быть уверен, что он получит выгоду от своих вложений в неё.
Зачем вкладывать труд в выращивание кукурузы на общественной земле, когда каждый имеет право прийти и собрать её? Вкладывать в улучшение земли рационально только тогда, когда я могу исключить тех паразитов, которые будут пожинать блага, не вкладывая труда. Но для этого требуется изъятие земли из общинного владения и дарование кому-то контроля над ней, в том числе право лишать других доступа к ней или выгод от неё. В действительности ситуация ещё хуже. Для индивидов не только нерационально вкладывать свои ресурсы и силы в улучшение общественной земли, но может оказаться рациональным истощать её ресурсы, как только население, использующее общую землю, начинает превосходить её потенциал. Рассмотрим чрезмерный вылов рыбы в океанах, которые остаются чем-то вроде «общинных» территорий.
Рыболовецкие траулеры различных стран вылавливают столько рыбы или ловят её в слишком юном возрасте, до того, как она даст потомство , что некоторые виды рыб поставлены под угрозу исчезновения. Это может показаться иррациональным — люди, занятые в рыболовецкой индустрии, подрывают средства к существованию себя и своих детей. Но с точки зрения каждого капитана траулера или даже каждой страны это совершенно рационально. Нели канадские корабли нс выловят эту рыбу, это сделают испанцы или исландцы. Нет никакого смысла заботиться об окружающей среде, когда никто другой этого не делает: вы просто оставите общие ресурсы менее щепетильным людям. Так что мы все поспешим первыми выловить рыбу, и выловить её в ещё более молодом возрасте.
В результате всё общее нс только не развивается, но фактически часто идёт к уничтожению. Его варварски эксплуатируют. Таким образом, огораживание общинных земель необходимо для того, чтобы избежать их деградации, и способствовать продуктивным вложениям. И если мы допустим огораживание, мы можем с уверенностью предсказать, что даже те, кто останутся без земли, на самом деле будут жить лучше, чем раньше. Они теряют право доступа к общинным землям, но вообще-то они и не получали от них большой пользы. В лучшем случае, они могли только получать небольшие количества неразвитых ресурсов на быстро истощающихся общинных землях.
Взамен этого, однако, новый землевладелец, вероятно, предложит им работу на огороженных землях, и они смогут на свою зарплату купить новые товары, которых не производили раньше, так как раньше ни у кого не было стимулов вкладывать в их производство. До этого им приходилось карабкаться на деревья, чтобы собрать несколько яблок с неухоженных яблонь на общинной земле, пока кто-то другой не собрал их. Теперь на культивируемой земле выращивается множество яблок и другой еды, которую они могут купить за небольшую часть своей зарплаты. Не имеющие собственности лишились доступа к земле, но приобрели доступ к большему количеству продуктов, чем раньше получали с этой земли. Мораль этой истории в том, что, учитывая «трагедию общих ресурсов», от огораживания земли всем, даже не имеющим собственности, скорее всего будет лучше, чем раньше. А это, утверждает Нозик, и есть верный тест на легитимность присвоения: то, что оно не ухудшает чьего-либо положения в общем и целом.
Действительно, Д. Шмидц даже утверждает, что не только позволительно огораживать общинные земли, но это даже является нравственной обязанностью. Оставлять ресурсы в общем пользовании, зная, что они будут истощаться, само по себе означает неспособность оставить их для других «в достаточном количестве и столь же хорошего качества». Единственный способ обеспечить достаточно и такого же качества для наших детей это предотвратить трагедию общин, распределив права собственности на ресурсы [Schmidtz 1990а. Пока всё идёт хорошо. Либертарианцы привели сильные доводы в пользу того,что индивиды, или группы людей должны каким-то образом приобретать контроль над теми или иными частями природного мира и исключать других из пользования ими.
И кажется правдоподобным, что верный тест на легитимность таких присвоений в том, ухудшается ли положение других. Этим реализуется принцип равного принятия во внимание интересов всех людей. Присвоение не нарушает равного принятия во внимание, если не ухудшает ничьё положение. Но что именно означает сделать кому-то хуже? Хуже в каком отношении, в сравнении с какой альтернативой? Он нс объясняет, в чем заключается «обычный процесс» присвоения.
Поэтому не ясно, является ли «неухудшение положения» просто необходимым условием легитимного присвоения вдобавок к «обычному процессу» , или это достаточное условие любой процесс, не ухудшающий положения других, легитимен. Если это не достаточное условие, то он не объясняет, что является таковым см. Cohen 1986а: 123. Ответ Нозика заключается в том, что присвоение конкретного объекта правомерно, если его изъятие из общего пользования не делает положение людей хуже в материальном плане, чем то, когда объект был в общем пользовании. Для примера рассмотрим Эми и Бена, живущих с земли, которая первоначально находится в общей собственности. Эми присваивает столько земли, что Бен не может жить с оставшегося участка.
Может показаться, что этим положение Бена ухудшается. Но Эми предлагает Бену плату за работу на её земле, которая превышает то, что он первоначально получал на своей собственной. Эми теперь также получает больше, чем первоначально, благодаря увеличившейся из-за разделения труда производительности, и увеличение ее доли превосходит увеличение доли Бена. Бен должен согласиться на это, ибо ему не остаётся достаточно земли для того, чтобы жить, как он привык. Ему нужен доступ к присвоенной Эми земле, и она может диктовать ему условия этого доступа, так что теперь он получает меньше половины выгоды от разделения труда. Акт присвоения, совершённый Эми, удовлетворяет оговорки Нозика, потому что ситуация после него в материальном плане лучше и для Эми, и для Бена.
Вообще-то не обязательно, чтобы было лучше для Бена, достаточно, чтобы не было хуже. Таким способом никому не принадлежащий мир оказывается присвоенным с полными правами собственности людьми, являющимися собственниками себя. Нозик полагает, что соблюсти его оговорку можно легко и, таким образом, большая часть мира быстро переходит в частную собственность. Поэтому собственность на себя порождает абсолютное право собственности на внешний мир. Поскольку первоначальное присвоение включает право передачи, мы вскоре получим полностью развившийся рынок производительных ресурсов то есть земли. А поскольку это присвоение лишает некоторых людей доступа к этим производительным ресурсам, мы вскоре получим полностью развитый рынок труда.
И поскольку люди тогда будут легитимно обладать и силами, и собственностью, которыми обмениваются на рынке, они будут иметь легитимные права на все блага, получаемые в результате рыночных обменов. И так как они будут собственниками всех этих рыночных благ, государственное перераспределение для помощи оказавшимся в нелучшем положении было бы нарушением прав людей. Оно было бы использованием некоторых людей в качестве ресурсов для других. Мы можем резюмировать его концепцию следующим образом ср. Cohen 1986я]. Люди являются собственниками самих себя.
Мир первоначально не находится ни в чьём владении. Можно приобрести абсолютные права на непропорционально большую часть мира, если при этом не ухудшается положение других. Сравнительно легко приобрести абсолютные права на непропорционально большую часть мира. Поэтому: 5. Как только люди присвоили себе частную собственность, свободный рынок капитала и труда становится морально необходим. Я сосредоточу внимание на нозиковской интерпретации пункта 3 — на его понимании того, что означает ухудшить положение других.
Это понимание характеризуется двумя чертами: во-первых, «хуже» определяется в понятиях материального благосостояния, и во-вторых, общее пользование, существовавшее до присвоения, выступает в качестве стандарта для сравнения. Критики утверждают, что оба положения неадекватны и что любой правдоподобный тест на легитимность первоначального присвоения укажет лишь ограниченные права собственности. Материальное благосостояние. Как мы видели, причина, по которой Нозик подчёркивает важность собственности на себя, в том, что все мы — отдельные индивиды и каждый со своей жизнью см. Собственность на себя защищает нашу способность реализовывать свои собственные цели, свои «концепции себя», так как позволяет нам сопротивляться попыткам других использовать нас просто в качестве средств для их целей. Можно было бы ожидать, что нозиковское понимание того, что в акте присвоения ухудшаются условия других, также будет подчёркивать способность людей действовать исходя из своей концепции себя, и возражать против любого присвоения, ставящего кого-то в необязательное и нежелательное положение подчинения и зависимости от воли других.
Но заметим, что тот факт, что Бен теперь подчинён решениям Эми, не рассматривается Нозиком при оценке честности присвоения. На самом деле присвоение Эми лишает Бена двух важных свобод: 1 он не имеет никакого влияния в вопросе о статусе земли, которой ранее пользовался — Эми в одностороннем порядке присваивает её, не спрашивая или получая согласия Бена; 2 Бен не имеет никакого влияния в вопросе о том, как будет расходоваться его труд. Он должен принять условия найма, продиктованные Эми, так как иначе он умрёт и, таким образом, должен перестать контролировать то, как проводит значительную часть своего времени. До присвоения, возможно, у него была концепция себя как пастуха, живущего в гармонии с природой. Теперь он должен отказаться от этих стремлений и вместо этого подчиняться командам Эми, которые, возможно, потребуют от него эксплуатировать природу. Учитывая эти следствия, Бену может стать хуже от присвоения земли Эми, даже если это и ведёт к небольшому увеличению его материальных доходов.
Нозику следовало бы рассмотреть эти результаты даже с точки зрения его собственного понимания того, почему важна собственность на себя. Он говорит, что свобода вести жизнь в соответствии с собственной концепцией блага есть высшая ценность, настолько важная, что ею нельзя пожертвовать во имя других общественных идеалов например, равенства возможностей. Он утверждает, что забота о свободе людей жить своей собственной жизнью лежит в основе его теории неограниченных прав собственности. Но его оправдание первоначального присвоения собственности трактует автономию Бена как что-то не имеющее отношения к делу. Интересно,хотя Нозик утверждает, что Бену не стало хуже от присвоения, он не требует, чтобы Бен согласился на присвоение. Если бы требовалось согласие, Бен вполне мог бы отказать в нём.
Если Бен прав в своём отказе, так как ему действительно стало бы хуже, согласно его собственной нематериалистической концепции блага, то присвоение не должно быть позволено. Возможно, Бен ошибался бы, отказывая в согласии, поскольку приобретение в материальном благосостоянии перевешивает потерю в автономии. В этом случае мы могли бы позволить присвоение Эми как акт патернализма. Но Нозик утверждает, что он против такого патернализма. Например, он против обязательного медицинского страхования или пенсионного обеспечения, установленных для собственного блага людей. Но частное присвоение общих ресурсов может также противоречить воле человека, не меньше, чем взимание налога с него.
Если отказаться от патернализма и акцентировать автономию, как это делает сам Нозик в других частях своей теории, то, вероятно, Бен должен иметь право вето на присвоения, лишающие его пользования общинными землями. Учитывая трагедию общин, Бен, весьма вероятно, принял бы какой-то вариант огораживания общинных земель, но он смог бы получить гарантию, чтобы соглашение об огораживании позволяло ему продолжать реализовывать свою концепцию себя4. Произвольное сужение набора возможностей. В оговорке Нозика значится, что акт присвоения не должен делать положение других хуже, чем то, которое было у них, когда земля была в общем пользовании. В книге [Milde 1999] доказывается, что та же проблема подрывает предложенное Д. Готье понимание прав собственности на оснонс идеи взаимной выгоды она обсуждается в следующем параграфе этой главы.
Предположим, что Бен. Это тоже соответствует тесту Нозика. Нозик считает несущественным, кто именно совершает акт присвоения, кто получает прибыли, пока от этого положение того, кто не присваивает, не ухудшается. Нозик, по сути, принимает доктрину присвоения «первому — всё». Но почему мы должны считать честной эту процедуру, а не, допустим, систему, уравнивающую шансы на присвоение? Что является наибольшей ценностью — наша способность руководить собственной жизнью или наша зависимость от произвола по доктрине «первому — всё»?
Рассмотрим другую альтернативу. На этот раз Бен, лучший организатор труда, присваивает землю и добивается ещё большего увеличения продуктивности, позволяя обоим получать больше, чем когда землю присвоила Эми. Им обоим хуже, когда землю присваивает Эми, чем когда бы её присвил Бен. Но Нозик позволяет Эми это сделать, и отрицает то. И это для Нозика единственная релевантная альтернатива. И наконец, что если Эми и Бен присвоят землю совместно, вместе реализуя права собственности и деля труд по согласованию?
Если присвоение проходит в рамках сообщества собственников себя, то почему скорее Бен не должен иметь права на коллективную собственность, чем Эмми не должна иметь права в одностороннем порядке лишить его возможности реализовывать свою концепцию себя? Согласно оговорке Нозика. Для легитимации акта присвоения не имеет значения то, что какое-то иное присвоение честнее и эффективнее, или лучше служит материальным интересам людей или их автономии. Но каждая из этих альтернатив избавляет кого-то от ущерба, наносимого нозиковской моделью. Почему этот ущерб не учитывается при определении того, стало ли кому-то хуже от первоначального присвоения? Эти проблемы с оговоркой Нозика становятся яснее, если мы перейдём на уровень капитализма как уже запущенной системы.
Акты первоначального присвоения, разрешаемые Нозиком, быстро приведут к ситуации, при которой нет больше доступных полезных вещей, не находящихся в собственности. Те, кто были способны присвоить, могут оказаться обладателями больших богатств, тогда как другие — совершенно без всякой собственности. Эти различия перейдут следующему поколению. Некоторые его представители будут вынуждены с ранних лет работать, а другие будут иметь все жизненные привилегии. Это приемлемо для Нозика, пока система присвоения и передачи продолжает соответствовать оговорке Локка, то есть капитализм как действующая система считается справедливым, если никому не стало хуже, чем было бы при общинном владении до приватизации внешнего мира. Нозик уверяет нас, что капитализм выдерживает этот тест на неухуд-шсние жизни людей по сравнению с их судьбой при общинной системе [Nozick 1974:177; Нозик 2008: 227].
Конечно, учитывая трагедию общин, практически любая система собственности прошла бы этот тест, включая государственную собственность, кооперативную собственность рабочих, групповую собственность типа кибуцев. Или рассмотрим различные формы ограниченных, а не абсолютных прав индивидуальной собственности, таких, как права пользования, а не собственности, или ограниченные права собственности, не включающие право завещать собственность. Все эти режимы собственности дают некоторым людям достаточный контроль над ресурсами, так, чтобы гарантировать исключение «безбилетников», и поэтому обеспечивают стимулы развивать ресурсы и избегать их истощения. Почти любое общество людей, преодолевшее стадию охоты и собирательства, выработало какую-то систему собственности, которая избегает трагедии общин — иначе люди бы не выжили — но немногие если таковые вообще есть являются чисто капиталистическими. Так что сам факт, что капитализм лучше, чем общины, говорит не так много и не является основанием для предпочтения его любой другой модели прав собственности10. Заметим, однако, что капитализм выдерживает этот тест, даже несмотря на то что выживание не имеющих собственности зависит от желания имеющих собственность покупать их труд и даже несмотря на то что некоторые люди могут умереть с голоду, потому что никто их труд покупать не хочет.
Это приемлемо для Нозика, поскольку неталантливые люди всё равно умерли бы, если бы земля оставалась ничьей. Неимущие не имеют оснований жаловаться, потому что «те не имеющие собственности люди, которые умеют продавать свою рабочую силу... Это — абсурдно слабое требование. Странно сказать, что нозиков-ская система присвоения не сделала состояние человека, умирающего голодной смертью, хуже, когда есть другие системы, при которых он вообще бы не умер. Более заслуживающий доверия тест на легитимное присвоение учитывал бы все соответствующие альтернативы, имея в виду заинтересованность людей как в материальных благах, так и в автономии. Можем ли мы модифицировать оговорку Локка так.
Мы могли бы сказать, что система присвоения ухудшает чьё-либо положение, если есть другая возможная система, которая будет для них лучше. К сожалению, любая система распределения собственности не выдержит этого теста. Человеку, не имеющему требующихся на рынке квалификаций, будет хуже при нозиковском чистом капитализме, чем при принципе различия Ролза; человеку, их имеющему, будет хуже при ролзовском режиме, чем при нозиковском. В любой системе будут те, кому было бы лучше при другой системе. Этот тест в любом случае безоснователен, ибо никто не может иметь легитимных притязаний на то, чтобы мир был максимально приспособлен для того, чтобы соответствовать его предпочтениям. Тот факт, что возможно общественное устройство, при котором мне будет лучше, не означает, что существующая система наносит мне морально значимый ущерб.
Мы хотим знать, делает ли система присвоения хуже людям не в сравнении с миром, максимально адаптированным под их частные интересы, но в сравнении с миром, где их интересы честно принимаются во внимание. Тест на справедливость, сводящий всё к тому, выигрывают ли люди в сравнении с первоначальным состоянием общего владения, недостаточен. Но люди также не могут требовать и любой системы, наиболее выгодной для них. Оговорка требует чего-то среднего.
Простыми словами либертариантство — это политическая философия, которая гласит, что людям позволено жить так, как они сами этого хотят, и делать свой выбор без вмешательства со стороны правительства или других лиц.
Но только при условии, что этот выбор не предполагает применения силы или мошенничества против других лиц. Либертарианство противоположно авторитаризму или этатизму. Идея двух последних направлений состоит в том, что правительство должно в значительной степени контролировать людей, распределять их ресурсы и принимать за них решения. Это всё, якобы, для блага общества, но на практике, для блага тех, кто находится в правительстве. Популярность среди молодежи Многие исследования доказали, что поколение миллениалов наиболее склонно к либертарианству.
Поддержка среди молодых людей не удивительна, поскольку политическая философия затрагивает много современных проблем. Так, например, либертарианцы хотят узаконить: свободное ношение оружия; эвтаназию право на прекращение жизни неизлечимо больных людей. В то же время либертарианцы борются за отмену: антимонопольных запретов; налогов; наказания за преступление без потерпевших.
Что такое либертарианство
Либертарианство, отстаивающее полную свободу человека, скорее способно деморализовать общество, так как в свободном доступе окажутся оружие и наркотики. Также ликвидация контроля над качеством произведённой продукции и отсутствие закона о минимальном размере заработной платы способны привести к крайне негативным последствиям. В обществе, где присутствует эксплуатация, нельзя ликвидировать контроль государства над качеством продукции, а также над минимальными заработными платами, так как это может привести к увеличению низкокачественной продукции на рынке и усилению эксплуатации рабочих. Наличие же в свободном доступе оружия и наркотиков может понести за собой рост преступности и наркомании. Строительство либертарианского общества практически невозможно.
В современном понимании либертаризм можно разделить на две основные формы. Наиболее определенная форма основана на вере в то, что индивиды обладают независимо от того, являются ли они частью общества и подвластны законам государства или нет рядом неотъемлемых прав, прежде всего правом приобретать собственность и сохранять ее. Отрицание государством этих прав нельзя оправдать; в то же время люди должны считать себя обязанными подчиняться государству лишь в той мере, в какой оно обеспечивает их права либо строится на началах добровольности. В наши дни эта теория наиболее четко была изложена в книге Роберта Нозика Nozick "Анархия, государство и утопия", "Anarchy, State, and Utopia", 1974. Считается, что в ней блестяще представлены выводы например, о том, что налогообложение это — "принудительный труд" из предпосылок существование прав a priori , которые просто провозглашаются и для принятия которых у нас нет никаких веских оснований. В этом смысле либертаризм в корне противоположен утилитаризму, — он настаивает на том, что ни в коем случае нельзя отказываться от прав личности в угоду общему благу.
Как это ни парадоксально, многие его сторонники основывают свои планы наступления на позиции государства на доводах, вполне совместимых с утилитаризмом, и даже явно утилитарных. Экономистов "австрийской школы", пик развития которой олицетворяет авторитет Людвига фон Мизеса и Фридриха фон Хайека Hayek , больше интересуют основные выгоды, получаемые в конечном итоге от свободных рынков, и необходимость противодействия присущим государству тенденциям к разрастанию и неэффективности. Некоторые авторы, такие как Сэмюель Бриттан, делали попытки примирить утилитаризм и либертаризм. Они утверждали, что, хотя единственным конечным оправданием политики является общая польза для всего населения, это лучше всего трактовать как максимальное расширение автономии личности и сведение к минимуму зависимости от государства. Некоторые либертаристы называют себя "минархистами", подчеркивая свою приверженность идее "минимального" государства чьи функции ограничиваются ролью "ночного сторожа" , деятельность которого сводится к защите своих границ, а также к обеспечению исполнения договоров и соблюдения минимального основ уголовного права. Этим они существенно отличаются от анархистов anarchists , стремящихся упразднить как государство в целом, так и институт собственности. Либертаристам можно поставить в вину слишком серьезное отношение к государству и недостаточно серьезное — к идее свободы. Господствующее ныне направление этого течения видит только в государстве силу, ограничивающую свободу, тогда как в более широком плане свободу ограничивают как социальные нормы, так и религиозные верования, семейные установления и рыночные силы. Самый убедительный ответ либертаристов на эту критику состоит в том, что волевой человек может преодолеть эти ограничения, но не способен отринуть принудительную власть государства.
Так, в кузбасской деревне Кураково были затоплены десятки домов, а их жители — вынуждены эвакуироваться. В Томской области не менее семи дорог залило водой, а в четырёх населённых пунктах был введён режим ЧС. В Кургане власти решили «заблаговременно» решить проблему, принудительно отправив 1000 студентов и 200 сотрудников Курганского государственного университета укреплять дамбы вдоль реки Тобол в три смены по четыре часа каждая. Однако, по словам участвовавших в стройке местных жителей, многие стройматериалы, предоставленные властями, были непригодны, из-за чего вода уже прорвала несколько сооружений и продолжает подыматься. Власти настоятельно рекомендуют жителям подтопленных территорий Кургана и Кетовского округа уехать. В центре города каждые два часа включают сирены.
Либертарианцы считают, что частное волонтерство сокращается тем более, чем увеличивается общественное перераспределение , и наоборот. По мнению лингвиста Ноама Хомски , «американская версия« либертарианства »- это заблуждение, никто не воспринимает ее всерьез. Всем известно, что общество, действующее на американских либертарианских принципах, самоуничтожится за секунды. Единственная причина, по которой некоторые люди делают вид, что относятся к нему серьезно, заключается в том, что они могут использовать его как оружие. Тенденции Внутри либертарианского движения существует несколько тенденций, иногда противопоставляющих себя между про- собственность и анти-собственность. Минархизм сродни либерализм классического , который считает , что полномочия правительства должны быть строго ограничены защитой индивидуальных свобод. Анархо-капитализм , который ставит под сомнение самого понятия государства, считает , что государственные структуры не должны существовать , и что экономические рынки должны быть полностью свободными, сохраняя при этом абсолютное право каждого человека на частную собственность. Палео-либертарианство , анархо-капиталист экономически , но и социально - консервативный, близко к консервативному либертарианству , называемый также праву либертарианизма. Левая либертарианизм , который сочетает в себе индивидуальную свободу и равное управление природных ресурсов. Panarchism , позволяя сосуществование всех политических систем на территории, может в этом смысле считается Как близко к либертарианстве от либертарианцев. Исламское либертарианство, эквивалентное либертарианскому христианству, но в мусульманских странах. Агоризм , форма анархо-капитализма , направленное против мирного-экономики. Футуристический , техно-либертарианизм или трансгуманизм либертарианский, который выступает за развитие науки и техники для повышения потенциала и свобод лиц. Существует также либертарианское феминистское направление , представленное американской журналисткой Сюзанной Ла Фоллетт. Однако все согласны с основополагающим принципом индивидуального суверенитета. Либертарианские организации Ассоциации и политические партии, близкие к либертарианству Франция Во Франции с 1991 года существует ассоциация под названием ADEL Ассоциация либеральных студентов, затем Ассоциация либертарианцев , которая представляет анархо-капиталистическую тенденцию.