Волчий приют в штате Колорадо Читайте актуальные новости из мира животных на одном из самых крупных и посещаемых порталов ветеринарной тематики PetsHealth. Скорее всего, эти волки вернулись в Альпы в 80-е годы из труднопроходимых районов итальянских Апеннин. Волчий обитатель прерий. Животные степей Северной Америки. Животный и растительный мир прерий. Животные обитающие в прериях. Волки возвращаются в национальный парк Айл-Ройял в Мичигане после того, как они почти исчезли с изрезанной цепи островов из-за инбридинга и болезней.
«Волчья династия Йеллоустоуна (1). Стая» (Познавательный, природа, животные, 2018)
Чтобы дистанционно общаться и поднимать тревогу в случае опасности, эти поражающие млекопитающие используют две процедуры. Мы показываем их ниже: Обонятельный, распространяет резкий запах, исходящий от мускусной железы. Другой визуальный, выставляя на солнце белые пятна на крупе и взъерошивая волосы, которые отражают солнечные лучи. Этот знак будет виден даже на расстоянии более трех километров. Легендарные персонажи: Койоты Canis latrans, также известный как луговая собачка или собака-ревуна, часто живет на окраине прерий. О чем это? Он меньше волка и весит не более 25 кг. Кроме того, у него более длинные и острые уши. Он всеяден и питается грызунами, кроликами, насекомыми, фруктами, кукурузой, птицей и т. Учитывая его пищевые привычки, его иногда называют американским шакалом, так как он напоминает это африканское животное. Он непревзойденный мелкий вор и преследует некоторых крупных хищников, чтобы схватить их добычу.
Как мы видели, биоразнообразие экосистем включает гораздо больше видов, чем те, которые отмечены в средствах массовой информации. Важно знать каждого из них, поскольку они играют незаменимую и важную роль в поддержании экосистем.
Дальнейшие исследования показали, что волки были вершиной трофического каскада, который составлял хрупкую основу биосферы заповедника. Появление хищников отразилось на природе положительно, экологический баланс постепенно пришел в норму. Раздел медиа.
Волки обычно избегают спаривания с близкими родственниками, но у животных с Айл-Ройала просто не было выбора. В этом году выполнить полевые исследования в полном объеме ученым помешали погодные условия, поэтому оценка численности лосей в 1300 особей — в сравнении с 1250 в прошлом году, — почти наверняка занижена. Волки, по сути, перестали охотиться на лосей с 2012 г. Исследователи настаивали на том, что нужно ввезти на остров новых волков, чтобы «обновить» их генетическое разнообразие — и с целью продолжать наблюдения, и с целью контроля за численностью лосей. Но руководство Айл-Ройала в 2014 г. Позже, правда, было объявлено о пересмотре решения, но принято оно будет только в следующем году. Для пары остающихся в живых волков это, скорее всего, уже ничего не изменит.
Койот ест всех, кого можно поймать без особых трудностей.
На родине в прериях основу его меню составляют грызуны, зайцы и кролики. Но от его нападений не может быть застраховано ни одно существо, уступающее ему размером: он ловит птиц, в том числе таких крупных как фаазаны, разоряет гнезда, ест ляшушек, тритонов, рыбу, не пренебрегает крупными насекомым, но может напасть на енота и бобра. Слайд 8 В сухих степях и пустынях юго-западных штатов койоты часто ловят змей и других рептилий. А в более плодородных краях охотно едят чернику, ежевику, дикие и культурные фрукты. Когда созревает арахис, у койотов, живущих вблизи плантаций, арахисовые орешки составляют до половины всей пищи. А те, что обитают в Канаде и на Аляске, устаривают самые настоящие загонные охоты на оленей, в основном зимой, когда большая часть обычной еды недоступна. Правда, и тогда койоты предпочитают просто следовать за оленьими стадами. И только если в стаде долго никто не умирает или, например, не ломает ногу, потерявшие терпение хищники решаются на загон.
Обычно же обеспечение пропитания не отнимает у этого животного много сил. В характерной обманчиво-ленивой манере он трусит по своим угодьям, рыская вправо-влево, закладывая петли и задерживаясь в заинтересовавших его точках: здесь что? Чья нора? Что за запах доносится из лощинки? Это одновременно и охота, и развлечение, и игра, и регулярный осмотр территории: не объявился ли на ней чужак? Увлечением всеми этими моментами койоты выделяются даже среди прочих псовых. В их семействе игры вообще в чести- волки, лисы, шакалы всегда готовы порезвиться, если нет более важных дел. А в жизни койотов и вовсе всякого рода подвижные игры-друг с другом, с пойманной добычей, костью или веткой-со стороны выглядет так, будто они не взрослеют, на всю жизнь остоваясь щенками-подростками.
Вот только рекордов выносливости за ним не числится-утомлять себя длительным напряжением сил койот не любит. Впрочем, есть одна сторона жизни, к которой луговой волк относится совершенно серьезно-семья. Брак у него заключается надолго, обычно до смерти одного из супругов.
В Шотландии сотрудники центра дикой природы умертвили волчью стаю после гибели ее вожака
Wolf hunting is permitted in the state and residents are allowed to kill wolves that threaten their property, the wildlife agency noted in their news release. Ответ на вопрос кроссворда или сканворда: Волчий обитатель прерий, 5 букв, первая буква К. Найдено альтернативных вопросов для кроссворда — 22 варианта. Койот – исконный обитатель прерий и пустынь Северной Америки. Это уникальное животное — Гривистый волк, который проживает только в Южной Америке, он, скорее, похож на крупную лису на длинных, стройных ногах, чем на волка.
Яванский носорог: самый редкий носорог
- Ответы на сканворды и кроссворды
- Новости Австрии : В Альпы вернулись волки
- Койот — Википедия
- Волчий обитатель прерий
- Информационный Канал
- Волк, прописавшийся в прериях 5 букв
Navigation
Обитатели прерий. Животные прерий Животные степей Степные биоценозы. Первые поселенцы отмечали сотни миллионов особей этих животных в прериях, но пришедшая из Европы Бубонная чума конца 1800 годов сократила популяцию примерно на 95 процентов. Волчий обитатель прерий. Ответ из архива сканвордов.
Могучий волк прерий
Несмотря на это, животные образуют семейные пары ближе к двум годам жизни. Семейная пара считается их основной социальной единицей, хотя животные могут обитать немногочисленными группами, в которые могут входить и другие семьи. Брачный период начинается в январе месяце и длится где-то один месяц. После оплодотворения, самка вынашивает свое будущее потомство на протяжении двух месяцев. После истечения этого срока, на свет появляется от 4-х до 12-ти малышей, хотя это не предел. Численность будущего потомства зависит от некоторых факторов, в том числе и от наличия пропитания в достаточном количестве. Потомство появляется на свет абсолютно слепым. Питается оно молоком матери на протяжении полутора месяцев. Оба родителя заботятся о своем потомстве, а также принимают участие в его воспитании.
В обязанности самца входит защита семейства от природных врагов, при этом он приносит в логово еду и кормит самку, а также и детенышей, отрыгивая пищу. После истечения полутора недель, щенята начинают видеть, а уже после достижения полугодового возраста они становятся частично самостоятельными и родители приступают к обучению своего потомства азам охоты. Молодые самцы предпочитают при первой же возможности уйти от своих родителей, чтобы обзавестись своей семьей, а молодые самки предпочитают оставаться жить рядом со своими родителями. Наибольший процент смертности наблюдается среди молодых койотов, еще не достигших одного года жизни. Обитая в условиях дикой природы, койоты живут около пяти лет, а вот в условиях неволи они способны прожить почти в 4 раза дольше. Естественно, если условия содержания достаточно комфортные. Естественные враги Жизнь койотов в условиях естественной природной среды связана с множеством трудностей, тем более что у них немалое количество природных врагов.
Биологи весьма заинтересованы процессом восстановления популяции, но местные жители напуганы, они считают волков опасными хищниками и вредителями. Так, в Пьемонте проводится множество мероприятий для защиты людей и домашних животных от волков, а волков - от браконьеров. Владельцы скота, потерявшие животных, получают компенсации. Активно используются пастушьи собаки , а также электрические заборы, световые и акустические методы для отпугивания диких зверей. В то же время улучшаются жилищные условия обитателей горных деревень.
Приятного просмотра! Show more.
Активно используются пастушьи собаки, а также электрические заборы, световые и акустические методы для отпугивания диких зверей. В то же время улучшаются жилищные условия обитателей горных деревень. Кроме того, действуют финансовые стимулы для фермеров, готовых держать скот в районах обитания волков. В Швейцарии разгорелись активные дебаты на волчью тему. Одни призывают снять запрет на охоту, так как волки отрицательно влияют на экономику, сельское хозяйство и туризм в альпийских регионах.
Самые редкие животные: топ-15
Поэтому я предпочел за благо спрятаться за перевернутую лодку, чтобы присутствие человека не слишком бросалось в глаза и не вызывало у животных тенденции к нетипичному поведению. Как известно, один из основных принципов современной биологии заключается в том, что наблюдатель ни при каких условиях не должен допускать, чтобы его внимание рассеивалось. Вынужден, однако, честно признаться, что в сложившейся обстановке я так и не сумел сконцентрироваться надлежащим образом. Особенно меня беспокоила мысль о каноэ. Непрочная парусиновая лодка на тонком кедровом каркасе вряд ли выдержит грубое обращение, и тогда я останусь вовсе без средств передвижения. Что же касается второго источника беспокойства, то его крайнюю необычность мне хотелось бы подчеркнуть особо как наглядное свидетельство нелогичности человеческого мышления при отсутствии должного дисциплинирующего контроля. Дело в том, что я поймал себя на горячем желании превратиться в беременную эскимоску!
Находясь под лодкой, я, разумеется, не мог видеть, что происходит снаружи, поэтому мне пришлось положиться на другие органы чувств. Я услышал, как стая примчалась на полном ходу, описала круг у груды моего снаряжения и кинулась прямо к каноэ. Затем послышались удары, болезненный визг, и внезапно наступила удивительная тишина. Я потратил годы, стремясь научиться делать правильные выводы из наблюдаемых явлений, но с подобной ситуацией столкнулся впервые. Это было выше моего понимания. Требовались дополнительные факты.
С величайшими предосторожностями я глянул одним глазом в щель между планширом каноэ и льдом. Сперва ничего не было видно, кроме множества волчьих лап, но внезапно мое внимание приковала пара конечностей — единственная пара, которая явно не принадлежала волку. Мобилизовав все свои дедуктивные способности, я сразу же отыскал ответ, спокойно приподнял борт каноэ, высунул голову и уставился в смущенное, слегка испуганное лицо молодого человека, закутанного в оленьи меха. Вокруг него, грозно скалясь, сгрудились четырнадцать огромных, грозных эскимосских лаек, составлявших упряжку. Что же касается волков, то, признаюся чистосердечно, их нигде не было видно. Как оказалось, хозяин упряжки, сын эскимоски и белого, занимается охотой и живет в промысловой избушке всего в нескольких километрах отсюда.
Это же идеальное место для моей постоянной базы! Майк — так звали молодого охотника — был единственным человеческим существом, обитающим на площади в двадцать пять тысяч километров, если не считать горстки эскимосов включая семейство его матери , которые жили в ста километрах к северу. Редкая удача! Можно не опасаться людской назойливости и спокойно проводить наблюдения над волками. Поначалу Майк отнесся ко мне довольно сдержанно, чтобы не сказать — подозрительно. За все свои восемнадцать лет он не слышал, чтобы самолет сел в этой части полярной пустыни.
Ему, правда, доводилось изредка видеть аэроплан, но очень высоко над головой, и каждый раз серебристые птицы пролетали мимо. Не удивительно, что он никак не мог представить, как это самолет, которого не было ни видно, ни слышно, высадил меня с кучей багажа на лед посреди озера. С самого начала нашего знакомства Майк был склонен считать мое появление делом рук нечистого. От своего отца-торговца он почерпнул немало сведений об основах христианства и всегда был на страже против дьявольских козней. Однако на рискованные действия он так и не отважился. Первые несколько дней Майк не выпускал из рук своего карабина и выдерживал приличное расстояние.
Но стоило угостить его «волчьим коктейлем», как он отложил винтовку в сторону, решив, по-видимому, что, даже если я и в самом деле черт, соблазн слишком велик, чтобы ему противиться. Вероятно, так и не придумав, что еще со мной можно сделать, Майк в первую же ночь привел меня в свою избушку. Построенная из жердей, крытая гниющими оленьими шкурами, она едва ли могла показаться дворцом, но для моих целей вполне годилась. Перед отъездом из Оттавы начальство разрешило мне нанимать вспомогательных рабочих из местного населения при условии, однако, чтобы весь расход по этой статье не превышал трех долларов в месяц. Я немедленно заключил сделку с Майком и выдал ему официальную долговую расписку на десять долларов в оплату жилья на три месяца вперед, а также его услуг в качестве проводника и помощника. По сравнению с тем, как в подобных случаях рассчитывались с эскимосами правительственные учреждения, миссии и фактории, это была сказочная плата.
Впрочем, я не сомневался, что наш финансовый отдел примирится с подобной расточительностью; должны же они учесть, что не будь здесь Майка, учреждение потерпело бы убыток в четыре тысячи долларов — такова стоимость экспедиционного снаряжения, которое неминуемо погибнет, едва растает лед на озере. Правда, в ходе дальнейших событий мне показалось, что сделка с Майком носит несколько односторонний характер. Очевидно, Майк не совсем точно понял смысл принятых обязательств, но, во всяком случае, пока он перевез на собачьей упряжке весь мой груз к своему дому. Последующие дни я был страшно занят распаковкой снаряжения и устройством походной лаборатории и волей-неволей оккупировал почти всю избушку. Мне было совершенно не до Майка, но все же я заметил, что он чем-то угнетен. Поскольку он казался молчаливым от природы со всеми, кроме своих собак , а познакомились мы совсем недавно и вмешиваться в его личные дела мне было попросту неудобно, я не стал выяснять причину его дурного настроения, а попытался развлечь его и время от времени демонстрировал перед ним то одни, то другие приборы.
Казалось, они подействовали на его воображение, но желанного эффекта не произвели. Майк был по-прежнему озабочен, его удрученность даже усилилась. А после того как я показал ему цианистый «истребитель волков» и объяснил, что отрава убивает мгновенно, причем действует в ничтожном количестве, так что обнаружить ее почти невозможно, поведение Майка сделалось и вовсе ненормальным. Он повсюду стал таскать длинную палку и, прежде чем сесть за стол, весьма странным образом колотил ею по стулу и даже по тарелке с едой. Мало того, по утрам он начал выколачивать свою обувь и одежду. В другой раз, когда я вытащил четыре сотни мышеловок, которыми собирался ловить мелких млекопитающих, чтобы по ним затем определять содержимое желудков волков, и объяснил, как вываривать скелеты леммингов для коллекции, Майк молча вышел из избушки и с тех пор решительно отказывался разделять со мной трапезу.
Должен, однако, признаться, что такое поведение Майка не очень меня обеспокоило. Обладая кое-какими познаниями в области психологии, я без труда распознал в нем симптомы замкнутости. Тем не менее я решил вывести его из состояния болезненной само углубленности. Как-то вечером я заманил его в угол, где размещалась моя походная лаборатория, и с гордостью разложил перед ним набор блестящих скальпелей, хирургических ножниц, кюветок и прочих хитроумных инструментов, которыми намеревался пользоваться при вскрытиях трупов волков, оленей и других животных. Объяснять Майку, что такое аутопсия, было довольно сложно, поэтому я взял учебник патологии, открыл его на развороте с цветным изображением вскрытой брюшной полости человека и, пользуясь этим наглядным пособием, увлеченно продолжал свою лекцию, как вдруг почувствовал, что лишаюсь аудитории: Майк медленно пятился к двери, в егочерных глазах нарастал ужас. Нетрудно было догадаться, что все только что мною сказанное истолковано им совершенно превратно.
Я вскочил, пытаясь разуверить его, но, испуганный этим движением, он повернулся и опрометью выбежал из избушки. Я увидел его только на следующий день, когда вернулся из тундры, где ставил мышеловки. Он увязывал свои нехитрые пожитки, видимо, готовясь в дальний путь. Сдавленным голосом, торопясь и глотая слова, он пролопотал, что его настоятельно вызывают в становище эскимосов к больной матери, где ему, вероятно, придется задержаться. С этими словами он выбежал к собакам, которые были уже запряжены, и на бешеной скорости умчался в северном направлении. Меня очень опечалил отъезд Майка: ведь теперь я остался в полном одиночестве, один в окружении волков.
С научной точки зрения, пожалуй, это даже неплохо, но жутковатая атмосфера, как при чтении «Собаки Баскервиллей», казалось, сгустилась вокруг меня в этой безлюдной, оголенной ветрами тундре. Нужно сказать, что я еще окончательно не решил, каким образом следует знакомиться с волками. Мне очень хотелось, чтобы при первой встрече Майк представил меня. Но, что ни говори, болезнь матери, безусловно, важнее всех моих научных забот хотя мне и сейчас невдомек, откуда Майк мог узнать, что его мать захворала. Итак, первоочередную и самую тяжелую задачу — установить контакт с волками — мне пока не удалось решить, и я занялся подготовкой графиков и таблиц полевых работ. Программа их была детализирована до предела.
Так, например, только в разделе «Брачные повадки» насчитывалась пятьдесят одна подтема, и каждая требовала глубокого изучения. К концу недели у меня кончилась бумага. Настало время выйти в поле! Мне, как новичку, следовало, осваиваясь в тундре, соблюдать осторожность. Поэтому на первый раз я удовлетворился кольцевым маршрутом вокруг избушки в радиусе трехсот метров. Эта экспедиция мне много не дала, если не считать находки четырех или пяти сотен оленьих скелетов; по существу, вся окружающая территория была точно ковром покрыта костями карибу.
В Черчилле мне удалось выяснить, что трапперы никогда не стреляют в карибу — значит, их зарезали волки. Таков был трезвый научный вывод. Если принять, что норма убыли оленей одинакова во всем районе, то по обнаруженным скелетам можно судить, что только в Киватине волки губят в среднем двадцать миллионов оленей в год! Прошло три дня после обескураживающей прогулки по кладбищу костей, прежде чем я смог выбрать время для следующей вылазки. Вооруженный винтовкой и револьвером, я прошел около километра, но волков не встретил. Зато с большим удивлением заметил, что плотность покрова из останков карибу уменьшается по мере удаления от промысловой избушки почти в геометрической прогрессии.
Меня крайне озадачило, что волки выбирают место для страшной бойни почкму-то поближе к человеческому жилью, и решил расспросить об этом Майка, если, конечно, когда-нибудь его увижу. Тем временем в тундру пришла дружная, стремительная весна. Снег таял так быстро что замерзшие реки не успевали унести талую воду, и она поднялась метра на два над поверхностью льда. Наконец, лед с грохотом тронулся, но вскоре образовались заторы, и паводок затопил избушку, принеся с собой нечистоты, скопившиеся за долгую зимовку четырнадцати ездовых собак. Постепенно заторы прорвало, и вода сошла, но избушка потеряла прежнюю прелесть, так как на полу остался отвратительный осадок. Поэтому я был вынужден разбить палатку на галечной гряде, чуть повыше избушки.
Но заснуть мне той ночью помешали какие-то странные звуки. Я мгновенно сел в постели и внимательно прислушался. Звуки доносились с севера, из-за реки — какая-то смесь воя, хныканья и жалобных стонов. Вскоре я разжал руку, которой схватил винтовку. Уж если научные работники чем и сильны, так это умением учиться на опыте: меня, например, дважды не одурачишь! Конечно, воет лайка, и, по-видимому, молодая, я даже подумал, что это одна из собак Майка у него, кстати, было три больших, но еще не выезженных щенка, которые бегали за упряжкой.
Очевидно, пес заблудился, по следу вернулся домой и теперь молит о внимании и помощи. Я был растроган. Если щенок нуждается в друге-приятеле, пусть располагает мной! Я быстро оделся, сбежал к реке, вскочил в каноэ и стрелой помчался на другую сторону. Щенок ни на минуту не прекращал горестных стенаний, и я уж совсем собрался откликнуться, но вовремя сообразил, что чужой человеческий голос спугнет его. Лучше подкрасться вплотную и ласково подманить бедняжку.
По силе доносившихся звуков можно было судить, что собака находится всего в нескольких шагах от берега. Но когда в тусклом полусвете я выскочил из лодки, персек полосу щебня и перебрался через галечные косы, звуки слышались все на том же расстоянии. Ясно — щенок отбегает, вероятно, боится меня. Чтобы не отогнать его, я старался двигаться бесшумно, даже когда жалобный вой прекратился и направление пришлось определять наугад. Впереди замаячила крутая гряда — вот поднимусь на немм и сразу увижу беглеца! Последние метры, оставшиеся до гребня, я прополз на животе помогло искусство разведчика, приобретенное еще в бойскаутах и затем осторожно приподнял голову — вот он, мой песик.
Мы столкнулись нос к носу. Нас разделяли каких-нибудь два метра. Он лежал, очевидно, отдыхая после минорного концерта. Мы молча уставились друг на друга. Не знаю, что происходило в его массивном черепе, но моя голова наполнилась роем тревожных мыслей. Прямо на меня пристально глядели янтарные глаза матерого тундрового волка; по-видимому, он был тяжелее меня и, бесспорно, гораздо лучше владел техникой боя без оружия.
Несколько секунд никто из нас не двигался, мы продолжали взглядом гипнотизировать друг друга. Волк первым разрушил чары. Прыжком, какой сделал бы честь даже русским танцорам, он взвился в воздух почти на метр и пустился наутек. Как утверждают учебники, волки могут развивать скорость до сорока километров в час, но этот волк, казалось, не бежал, а летел на бреющем полете. Через несколько секунд он скрылся из вида. Моя реакция была не столь динамичной, но и я, несомннно, установил рекорд в беге по пересеченной местности.
Переправляясь через реку, я так разогнал каноэ, что оно во всю длину выскочило на сушу, а затем бросился в избушку и запер дверь на засов. Я старался не обращать внимания на зловоние, которое поднималось от залитого нечистотами пола, и устроился на столе в надежде спокойно проспать до рассвета — к счастью, дни здесь стали по-весеннему ранними. Ну и ночка! Зато теперь я имел полное право поздравить себя: наконец-то установлен крнтакт с изучаемым объектом — неважно, что встреча была мимолетной. Стол оказался слишком коротким и жестким, воздух в избушке чересчур спертым, а впечатления от недавней встречи с волком — необыкновенно яркими. Напрасно я пробовал «считать овец» — они неизменно превращались в волков, а это окончательно прогоняло дремоту.
Когда же под полом заскреблась какая-то мышка, мне представилось, будто это волк принюхивается под дверью, и тут уж окончательно стало не до сна. Отказавшись от дальнейших попыток, я зажег фонарь Майка и принялся ждать рассвета. Перед моим мысленным взором возникли события прошедшего вечера. Удивительно, как много, несмотря на краткость встречи с волком, запомнилось подробностей! Волк предстал передо мной так отчетливо, будто я знал его или ее долгие годы. В память навсегда врезались массивная голова с пышным ошейником белой шерсти, короткие торчащие уши, рыжевато-коричневые глаза и седая морда.
Живо запечатлелся образ волка, когда он ринулся прочь от меня: стремительный бег могучего хищника, ростом с небольшого пони; от него, казалось, так и веяло смертельной опасностью. Чем дольше я раздумывал над событием, тем менее доблестным представлялось мне собственное поведение. Отступление было чересчур поспешным и, пожалуй, недостойным. Впрочем, я тут же утешил себя — ведь волк тоже держался не самым блестящим образом! На сердце сразу сделалось веселее; к тому же взошло солнце и бледным светом озарило суровый мир, лежавший за окном. Настроение у меня поднялось.
По мере того как разгорался рассвет, мне даже стало казаться, что я упустил редкий, возможно неповторимый случай. Видимо, мне следовало бежать за волком и постараться завоевать его доверие или по крайней мере убедить его в том, что я не питаю злобных намерений ни к нему, ни к ему подобным. Канадские кукши, прилетавшие ежедневно, чтобы порыться в отбросах перед домом, уже начали свою болтовню. Я разжег печку и приготовил завтрак. Затем уложил в рюкзак немного еды, проверил запас патронов, повесил на шею бинокль и, переполненный решимости, оправился исправлять вчерашнюю оплошность. Мой план был прост — я направлюсь прямо к тому месту, где лежал волк, отыщу его след и пойду по нему, пока не обнаружу зверя.
Поначалу дорога была тяжелой, каменистой; но удивительно, что мне понадобилось немало времени, чтобы преодолеть сравнительно небольшое расстояние. Но вот наконец и невысокая гряда, с которой я тогда его увидел. Дальше расстилалась болотистая тундра, там следы должны быть хорошо заметны. И, действительно, мне почти сразу посчастливилось обнаружить отпечатки лап на небольшом пространстве, поросшем бурым мхом. Наверное, мне полагалось испытывать бурную радость, но я почему-то не обрадовался. По правде говоря, Эти первые в моей жизни волчьи следы оказались находкой, к которой я был совершенно не подготовлен.
Одно дело прочитать в учебнике, что следы тундрового волка достигают пятнадцати сантиметров в диаметре, а другое — увидеть их непосредственно перед собой во всем их величии. Несомненно, это может охладить любой энтузиазм. Гигантские следы, при чуть ли не метровой длине шага, свидетельствовали о том, что преследуемое мной животное ростом не уступает серому медведю гризли. Я внимательно изучал волчьи следы и, возможно, занимался бы этим еще немало времени, как вдруг обнаружил, что забыл свой карманный компас. Без компаса же забираться далеко в бескрайнюю тундру — чистое безрассудство. Огорченный, я вынужден был вернуться в избушку.
На том месте, куда я его положил, компаса не оказалось. В сущности, я хорошенько не помнил, где мог его оставить; не знаю даже, попадался ли мне компас после отъезда из Оттавы. Что и говорить, положение не из приятных. Чтобы не терять времени зря, я взял с полки одно из руководств, которыми меня щедро снабдили перед отъездом, и углубился в главу, посвященную волкам. Разумеется, мне не раз случалось заглядывать в нее и прежде, но некоторые важные факты как-то ускользали из памяти. Теперь же, когда мне воочию удалось увидеть волчьи следы, способность восприятия значительно обострилась, и я перечитал главу с особым интересом и глубоким пониманием дела.
Тундровый волк, как сообщал автор руководства, является самым крупным из многочисленных подвидов Canis lupus. Максимальный вес измеренных экземпляров 7 килограммов; длина от носа до кончика хвоста 260 сантиметров; высота до холки 105 сантиметров. Взрослый тундровый волк может съесть а при удобном случае и съедает 14 килограммов сырого мяса за один присест. Волчьи зубы «отличаются массивность и с одинаковым успехом рвут и размалывают пищу. Это позволяет их владельцу раздирать на части самых крупных млекопитающих и дробить даже наиболее крепкие кости». Глава оканчивалась следующим кратким заключением: «Волк — свирепый и опасный хищник.
Среди всех зверей, известных человеку, волк занимает одно из первых мест по тому страху и ненависти, которые он, с вполне достаточными основаниями, к себе внушает». Основания, правда, не приводились, впрочем, они оказались бы совершенно излишними. Остаток дня я провел в размышлениях; надежда завоевать доверие волков порой начинала мне казаться чересчур оптимистической. Разумеется, продемонстрировать отсутствие злой воли с моей стороны несложно, но грош этому цена, если волки не ответят взаимностью! На следующее утро я занялся чисткой «авгиевых конюшен» в избушке и во время уборки нашел компас. Положив его на подоконник, я продолжал работу, но солнце, отражаясь на медной крышке инструмента, блестело столь призывно, что я решился предпринять еще одну попытку и восстановить контакт волками.
На этот раз я продвигался вперед еще медленнее — на мне была винтовка, дробовик, револьвер, патронташ, небольшой топорик и охотничий нож, а также фляга с «волчьим коктейлем» на случай, если я провалюсь в какой-нибудь ледяной поток. Стоял жаркий день — весной в Арктике иногда выдаются деньки не менее знойные, чем в тропиках. Первые комары, словно герольды, возвещали о приближении несметных полчищ, которые скоро сделают пребывание в тундре поистине адской мукой. Я отыскал волчью тропу и решительно зашагал навстречу судьбе. Следы вели прямо через огромное болото, но беда заключалась в том, что волчьи лапы увязали в нем всего на восемь-десять сантиметров, тогда как я проваливался на добрых тридцать сантиметров до мерзлого грунта. С трудом добрался я до галечной гряды, идти стало гораздо легче, но зато там я сразу потерял следы волка.
Попытки обнаружить их вновь ни к чему не привели. Пристально оглядывая холодное царство тундры, безбрежное как море, я почувствовал себя безмерно одиноким. Ни рокота самолета, который нарушил бы немую тишину пустого неба, ни дальнего грохота проходящего поезда, от которого дрожала бы земля под моими ногами… Мертвое молчание! Только посвистывание невидимой ржанки свидетельствовало о том, что жизнь все-таки существует на этой голой, похожей на поверхность луны, земле. Я отыскал нишу среди скал, покрытых лишайниками, втиснулся в нее и с аппетитом позавтракал. Затем, взяв бинокль, начал рассматривать пустынный ландшафт в надежде обнаружить хоть что-нибудь живое.
Прямо перед собой я увидел скованную льдом бухточку большого озера, на противоположном берегу — какое-то яркое пятно, выделяющееся среди однообразной окраски тундры. Это был желтый песчаный вал высотой около двадцати метров, который, извиваясь как гигантская змея, терялся вдали. Такие узкие, вытянутые холмы, эскеры или озы, есть не что иное, как древние ложа исчезнувших рек, которые некогда примерно десять тысяч лет назад пробивали свой путь среди ледников, покрывавших всю область Киватин. Когда толщи льда растаяли, наносы отложились на поверхность земли, и теперь они являются почти единственными заметными чертами рельефа тундры среди онообразной унылой равнины. Напрягая зрение, я внимательно осматривал оз, пробегал по нему биноклем, пока не заметил наконец какое-то движение. Расстояние было значительным, но мне показалось, будто кто-то, подняв руку над головой, машет из-за кромки вала.
В сильном волнении я вскочил на ноги и пустился бежать к берегу залива. Теперь до песчаной насыпи оставалось не более трехсот метров; отдышавшись, я вновь прильнул к биноклю. Замеченный мной предмет оставался на месте, но теперь он выглядел как боа из белых перьев, которым неистово размахивает кто-то, скрытый от меня гребнем. Это было совершенно необъяснимо, и ничто из постигнутого мной при изучении естественных наук сюда не подходило. Пока я изумленно таращил глаза, к первому боа присоединилось второе, тоже яростно махавшее, и вот оба медленно двинулись вдоль оза. Мне сделалось не по себе — ведь это явление не поддавалось научному объяснению.
В сущности я даже утратил интерес к непонятному зрелищу, считая, что оно скорее всего относится к компетенции психиатра, как вдруг совершенно неожиданно оба боа повернули ко мне. Они делались все выше и выше, пока не оказались хвостами двух волков, поднимавшихся на песчаный вал. Оз значительно возвышался над берегом залива, где я находился, и я чувствовал себя выставленным напоказ, словно полуобнаженная красавица с рекламы нижнего белья. Стремясь сделаться как можно меньше ростом, я присел на корточки и уполз в скалы, где старался держаться поскромнее. Но беспокоиться было не к чему — волки не обращали на меня ни малейшего внимания. Они были слишком увлечены собственными делами, которые, как я с удивлением понял, в данную минуту сводились к игре в салки.
В это трудно поверить, но это так! Они возились как щенята. Тот из них, что поменьше ростом вскоре появились конкретные доказательства, что это самка , был зачинщиком. Положив голову на вытянутые передние лапы и самым неблаговоспитанным образом подняв зад, волчица внезапно прыгнула на самца, который был много крупнее; я узнал в нем моего позавчерашнего знакомца. Пытаясь увернуться, тот споткнулся и упал. Волчица мгновенно оказалась наверху, больно теребя зубами его загривок, затем вскочила и бешено помчалась, описывая круги.
Волк поднялся на ноги и кинулся в погоню, но только ценой больших усилий сумел ее настичь и куснуть в спину. После этого роли вновь переменились, и самка мчалась за самцом, возглавлявшим дикую гонку то вверх, то вниз, за насыпь и обратно; в конце концов оба волка потеряли равновесие и, сцепившись, покатились по крутому склону. Внизу они разделились, вытряхнули песок из шерсти и, тяжело дыша, встали мордой к морде. Самка поднялась на дыбы, буквально обняла самца передними лапами и начала прилизывать, как бы целуя, его своим длинным языком. Самец с трудом переносил назойливые нежности и все время старался отвернуть голову, но тщетно. Я невольно проникся к нему состраданием; по правде говоря, столь бурное проявление страсти вызывало отвращение.
Однако, собрав все свое мужество, волк терпел, пока ей не надоело. Отвернувшись, волчица вскарабкалась примерно на половину песчаного склона… и пропала. Казалось, даже след ее исчез с лица земли.
В приюте его называют «глупеньким мальчиком». В 2012-м у Юки появилась «жена» — небольшая по сравнению с Юки волчица Белла. Хищники жили в одном вольере, а вот романтические ужины у них не получались: Белла часто отбирала еду у Юки, поэтому кормили животных отдельно друг от друга.
Снимок с подписью «Вы никогда бы не подумали, но волки правда огромные» опубликовала волонтер приюта.
Оба поля можно использовать одновременно, если вы хотите уменьшить количество результатов и таким образом сузить слово решения. Похожие вопросы.
Ничего -никому доказывать не собираемся. У нас с женой уверенность есть, то что видели, это совпадает с фото гривистого волка. Может быть собаку бродячую побрили, покрасили и научили характерно бегать, всё возможно, может быть это вероятнее побега животного из зоопарка или того , что животное кто-то выпустил.
Волки Йеллоустона улучшили жизнь гризли
| Волк, прописавшийся в прериях 5 букв | Ответы на сканворд 17078 для Одноклассников, список вопросов и заполненная сетка с ответами. |
| Волк, прописавшийся в прериях 5 букв | Долгое время прерии считались огромными безжизненными территориями, и лишь в конце прошлого века американские колонисты обнаружили, что эта земля плодородна, а фауна богата и разнообразна. |
Четыре малоизвестных вида фауны прерий Северной Америки
Их дома атакуют стаи волков. Нападают хищники не только на скот, но и на хозяев. Абсолютно не боятся заходить вглубь деревень, даже несмотря на электрические изгороди.
Этот вид был впервые описан в 1804 году Левисом и Кларком Lewis and Clark , которые назвали его лающей белкой.
В случае опасности луговые собачки резко, с прогибом, бросают тело вверх и издают серию звуков похожих на собачий лай, предупреждая соседей. Последние фонетические исследования показали, что животные способны голосом даже описать характер опасности-человек, койот или беркут, размер и скорость приближения и реагировать соответственно. Очень социальны, живут семьями состоящими из одного-двух самцов, трех-пяти самок и малышей.
Семья живет в норе, котороя может достигать трехсот метров в длину и до пяти метров в глубину.
Благодаря черным полоскам на спине волков еще называли тасманийскими тиграми. Возглавлять лабораторию Исследований интегрированного генетического восстановления тилацина будет профессор Эндрю Паск. Ученый признается, что он и его коллеги вдохновляются принципом из фильма « Парк юрского периода » — «превратить научную фантастику в научную реальность». Цель биологов — сохранение многих млекопитающих, которым на данный момент грозит вымирание.
Двое из них — родительская пара, а остальные — подрастающий молодняк. В охоте назначение стаи — охота на крупную добычу, с которой койоту-одиночке не справиться. Семейные пары у койотов отличаются постоянством. Эти животные могут жить вместе долгие годы, не проявляя интереса к другим партнерам. Спаривание у койотов приходится на зимний период — с января по февраль. Самки красного волка отличаются завидной плодовитостью: в выводке может быть до двух десятков щенков. Однако в больших пометах почти всегда отмечается значительный процент смертности: до года доживает не более трети щенков. Беременность длится около трех месяцев. Появление выводка на свет обычно происходит в главном логове семьи. Но каждая семейная пара имеет в запасе и несколько запасных убежищ. Это могут быть расщелины в скалах или норы. Обычное логово красного волка — нора. Их животные, как правило, роют сами. Но этот хищник охотно селится и в чужих жилищах.
Возвращение волков в Йеллоустон помогло ивам стать выше
волчий обитатель прерий. Wolf populations began to dwindle around 1000 A.D., eventually vanishing from the region. Долгое время прерии считались огромными безжизненными территориями, и лишь в конце прошлого века американские колонисты обнаружили, что эта земля плодородна, а фауна богата и разнообразна. Через пять лет волк вернулся, чтобы помочь леснику, оказавшемуся в очень сложной ситуации. Обявление: Отдам деньги малоизвестным женщинам за хорошо мне известные ощущения.