Cамые свежие новости, статьи об актерах, фото, самая большая в Европе база фанфикшена по сумеркам и многое другое. Книга Нулевой мир 6. Мера человек, жанр: Попаданцы в магические миры, автор Александр Изотов. Фанфики «Мера человека», «Песочный человек», как постеры фильмов. (фанфик про Мейсона и Мэри) Мейсон Кэпвелл припарковал свою машину возле «Кэпвелл-отеля» и поспешил к крыльцу. Фанфик попаданец в Марвел 11.
Глава 24. Вынужденная мера.
Телеграм Когда он попадает в мир марвел, он знакомится с системой составления дневников, и если заставить владельца дневника поверить во что-то, то он может получить сильнейшую способность. Тони Старк: На меня обрушили луну и я выжил? Это то, что я сделал? Нет, черт возьми, я определенно не верю в это...
Как это может быть?
Фактически, единственный символ. Приказать его переплавить, это примерно также, как у нас в стране приказать разровнять бульдозерами Московский Кремль, при этом ещё и Шапку Мономаха в костёр кинуть, или в той же США взорвать Статую Свободы, и прилюдно подтереться Декларацией Независимости и Билем о правах. В общем, поступок априори превращающий человека претендующего на верховную власть в стране, в мёртвого человека, для которого быть похороненным под общественным туалетом - уже милость и почесть. Также стоит заметить, что Роберт Баратеон во время восстания был лишь одним из, этаким "первым среди равных", но именно "равных", причём все его союзники воевали совсем не за "Роберта в Цари! Произволом же автора скорее всего, он элементарно не осознавал всего вышеописанного герою это легко сходит с рук. Это лишь самый яркий пример, но вообще похожих моментов там хватает. Произведение спорное, но вполне читабельное. Прежде всего, Дэйнерис имеет альтернативную предысторию, не связанную с дотракийской ордой. Нет, автор попыталась натянуть некий обоснуй, но настолько белониточный, что сова грозится лопнуть от одного дуновения.
Помимо этого история Рейстлина Маджере тоже несколько альтернативна, в частности спойлер! Также минусом можно назвать изрядное число повторений за сериалом и ОССность характера Дэйнерис, впрочем, если за канон брать только шестой сезон сериала, то он вполне каноничен, да-а. Но не смотря на всё это, читать вполне можно и даже интересно, ну, как минимум, было лично мне.
Я прислушался к себе и понял, что не ощущаю боли, а оглядевшись вокруг, внезапно осознал, что больше не нуждаюсь в очках. Меня окружало какое-то странное сооружение.
Огромное и абсолютно пустое. В бивших сквозь высокие уходившие под самый потолок окна ярких лучах солнечного света плясали пылинки, и я невольно залюбовался этой красотой. Впрочем, вскоре от созерцания меня отвлек какой-то неприятный звук. Я оглянулся и в паре метров от себя заметил чудовищное создание, отдаленно напоминавшее человеческого младенца с ободранной кожей. Существо выглядело слабым и беспомощным, но едва я протянул к нему руку, раздался знакомый голос, заставивший меня вздрогнуть: — Ты ничем не сможешь помочь ему, Гарри!
В голубых глазах Дамблдора внезапно показались слезы. Он молча покачал головой, и на меня накатил страх. Этого не должно было произойти. Я не мог даже предположить подобного, но... Просмотрев воспоминания, ты предложил заплатить любую цену, чтобы изменить трагическую участь профессора Снейпа.
Ты ведь знаешь, кем являешься? Проблема в том, что она никогда не принадлежала Северусу, хотя формально он и стал моим убийцей — стал, как ты теперь знаешь, по моей же просьбе. А ты в свою очередь разоружил его в Малфой-мэноре. Следовательно, Бузинная палочка признала своим хозяином именно тебя. А сейчас подумай, мой мальчик.
На первом курсе я вернул тебе мантию-невидимку твоего отца. Прошлым летом ты получил по моему завещанию снитч, в котором был спрятан Воскрешающий камень. А несколько месяцев назад, разоружив Драко, ты обрел власть над Бузинной палочкой... И Смерть прислушалась к твоим словам, когда ты пообещал заплатить за жизнь Северуса. Она посчитала назначенную тобой цену — а ты же сам сказал, что готов на любую цену — приемлемой.
Сделка состоялась. И теперь он жив, а ты, к моему безмерному сожалению, умер. Он замолчал, снял свои очки-половинки и принялся сосредоточенно протирать их полой мантии, вероятно, для того, чтобы я не заметил, как он удручен. Я тоже словно онемел от свалившегося на меня известия о собственной смерти, ведь здесь, в этом странном месте, я ощущал себя абсолютно живым. Получается, что я так и не выполнил возложенной на меня миссии!
Да, у него все еще остался один крестраж, а Бузинная палочка признала его своим хозяином. Но стоит змее погибнуть — а у меня есть все основания полагать, что один хорошо известный тебе маг с огромным удовольствием лишит жизни это чудовищное создание — и смерть Тома станет неизбежной. А ты сделал все возможное и невозможное, чтобы приблизить его гибель. Так что в каком-то смысле пророчество все же сбылось. И так как больше тебя здесь ничего не держит, я предложил бы тебе отправиться со мной в увлекательное путешествие...
При последних словах Дамблдора на платформе бесшумно появился поезд и гостеприимно распахнул перед нами двери. Не представляешь, каким захватывающим может быть посмертие. Я уже схватился за поручень, но что-то словно тянуло меня назад. Дамблдор, который, невзирая на свой преклонный возраст, уже успел взобраться в вагон, обернулся и с изумлением, точно я сморозил несусветную глупость, посмотрел на меня. И я остаюсь тут.
Простите и счастливого пути, сэр. Я еще успел увидеть, как он тяжело вздохнул и с сожалением покачал головой, а затем двери бесшумно закрылись, и поезд растаял в густом тумане. Оставшись в полном одиночестве, я внезапно почувствовал вселенскую усталость. Недолго думая, я улегся на скамейку и принялся размышлять над тем, кому же под силу расправиться с Волдемортом. Почему-то мне очень захотелось, чтобы этим человеком стал Снейп.
Как жаль, что теперь я уже никогда не узнаю, чем все закончилось! Тихие звуки из-под соседней скамейки оборвались. Туман окружил меня плотным непроницаемым коконом — так, что невозможно было разглядеть собственную вытянутую вперед руку. Погруженный в раздумья, я и не заметил, как задремал... Глава 2.
Северус — Взгляни на меня!.. Последние слова, произнесенные мной в этой жизни, вылетели сами собой. Яркие, цвета весенней зелени глаза, в которых сквозили ужас и сожаление, встретились с моими, а затем наступила абсолютная темнота. И тишина. Боль ушла, уступив место отрешенной умиротворенности.
Я умер, и меня наконец-то оставят в покое. Больше не будет никаких вызовов к Лорду, нестерпимого жжения в Метке, попыток наглухо закрыть от красноглазого ублюдка собственное сознание, крови и страха, угрызений совести, разрывающих душу на части. Можно забыть о надоедливых чаепитиях с Дамблдором, нудных проповедях о силе любви и изматывающих расспросах о «мальчике»: как продвигается в учебе, делает ли успехи, не слишком ли я строг с ним? Впрочем, «мальчиком» он был лишь для Альбуса. Для меня он был всегда только Поттером.
И — Мерлин свидетель! Я не выносил его так же, как в свое время не выносил его дражайшего папашу. Однако теперь все это не имело для меня ни малейшего значения. Какое дело до них мертвецу?! Голос, раздавшийся, судя по всему, в моей голове, чрезвычайно разозлил меня.
И выкупили задорого! Так что хватит валяться здесь и притворяться мертвым. Если не поторопишься — пропустишь все самое интересное. Правда, этого Поттер еще не знает. Это было произнесено таким будничным тоном, что по коже побежали мурашки, а смысл сказанного обрушился на меня, точно ведро ледяной воды.
Только сейчас я понял, с кем говорю. Разумеется, лишь Смерти было под силу вернуть к жизни истекшего кровью человека и залечить разодранное клыками гигантской змеи горло. Я непроизвольно дотронулся рукой до шеи, ощутив под пальцами абсолютно гладкую кожу. Смерть явно сработала на совесть. Мордредов Поттер!
Как этот упрямый мальчишка посмел так поступить со мной?! Кто его просил?! Впрочем, возможно, у меня еще оставалось время все исправить. Поттер теперь мой, а тебе придется доделать его работу, если, конечно, не побоишься. В реальности, где одно неверное движение или слово могли стоить жизни, подобные навыки были не роскошью, а суровой необходимостью.
Сейчас моей первоочередной задачей стало найти Поттера и по возможности спасти его. Разумеется, я осознавал, что сделать это будет непросто — ведь, судя по тому, что Смерть довольно бесцеремонно выдернула меня из-за грани, мальчишка успел заплатить невообразимую для любого здравомыслящего человека цену и обменять свою жизнь на мою. Хотя чему я, собственно, удивлялся? Здравомыслие никогда не являлось отличительной чертой гриффиндорцев. Безрассудство — вот слово, которое гораздо больше подошло бы в нынешней ситуации.
И сейчас, собираясь отправиться в Запретный лес, я тоже вел себя не как истинный слизеринец. Я представил себе лицо Темного Лорда, когда я предстану перед ним целым и невредимым. Наверное, этот ублюдок решит, что я — по его примеру — в свое время также подстраховался парочкой крестражей. Растерянный, сбитый с толку Темный Лорд... Да за такое зрелище не жаль и умереть повторно!
Судя по примятой траве, совсем недавно здесь топталось множество народа, а вырванные с корнем деревья ясно свидетельствовали, что Темному Лорду удалось опять, как в прежние времена, завербовать в свое войско великанов. Однако в эту минуту в лесу царила гнетущая тишина.
Может сделать рерайт и повысить уникальность контента. Генерирует тексты для рефератов, дипломов, курсовых. Поможет раскрыть вашу тему подробнее, изменить стиль написания под ваши требования. Способен повысить уникальность работы. Создает тексты для новых песен еще ни разу не звучавших в мире. Может сгенерировать нотную грамоту для мелодии и продумать такты. Поможет придумать рифмы на нужные слова или перефразировать текст так, чтобы появилась рифма. Создает уникальные истории о персонажах, атмосферу, наполненной невероятными ощущениями.
Поможет написать книгу или дополнить историю.
Measure of Dramione // Мера Драмионы
Взяв какую-то книгу, я удобно устроился на диване и углубился в чтение. Ветер усиливался, а вместе с ним росла на душе тревога за Мэри. Наконец двери распахнулись, и он торопливо направился в ресторан, на ходу оглядывая столики. Мэри нигде не было, зато за стойкой бара Мейсон заметил отца. Мэри на крыше, беседует с Марком и Джулией. Не дослушав, он направился к выходу, но СиСи, преградил ему дорогу. Следующие несколько минут Мейсон потратил на пререкания с отцом.
Внутреннее напряжение нарастало, и Мейсон больше не мог терять драгоценное время, он просто оттолкнул с дороги СиСи и ринулся на крышу, перепрыгивая через ступеньки. Сердце бешено колотилось, а в голове была лишь одна мысль: - Я должен успеть! Куда успеть и зачем он еще и сам толком не понимал, но мысль эта гнала Кэпвелла вперед. Он уже слышал голоса, доносящиеся сверху: Мэри о чем-то спорила с Марком и Джулией. Рванув на себя дверь, Мейсон очутился на крыше. Мэри не видела его, она стояла напротив Марка и Джулии и что-то кричала, слова заглушали порывы ветра.
За ее спиной раскачивалась и скрипела огромная неоновая буква «С». В следующее мгновение Мейсон заметил, что под очередным порывом ветра буква слишком накренилась вперед и он, рванувшись к Мэри, с силой толкнул ее в спину подальше от падающей вывески. Краем глаза, он увидел, как ее подхватили Марк и Джулия, и тут же, почувствовав сильный толчок в плечо, упал. Буква с грохотом обрушилась на то место, где еще пару секунд назад стояла Мэри и, по касательной задев Мейсона, сбила его с ног. Его рубашка была разодрана, рана на плече довольно сильно кровоточила, мелкие осколки стекла впились в шею. Марк до приезда «Скорой помощи» старался остановить кровотечение.
Мейсон отметил про себя, что он здорово напуган, руки дрожали, лицо побледнело. Но для него сейчас было главным, что за соседним столиком рядом с Джулией сидит Мэри, она цела и невредима. Поймав его взгляд, Мэри благодарно улыбнулась ему и тут, наконец-то приехала бригада «Скорой помощи». Хирург уже поработал над его правым плечом, наложив семь швов, и сейчас на руке красовалась аккуратная повязка. Вы уверены, что не хотите остаться в больнице до утра? Если рука будет сильно вас беспокоить, примите две таблетки.
Дверь в кабинет отворилась и вошла София. Господи, я так испугалась, когда позвонил СиСи! Мэри сейчас в холле с СиСи. Давай, я помогу тебе одеться, а потом мы с отцом отвезем вас домой. София протянула ему чистую рубашку и куртку. Думаю, сейчас он сделает все, чтобы помочь Мэри поскорее получить развод.
Мейсон скептически усмехнулся, но возражать не стал, он слишком устал сегодня, чтобы спорить. Мэри сидела в кресле, за спиной у нее стоял СиСи. Мейсон нагнулся, чтобы поцеловать ее и почувствовал, как заныла под повязкой рука. Надо было бы встать и выпить обезболивающее, но он боялся, разбудить Мэри. Наконец, он задремал, но сон не принес облегчения. Мейсону снился кошмар, в котором он снова очутился на лестнице, ведущей на крышу, за дверью раздавались голоса.
Мейсон протянул руку к двери, распахнул ее и… понял, что опоздал. Злополучная буква «С» уже начала свое падение и Мейсон, как ни пытался, не успевал добраться до Мэри раньше нее. Словно в замедленной съемке он видел, как тяжелая конструкция обрушилась на Мэри, и крик замер у него в горле… Наконец совместными усилиями с Марком и Джулией им удалось сдвинуть обломки вывески и освободить Мэри. Мэйсон не подпустил к ней Марка, пытавшегося осмотреть пострадавшую, он сознавал, что шансов выжить у Мери немного, но рассудок не желал с этим мириться и Мейсон с надеждой вглядывался в любимое лицо, которое слишком быстро побледнело и осунулось. Ресницы Мэри дрогнули, и она открыла глаза. Глотая слезы, Мейсон нес какую-то чушь про то, что все будет хорошо, что «Скорая » уже едет… Но он чувствовал, как холодеют руки любимой и жизнь уходит из ее глаз.
Не забывай никогда — я любила тебя! Мейсон рыдал на крыше «Кэпвелл-отеля», прижимая к себе бездыханное тело любимой, ужас и отчаяние разрывали его душу и… он проснулся в своей спальне, дрожжа всем телом и стуча зубами, а потом долго смотрел на безмятежный профиль спящей рядом Мэри, освещенный лунным светом. Сон был настолько реальным и страшным, что Мейсон не мог успокоиться, даже когда добрался до кухни и проглотил пару таблеток. Рука, держащая стакан предательски тряслась. Мейсон открыл окно и долго стоял, вглядываясь в звездное небо. Ветер стих, под окном стрекотали цикады, вдалеке угадывался шум океана.
Сон никак не выходил у него из головы, он пугал даже больше, чем произошедшее в действительности. Так могло быть, опоздай он всего на несколько мгновений, роковых мгновений… - Господи, - подумал Кэпвелл, - благодарю тебя за то, что ты был милостив к нам сегодня и даровал еще один шанс на счастье. Я всегда буду помнить об этом! Закрыв окно, он тихонько вернулся в спальню и залез под одеяло. Мэри заворочалась во сне и сонно пробормотала - Мейсон… - Я здесь, дорогая, и у нас все будет хорошо, теперь уже наверняка… Мейсон уткнулся носом в теплую макушку Мэри и, наконец-то заснул крепким, без сновидений, сном. Следующим утром Мэрилин проснулась от телефонного звонка.
Это звонил Саша. Сонная девушка не сразу ответила на звонок. Доброе утро , Мэри! Я тебя не разбудил? Я хотел предложить тебе позавтракать вместе. Пошли в кафе?
Лучше приезжай ко мне, вместе что-нибудь приготовим. Минут через сорок приеду. Мэрилин с нежеланием встала с кровати и подошла к зеркалу. Эстонка расчесала рыжие волосы и завязала их в хвост. Затем Мэрилин направилась в ванную. Девушка умылась, почистила зубы, переоделась в камуфляжный топ и белые шортики.
Вернувшись в спальню, Мэрилин снова остановилась у зеркала. Девушка рассматривала свою похудевшую фигуру. За последний месяц Мэрилин похудела на шесть килограммов. Её бы ничего не настораживало, если бы периодически у неё не кружилась голова. От размышлений эстонку отвлёк звонок в дверь. Девушка сразу же отправилась открывать её.
На пороге она увидела Сашу с букетом белых роз. Пошли посмотрим, что у меня есть, - сказала Мэрилин. Саша и Мэрилин зашли на кухню новой квартиры Керро. Я рецепт салата с грибами знаю, - сказал Саша, - а что ещё? Это прямо удивительно, - сказал Шепс, улыбнувшись. А хотя ладно, готовь.
Может ты сама тоже её поешь, а то ты очень худенькая у меня стала, - сказал Саша, поцеловав эстонку в плечо. Через полчаса курица была пожарена, салат с грибами был приготовлен. И наконец Саша и Мэрилин сели за стол. Ведь на «Битве» у нас это неплохо получалось. И если бы кое-кто был бы похитрее, то об этом никто ничего бы не узнал, - ответил Саша. Кстати, не хочешь со мной по магазинам пробежаться?
Куда пойдём? Позавтракав, Мэрилин помыла посуду и отправилась в спальню переодеваться. Девушка открыла шкаф и начала просматривать свои многочисленные наряды. Саша зашёл в комнату следом за эстонкой. А мне просто нравится, когда ты без всего, - сказал Саша, подходя к девушке. Кстати, надень эту синюю рубашку , которую мы в Таиланде купили, - предложил Шепс.
Одевшись, Мэрилин вместе с Сашей вышла из квартиры и отправилась к лифту. Неожиданно у Мэрилин закружилась голова. Саша быстро подхватил девушку. Что с тобой происходит? Точно нет, я уверена, - заявила девушка. Разговор Саши и Мэрилин прервал телефонный звонок.
Тут такая ситуация, короче, мы ждём вас через час на съёмках. Тут места для съёмок достаточно. Закончив разговор, Саша убрал телефон в карман чёрной куртки. Саша и Мэрилин вернулись назад в квартиру. Молодые люди повесили верхнюю одежду в шкаф. Затем они отправились в гостиную.
Уже через полчаса приехала съёмочная группа. Установив свет и камеры, все были готовы к началу съёмок. Камеры включились. Саша сел за стол и взял карты Таро, хранившиеся дома у Мэрилин, тем временем эстонка сидела на кухне и старалась настроиться на работу. На столе перед Шепсом лежали несколько фотографий прекрасной брюнетки с бездонными зелёными глазами. Саша сразу почувствовал холод от фотографий.
Перед смертью над ней происходило какое-то насилие, это точно, и, возможно, её душили, но умерла она ни от побоев, ни от удушения, - сказал Саша. Позови Мэрилин, пожалуйста. Уже через пару минут место Саши заняла Мэрилин. Взяв в руки первый снимок, девушка почувствовала себя нехорошо. Я не чувствую эту девушку в мире живых, - сказала Мэри, зажигая чёрную свечу. И низ живота очень тянет, мне кажется, что её изнасиловали, - рассказывала Мэри, смотря на пламя свечи.
Мэрилин молча кивнула в ответ. Спасибо большое. Я позвоню вам завтра утром, скажу, куда приезжать, - сказала Марина. Оставшись с Сашей вдвоём, Мэрилин обняла медиума. Может тебе таблетку выпить? Саша и Мэрилин уютно устроились на кровати.
Мэри практически сразу же заснула. Ненавижу вас, сволочи! Мэрилин проснулась вся в слезах. Всё хорошо, всё уже позади. Я рядом, - успокаивал Мэрилин медиум, - ложись спать, завтра утром ты всё мне расскажешь.
Теперь к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне? Княжна сказала, что она уверена, что этот молодой человек в солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль.. Явно судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете... Оно было ей известно.
Кажется, ваша история там наделала много шума... Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания... Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе... Я не противоречил княгине, хотя знал, что она говорит вздор. Доктор пожал ее с чувством и продолжал: — Если хотите, я вас представлю... Они не иначе знакомятся, как спасая от верной смерти свою любезную... Доктор, наконец я торжествую: вы меня не понимаете!.. Это меня, впрочем, огорчает, доктор, — продолжал я после минуты молчания, — я никогда сам не открываю моих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться. Однако ж вы мне должны описать маменьку с дочкой.
Что они за люди? Последнюю половину своей жизни она провела в Москве и тут на покое растолстела. Она любит соблазнительные анекдоты и сама говорит иногда неприличные вещи, когда дочери нет в комнате. Она мне объявила, что дочь ее невинна как голубь. Какое мне дело?.. Я хотел ей отвечать, чтоб она была спокойна, что я никому этого не скажу! Княгиня лечится от ревматизма, а дочь бог знает от чего; я велел обеим пить по два стакана в день кислосерной воды и купаться два раза в неделю в разводной ванне. Княгиня, кажется, не привыкла повелевать; она питает уважение к уму и знаниям дочки, которая читала Байрона по-английски и знает алгебру: в Москве, видно, барышни пустились в ученость, и хорошо делают, право! Наши мужчины так не любезны вообще, что с ними кокетничать, должно быть, для умной женщины несносно. Княгиня очень любит молодых людей: княжна смотрит на них с некоторым презрением: московская привычка!
Они в Москве только и питаются, что сорокалетними остряками. Не встретили ль вы ее у колодца? Доктор посмотрел на меня и сказал торжественно, положив мне руку на сердце: — Она вам знакома!.. Я ее не видал еще, но уверен, узнаю в вашем портрете одну женщину, которую любил в старину... Не говорите ей обо мне ни слова; если она спросит, отнеситесь обо мне дурно. Когда он ушел, то ужасная грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки... Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
После обеда часов в шесть я пошел на бульвар: там была толпа; княгиня с княжной сидели на скамье, окруженные молодежью, которая любезничала наперерыв. Я поместился в некотором расстоянии на другой лавке, остановил двух знакомых Д... Любопытство привлекло ко мне некоторых из окружавших княжну; мало-помалу и все ее покинули и присоединились к моему кружку. Я не умолкал: мои анекдоты были умны до глупости, мои насмешки над проходящими мимо оригиналами были злы до неистовства... Я продолжал увеселять публику до захождения солнца. Несколько раз княжна под ручку с матерью проходила мимо меня, сопровождаемая каким-то хромым старичком; несколько раз ее взгляд, упадая на меня, выражал досаду, стараясь выразить равнодушие... Она будет очень рада, потому что ей скучно. В продолжение двух дней мои дела ужасно подвинулись. Княжна меня решительно ненавидит; мне уже пересказали две-три эпиграммы на мой счет, довольно колкие, но вместе очень лестные. Ей ужасно странно, что я, который привык к хорошему обществу, который так короток с ее петербургскими кузинами и тетушками, не стараюсь познакомиться с нею.
Мы встречаемся каждый день у колодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ее обожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, — и мне почти всегда удается. Я всегда ненавидел гостей у себя: теперь у меня каждый день полон дом, обедают, ужинают, играют, — и, увы, мое шампанское торжествует над силою магнетических ее глазок! Вчера я ее встретил в магазине Челахова; она торговала чудесный персидский ковер. Княжна упрашивала свою маменьку не скупиться: этот ковер так украсил бы ее кабинет!.. Я дал сорок рублей лишних и перекупил его; за это я был вознагражден взглядом, где блистало самое восхитительное бешенство. Около обеда я велел нарочно провести мимо ее окон мою черкескую лошадь, покрытую этим ковром. Вернер был у них в это время и говорил мне, что эффект этой сцены был самый драматический. Княжна хочет проповедовать против меня ополчение; я даже заметил, что уж два адъютанта при ней со мною очень сухо кланяются, однако всякий день у меня обедают. Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и никого не узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает. Он нашел случай вступить в разговор с княгиней и сказал какой-то комплимент княжне: она, видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самой милой улыбкою.
Все здешнее лучшее общество... А ты у них бываешь? Другое дело, если б я носил эполеты... Ты просто не умеешь пользоваться своим выгодным положением... Грушницкий самодовольно улыбнулся. Он покраснел до ушей и надулся. О самолюбие! Вот вы, например, другое дело! А знаешь ли, Печорин, что княжна о тебе говорила? Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно; третье слово ее было: «Кто этот господин, у которого такой неприятный тяжелый взгляд?
А, право, жаль! Надобно заметить, что Грушницкий из тех людей, которые, говоря о женщине, с которой они едва знакомы, называют ее моя Мери, моя Sophie, если она имела счастие им понравиться. Я принял серьезный вид и отвечал ему: — Да, она недурна... Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная. Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор — никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить — а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может. Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобою накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное... Грушницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад и вперед по комнате. Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого не заметил. Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего; у него даже появилось серебряное кольцо с чернью, здешней работы: оно мне показалось подозрительным... Я стал его рассматривать, и что же?..
Я утаил свое открытие; я не хочу вынуждать у него признаний, я хочу, чтобы он сам выбрал меня в свои поверенные, и тут-то я буду наслаждаться... Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу — никого уже нет. Становилось жарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу; голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник. Воздух был напоен электричеством. Я углубился в виноградную аллею, ведущую в грот; мне было грустно. Я думал о той молодой женщине с родинкой на щеке, про которую говорил мне доктор... Зачем она здесь? И она ли? И почему я думаю, что это она? Мало ли женщин с родинками на щеках?
Размышляя таким образом, я подошел к самому гроту. Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной шалью, опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо. Я хотел уже вернуться, чтоб не нарушить ее мечтаний, когда она на меня взглянула. Она вздрогнула и побледнела. Я сел возле нее и взял ее за руку. Давно забытый трепет пробежал по моим жилам при звуке этого милого голоса; она посмотрела мне в глаза своими глубокими и спокойными глазами; в них выражалась недоверчивость и что-то похожее на упрек. Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, но между тем... Она выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали. Она не отвечала и отвернулась. Он молод, хорош, особенно, верно, богат, и ты боишься...
Я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий... Наконец губы наши сблизились и слились в жаркий, упоительный поцелуи; ее руки были холодны как лед, голова горела. Тут между нами начался один из тех разговоров, которые на бумаге не имеют смысла, которых повторить нельзя и нельзя даже запомнить: значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере. Она решительно не хочет, чтоб я познакомился с ее мужем — тем хромым старичком, которого я видел мельком на бульваре: она вышла за него для сына. Он богат и страдает ревматизмами. Я не позволил себе над ним ни одной насмешки: она его уважает, как отца, — и будет обманывать, как мужа... Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности! Муж Веры, Семен Васильевич Г... Он живет с нею рядом; Вера часто бывает у княгини; я ей дал слово познакомиться с Лиговскими и волочиться за княжной, чтоб отвлечь от нее внимание.
Таким образом, мои планы нимало не расстроились, и мне будет весело... Да, я уже прошел тот период жизни душевной, когда ищут только счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, — теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца!.. Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? Надо признаться, что я точно не люблю женщин с характером: их ли это дело!.. Правда, теперь вспомнил: один раз, один только раз я любил женщину с твердой волей, которую никогда не мог победить... Мы расстались врагами, — и то, может быть, если б я ее встретил пятью годами позже, мы расстались бы иначе... Вера больна, очень больна, хотя в этом и не признается, я боюсь, чтобы не было у нее чахотки или той болезни, которую называют fievre lente — болезнь не русская вовсе, и ей на нашем языке нет названия. Гроза застала нас в гроте и удержала лишних полчаса. Она не заставляла меня клясться в верности, не спрашивала, любил ли я других с тех пор, как мы расстались...
Она вверилась мне снова с прежней беспечностью, — я ее не обману; она единственная женщина в мире, которую я не в силах был бы обмануть. Я знаю, мы скоро разлучимся опять и, может быть, на веки: оба пойдем разными путями до гроба; но воспоминание о ней останется неприкосновенным в душе моей; я ей это повторял всегда и она мне верит, хотя говорит противное. Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами. Сердце мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок — на память?.. А смешно подумать, что на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит... Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные очерки предметов, которые ежеминутно становятся все яснее и яснее. Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума. Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных южным солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес.
Я думаю, казаки, зевающие на своих вышках, видя меня скачущего без нужды и цели, долго мучились этой загадкой, ибо, верно, по одежде приняли меня за черкеса. Мне в самом деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы. И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный денди: ни одного галуна лишнего; оружие ценное в простой отделке, мех на шапке не слишком длинный, не слишком короткий; ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной точностью; бешмет белый, черкеска темно-бурая. Я долго изучал горскую посадку: ничем нельзя так польстить моему самолюбию, как признавая мое искусство в верховой езде на кавказский лад. Я держу четырех лошадей: одну для себя, трех для приятелей, чтоб не скучно было одному таскаться по полям; они берут моих лошадей с удовольствием и никогда со мной не ездят вместе. Было уже шесть часов пополудни, когда вспомнил я, что пора обедать; лошадь моя была измучена; я выехал на дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию, куда часто водяное общество ездит en piquenique 6. Дорога идет, извиваясь между кустарниками, опускаясь в небольшие овраги, где протекают шумные ручьи под сенью высоких трав; кругом амфитеатром возвышаются синие громады Бешту, Змеиной, Железной и Лысой горы. Спустясь в один из таких оврагов, называемых на здешнем наречии балками, я остановился, чтоб напоить лошадь; в это время показалась на дороге шумная и блестящая кавалькада: дамы в черных и голубых амазонках, кавалеры в костюмах, составляющих смесь черкесского с нижегородским ; впереди ехал Грушницкий с княжною Мери. Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облечении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный.
Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны, и тогда я услышал конец их разговора: — И вы целую жизнь хотите остаться на Кавказе? Лицо Грушницкого изобразило удовольствие. Он продолжал: — Здесь моя жизнь протечет шумно, незаметно и быстро, под пулями дикарей, и если бы бог мне каждый год посылал один светлый женский взгляд, один, подобный тому... В это время они поравнялись со мной; я ударил плетью по лошади и выехал из-за куста... Чтоб ее совершенно разуверить, я отвечал по-французски, слегка наклонясь: — Ne craignez rien, madame, — je ne suis pas plus dangereux que votre cavalier 8. Она смутилась, — но отчего? Я желал бы, чтоб последнее мое предположение было справедливо. Грушницкий бросил на меня недовольный взгляд. Поздно вечером, то есть часов в одиннадцать, я пошел гулять по липовой аллее бульвара. Город спал, только в некоторых окнах мелькали огни.
С трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко; месяц подымался на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы. Оклики часовых перемежались с шумом горячих ключей, спущенных на ночь. Порою звучный топот коня раздавался по улице, сопровождаемый скрыпом нагайской арбы и заунывным татарским припевом. Я сел на скамью и задумался... Я чувствовал необходимость излить свои мысли в дружеском разговоре... Я бы дорого дал, чтоб в эту минуту пожать ее руку. Вдруг слышу быстрые и неровные шаги... Верно, Грушницкий... Так и есть! Какое мне дело!..
Она нашла, что это неслыханная дерзость; я насилу мог ее уверить, что ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что не мог иметь намерение ее оскорбить; она говорит, что у тебя наглый взгляд, что ты, верно, о себе самого высокого мнения. А ты не хочешь ли за нее вступиться? Я внутренно улыбнулся. Послушай, пойдем лучше в ресторацию, там игра... Я пошел домой. Жду удобного случая. Грушницкий, как тень, следует за княжной везде; их разговоры бесконечны: когда же он ей наскучит?.. Мать не обращает на это внимания, потому что он не жених. Вот логика матерей! Я подметил два, три нежных взгляда, — надо этому положить конец.
Вчера у колодца в первый раз явилась Вера... Она, с тех пор как мы встретились в гроте, не выходила из дома. Мы в одно время опустили стаканы, и, наклонясь, она мне сказала шепотом: — Ты не хочешь познакомиться с Лиговскими?.. Мы только там можем видеться... Но я его заслужил... Кстати: завтра бал по подписке в зале ресторации, и я буду танцевать с княжной мазурку. В девять часов все съехались. Княгиня с дочерью явилась из последних; многие дамы посмотрели на нее с завистью и недоброжелательством, потому что княжна Мери одевается со вкусом. Те, которые почитают себя здешними аристократками, утаив зависть, примкнулись к ней. Как быть?
Где есть общество женщин — там сейчас явится высший и низший круг. Под окном, в толпе народа, стоял Грушницкий, прижав лицо к стеклу и не спуская глаз с своей богини; она, проходя мимо, едва приметно кивнула ему головой. Он просиял, как солнце... Танцы начались польским; потом заиграли вальс. Шпоры зазвенели, фалды поднялись и закружились. Я стоял сзади одной толстой дамы, осененной розовыми перьями; пышность ее платья напоминала времена фижм, а пестрота ее негладкой кожи — счастливую эпоху мушек из черной тафты. Самая большая бородавка на ее шее прикрыта была фермуаром. Она говорила своему кавалеру, драгунскому капитану: — Эта княжна Лиговская пренесносная девчонка! Вообразите, толкнула меня и не извинилась, да еще обернулась и посмотрела на меня в лорнет... И чем она гордится?
Уж ее надо бы проучить... Я тотчас подошел к княжне, приглашая ее вальсировать, пользуясь свободой здешних обычаев, позволяющих танцевать с незнакомыми дамами. Она едва могла принудить себя не улыбнуться и скрыть свое торжество; ей удалось, однако, довольно скоро принять совершенно равнодушный и даже строгий вид: она небрежно опустила руку на мое плечо, наклонила слегка головку набок, и мы пустились. Я не знаю талии более сладострастной и гибкой! Ее свежее дыхание касалось моего лица; иногда локон, отделившийся в вихре вальса от своих товарищей, скользил по горящей щеке моей... Я сделал три тура. Она вальсирует удивительно хорошо. Она запыхалась, глаза ее помутились, полураскрытые губки едва могли прошептать необходимое: «Merci, monsieur». После нескольких минут молчания я сказал ей, приняв самый покорный вид: — Я слышал, княжна, что, будучи вам вовсе незнаком, я имел уже несчастье заслужить вашу немилость... И, право, я бы очень желал доказать вам, что вы насчет меня ошибались...
Хохот и шушуканье нас окружающих заставили меня обернуться и прервать мою фразу. В нескольких шагах от меня стояла группа мужчин, и в их числе драгунский капитан, изъявивший враждебные намерения против милой княжны; он особенно был чем-то очень доволен, потирал руки, хохотал и перемигивался с товарищами. Вдруг из среды их отделился господин во фраке с длинными усами и красной рожей и направил неверные шаги свои прямо к княжне: он был пьян. Остановясь против смутившейся княжны и заложив руки за спину, он уставил на нее мутно-серые глаза и произнес хриплым дишкантом: — Пермете... Я таки опять имею честь вас ангажировать pour mazure... Вы, может, думаете, что я пьян? Это ничего!.. Гораздо свободнее, могу вас уверить... Я видел, что она готова упасть в обморок от страху и негодования. Я подошел к пьяному господину, взял его довольно крепко за руку и, посмотрев ему пристально в глаза, попросил удалиться, — потому, прибавил я, что княжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
Я был вознагражден глубоким, чудесным взглядом.
Ванда: Эй, эй, аккуратнее, это мой муж! Открытие глав каждые 10 лайков. Открытие на 260. Марвел: Разоблачение прошлой жизни, Я построил Фонд Жанры: боевик, боевые искусства, мистика, приключения, фантастика, фэнтези Описание: После завершения последней миссии в мире SCP Foundation Энди отправился в мир Марвел, чтобы наслаждаться жизнью. Но он не предполагал, что система "Разоблачения прошлой жизни" выберет его, и ему придется раскрыть свое прошлое всему миру Марвел!
Серам полностью потерял самообладание от возбуждающего аромата и вступил в интимную связь с Тео. В итоге, сбежавшего Серама снова поймали и отправили на казнь.
Однако Тео помешал ей свершиться.
Report Page
- Топ-11 фанфиков, у которых есть власть над моим несуществующим сердцем – Telegraph
- Глава 24. Вынужденная мера.
- Фанфики попаданчество (87 фото)
- На трассе «Самара — Большая Черниговка» под упавшим самосвалом погибли четыре человека
- Человек (фанфик на Ичж Руса)
Measure of Dramione // Мера Драмионы
| Фанфик Гарри Поттер: Мертвый герой и живой мертвец | Просмотрите доску «Последняя реальность» пользователя Алиса Афтон в Pinterest. Посмотрите больше идей на темы «фандом, сезоны, милые рисунки». |
| Самые горячие посты | Ещё раз хочу подчеркнуть, что мне нравится идея фанфика "человек", импонирует стиль, но книга требует солидной доработки. |
| Манга, манхва, русские комиксы, маньхуа, и руманга онлайн! | Анна кос Iron Harvest фанфик кроссовер попаданчество Радуга 6. |
Драмиона, Томиона и не только...
Она показалась мне более реальной и интересной. Гермиона Грейнджер поймана в плен и, как следствие, продана по самой высокой цене в качестве главного лота на небезызвестном Аукционе членов Ордена и их приверженцев. Учитывая весь ужас, привнесенный в волшебный мир правлением Волдеморта, помощь поступает из наиболее неожиданного места.
Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались...
В одном из домов слободки, построенном на краю обрыва, заметил я чрезвычайное освещение; по временам раздавался нестройный говор и крики, изобличавшие военную пирушку. Я слез и подкрался к окну; неплотно притворенный ставень позволил мне видеть пирующих и расслышать их слова. Говорили обо мне. Драгунский капитан, разгоряченный вином, ударил по столу кулаком, требуя внимания. Печорина надо проучить!
Эти петербургские слетки всегда зазнаются, пока их не ударишь по носу! Он думает, что он только один и жил в свете, оттого что носит всегда чистые перчатки и вычищенные сапоги. А я уверен между тем, что он трус, — да, трус! Я раз ему таких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин все обратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не вызвал, потому что это было его дело; да не хотел и связываться...
Я, правда, немножко волочился за княжной, да и тотчас отстал, потому что не хочу жениться, а компрометировать девушку не в моих правилах. Хотите испытать его храбрость? Это нас позабавит... Он придерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль... Погодите; вот в этом-то и штука...
Вызовет на дуэль: хорошо! Все это — вызов, приготовления, условия — будет как можно торжественнее и ужаснее, — я за это берусь; я буду твоим секундантом, мой бедный друг! Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит — на шести шагах их поставлю, черт возьми! Согласны ли, господа?
Я с трепетом ждал ответ Грушницкого; холодная злость овладела мною при мысли, что если б не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков. Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею. Но после некоторого молчания он встал с своего места, протянул руку капитану и сказал очень важно: «Хорошо, я согласен». Трудно описать восторг всей честной компании. Я вернулся домой, волнуемый двумя различными чувствами.
Первое было грусть. Обидел ли я кого-нибудь? Неужели я принадлежу к числу тех людей, которых один вид уже порождает недоброжелательство? Вы дорого можете заплатить за одобрение ваших глупых товарищей. Я вам не игрушка!..
К утру я был желт, как померанец. Поутру я встретил княжну у колодца. Но объяснитесь, я могу вам простить все... Видите ли, я много думала, старалась объяснить, оправдать ваше поведение; может быть, вы боитесь препятствий со стороны моих родных... Или ваше собственное положение...
О, отвечайте скорее, сжальтесь... Вы меня не презираете, не правда ли? Она схватила меня за руки. Княгиня шла впереди нас с мужем Веры и ничего не видала; но нас могли видеть гуляющие больные, самые любопытные сплетники из всех любопытных, и я быстро освободил свою руку от ее страстного пожатия. Ее губы слегка побледнели...
Я пожал плечами, повернулся и ушел. Я иногда себя презираю... Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне son coeur et sa fortune; 14 но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту...
Отчего я так дорожу ею? Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие... Ведь есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов, мышей... Признаться ли?..
Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она мне предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило; в душе моей родилось непреодолимое отвращение к женитьбе... Между тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней мере буду стараться, чтоб оно сбылось как можно позже. Вчера приехал сюда фокусник Апфельбаум. На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный удивительный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера, в зале Благородного собрания иначе — в ресторации ; билеты по два рубля с полтиной. Все собираются идти смотреть удивительного фокусника; даже княгиня Лиговская, несмотря на то, что дочь ее больна, взяла для себя билет.
Нынче после обеда я шел мимо окон Веры; она сидела на балконе одна; к ногам моим упала записка: «Сегодня в десятом часу вечера приходи ко мне по большой лестнице; муж мой уехал в Пятигорск и завтра утром только вернется. Моих людей и горничных не будет в доме: я им всем раздала билеты, также и людям княгини. В восемь часов пошел я смотреть фокусника. Публика собралась в исходе девятого; представление началось. В задних рядах стульев узнал я лакеев и горничных Веры и княгини.
Все были тут наперечет. Грушницкий сидел в первом ряду с лорнетом. Фокусник обращался к нему всякий раз, как ему нужен был носовой платок, часы, кольцо и прочее. Грушницкий мне не кланяется уже несколько времени, а нынче раза два посмотрел на меня довольно дерзко. Все это ему припомнится, когда нам придется расплачиваться.
В исходе десятого я встал и вышел. На дворе было темно, хоть глаз выколи. Тяжелые, холодные тучи лежали на вершиннах окрестных гор: лишь изредка умирающий ветер шумел вершинами тополей, окружающих ресторацию; у окон ее толпился народ. Я спустился с горы, и повернув в ворота, прибавил шагу. Вдруг мне показалось, что кто-то идет за мной.
Я остановился и осмотрелся. В темноте ничего нельзя было разобрать; однако я из осторожности обошел, будто гуляя, вокруг дома. Проходя мимо окон княжны, я услышал снова шаги за собою; человек, завернутый в шинель, пробежал мимо меня. Это меня встревожило; однако я прокрался к крыльцу и поспешно взбежал на темную лестницу. Дверь отворилась; маленькая ручка схватила мою руку...
О, я долго колебалась, долго мучилась... Ее сердце сильно билось, руки были холодны как лед. Начались упреки ревности, жалобы, — она требовала от меня, чтоб я ей во всем признался, говоря, что она с покорностью перенесет мою измену, потому что хочет единственно моего счастия. Я этому не совсем верил, но успокоил ее клятвами, обещаниями и прочее. А она думает...
Около двух часов пополуночи я отворил окно и, связав две шали, спустился с верхнего балкона на нижний, придерживаясь за колонну. У княжны еще горел огонь. Что-то меня толкнуло к этому окну. Занавес был не совсем задернут, и я мог бросить любопытный взгляд во внутренность комнаты. Мери сидела на своей постели, скрестив на коленях руки; ее густые волосы были собраны под ночным чепчиком, обшитым кружевами; большой пунцовый платок покрывал ее белые плечики, ее маленькие ножки прятались в пестрых персидских туфлях.
Она сидела неподвижно, опустив голову на грудь; пред нею на столике была раскрыта книга, но глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось, в сотый раз пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко... В эту минуту кто-то шевельнулся за кустом. Я спрыгнул с балкона на дерн. Невидимая рука схватила меня за плечо. Это были Грушницкий и драгунский капитан.
Я ударил последнего по голове кулаком, сшиб его с ног и бросился в кусты. Все тропинки сада, покрывавшего отлогость против наших домов, были мне известны. Через минуту я был уже в своей комнате, разделся и лег. Едва мой лакей запер дверь на замок, как ко мне начали стучаться Грушницкий и капитан. Они ушли.
Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы на месте.
Нынче поутру у колодца только и было толков, что о ночном нападении черкесов. Выпивши положенное число стаканов нарзана, пройдясь раз десять по длинной липовой аллее, я встретил мужа Веры, который только что приехал из Пятигорска. Он взял меня под руку, и мы пошли в ресторацию завтракать; он ужасно беспокоился о жене. Мы уселись завтракать возле двери, ведущей в угловую комнату, где находилось человек десять молодежи, в числе которых был и Грушницкий. Судьба вторично доставила мне случай подслушать разговор, который должен был решить его участь.
Он меня не видал, и, следственно, я не мог подозревать умысла; но это только увеличивало его вину в моих глазах. Надо вам заметить, что княгиня была здесь, а княжна дома. Вот мы с ним и отправились под окна, чтоб подстеречь счастливца. Признаюсь, я испугался, хотя мой собеседник очень был занят своим завтраком: он мог услышать вещи для себя довольно неприятные, если б неравно Грушницкий отгадал истину; но ослепленный ревностью, он и не подозревал ее. До двух часов ждали в саду.
Наконец — уж бог знает откуда он явился, только не из окна, потому что оно не отворялось, а должно быть, он вышел в стеклянную дверь, что за колонной, — наконец, говорю я, видим мы, сходит кто-то с балкона... Какова княжна? Ну, уж признаюсь, московские барышни! Мы хотели его схватить, только он вырвался и, как заяц, бросился в кусты; тут я по нем выстрелил. Вокруг Грушницкого раздался ропот недоверчивости.
В эту минуту он поднял глаза — я стоял в дверях против него; он ужасно покраснел. Я подошел к нему и сказал медленно и внятно: — Мне очень жаль, что я вошел после того, как вы уж дали честное слово в подтверждение самой отвратительной клеветы. Мое присутствие избавило бы вас от лишней подлости. Грушницкий вскочил с своего места и хотел разгорячиться. Я не думаю, чтобы равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасное мщение.
Подумайте хорошенько: поддерживая ваше мнение, вы теряете право на имя благородного человека и рискуете жизнью. Грушницкий стоял передо мною, опустив глаза, в сильном волнении. Но борьба совести с самолюбием была непродолжительна. Драгунский капитан, сидевший возле него, толкнул его локтем; он вздрогнул и быстро отвечал мне, не поднимая глаз: — Милостивый государь, когда я что говорю, так я это думаю и готов повторить... Я не боюсь ваших угроз и готов на все...
Капитан поклонился очень важно. Он пожелтел, посинел; скрытая злоба изобразилась на лице его. На крыльце ресторации я встретил мужа Веры. Кажется, он меня дожидался. Он схватил мою руку с чувством, похожим на восторг.
Экой мерзавец! Принимай их после этого в порядочный дом! Слава богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, для которой вы рискуете жизнью. Будьте уверены в моей скромности до поры до времени, — продолжал он.
Я пошел прямо к Вернеру, застал его дома и рассказал ему все — отношения мои к Вере и княжне и разговор, подслушанный мною, из которого я узнал намерение этих господ подурачить меня, заставив стреляться холостыми зарядами. Но теперь дело выходило их границ шутки: они, вероятно, не ожидали такой развязки. Доктор согласился быть моим секундантом; я дал ему несколько наставлений насчет условий поединка; он должен был настоять на том, чтобы дело обошлось как можно секретнее, потому что хотя я когда угодно готов подвергать себя смерти, но нимало не расположен испортить навсегда свою будущность в здешнем мире. После этого я пошел домой. Через час доктор вернулся из своей экспедиции.
Я на минуту остановился в передней, чтоб снять галоши. У них был ужасный шум и спор... Я был секундантом на пяти дуэлях и уж знаю, как это устроить. Я все придумал. Пожалуйста, только мне не мешай.
Постращать не худо. А зачем подвергать себя опасности, если можно избавиться?.. Они замолчали. Переговоры наши продолжались довольно долго; наконец мы решили дело вот как: верстах в пяти отсюда есть глухое ущелье; они туда поедут завтра в четыре часа утра, а мы выедем полчаса после них; стреляться будете на шести шагах — этого требовал Грушницкий. Убитого — на счет черкесов.
Теперь вот какие у меня подозрения: они, то есть секунданты, должно быть, несколько переменили свой прежний план и хотят зарядить пулею один пистолет Грушницкого. Это немножко похоже на убийство, но в военное время, и особенно в азиатской войне, хитрости позволяются; только Грушницкий, кажется, поблагороднее своих товарищей. Как вы думаете? Должны ли мы показать им, что догадались? Я до вечера просидел дома, запершись в своей комнате.
Приходил лакей звать меня к княгине, — я велел сказать, что болен. Два часа ночи... А надо бы заснуть, чтоб завтра рука не дрожала. Впрочем, на шести шагах промахнуться трудно. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов?
Вы думаете, что я вам без спора подставлю свой лоб... И не мудрено: она так долго служила верно моим прихотям; на небесах не более постоянства, чем на земле. Что ж? Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что еще нет его кареты. Но карета готова...
Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений — лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления...
Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья — и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся — мечта исчезает... И, может быть, я завтра умру!.. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец.
И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? Смешно и досадно! Вот уже полтора месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту... Холодно; ветер свищет и колеблет ставни...
Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями. Перечитываю последнюю страницу: смешно! Я думал умереть; это было невозможно: я еще не осушил чаши страданий, и теперь чувствую, что мне еще долго жить. Как все прошедшее ясно и резко отлилось в моей памяти! Ни одной черты, ни одного оттенка не стерло время!
Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты. Писать я не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане» я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом... Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?.. Наконец рассвело.
Нервы мои успокоились. Я посмотрелся в зеркало; тусклая бледность покрывала лицо мое, хранившее следы мучительной бессонницы; но глаза, хотя окруженные коричневою тенью, блистали гордо и неумолимо. Я остался доволен собою. Велев седлать лошадей, я оделся и сбежал к купальне. Погружаясь в холодный кипяток нарзана, я чувствовал, как телесные и душевные силы мои возвращались.
Я вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал. После этого говорите, что душа не зависит от тела!.. Возвратясь, я нашел у себя доктора. На нем были серые рейтузы, архалук и черкесская шапка. Я расхохотался, увидев эту маленькую фигурку под огромной косматой шапкой: у него лицо вовсе не воинственное, а в этот раз оно было еще длиннее обыкновенного.
Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое в порядке вещей; старайтесь смотреть на меня, как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной, — и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете надо мною сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений... Ожидание насильственной смерти не есть ли уже настоящая болезнь? Эта мысль поразила доктора, и он развеселился. Мы сели верхом; Вернер уцепился за поводья обеими руками, и мы пустились, — мигом проскакали мимо крепости через слободку и въехали в ущелье, по которому вилась дорога, полузаросшая высокой травой и ежеминутно пересекаемая шумным ручьем, через который нужно было переправляться вброд, к великому отчаянию доктора, потому что лошадь его каждый раз в воде останавливалась.
Открытие глав каждые 10 лайков. Открытие на 260.
Марвел: Разоблачение прошлой жизни, Я построил Фонд Жанры: боевик, боевые искусства, мистика, приключения, фантастика, фэнтези Описание: После завершения последней миссии в мире SCP Foundation Энди отправился в мир Марвел, чтобы наслаждаться жизнью. Но он не предполагал, что система "Разоблачения прошлой жизни" выберет его, и ему придется раскрыть свое прошлое всему миру Марвел! От обычного сотрудника класса D, готового пойти на смерть, до членов мобильных оперативных групп, которые могли бы посоревноваться с богами в своих смертных телах, и до врачей, руководителей и советников, которые казнили бесчисленное количество SCP- класса Кетер!
Выпускается с 2022 года, статус манги - продолжается. Переведено 87 глав.
Обсуждение:
- мера человека драмиона фанфик (120) фото
- Подробности, первые фото и видео
- Фанфик "Две половинки из разных миров. Глава 15" - ЛедиБлог
- Новости дня
- Фанфик | Ридли | Книги скачать, читать бесплатно
- На трассе «Самара — Большая Черниговка» под упавшим самосвалом погибли четыре человека
Обычный мужчина средних лет и его журнал активности в VRMMO
Эта работа примечательна тем, что это мой первый фанфик. Проверьте ваши знания по школьной программе в этом тесте! Двоечник вы или отличник? ›pdf/oconnor cheloveka_najti_ne_legko. 242 Люди на земле слишком свирепы. Лучший способ забыть человека Сергей Григорьев 555. Фанфик. Когда люди узнали об отношениях Питера и Тони, они буквально сошли с ума от их любимого дуэта отца и сына.
Все книги жанра Фанфик
Всё началось с «Меры человека» и прекрасных девочек, распахнувших для меня двери переводов. Проза (Фанфики). Название произведения: Фанфик Гарри Поттер: Мертвый герой и живой мертвец. Автор: Книга Фанфиков. Современный литературный сайт для поэтов, писателей, исполнителей музыки и песен. Страница информации о фанфике/книге Мера человека / Measure Of A Man. Шен Конг, параноик, он прочитал комментарий человека в котором говорилось, что в 2022 году наступит конец света и сразу же поверил. Мера человека фанфик. Мародеры Гарри Поттер. Джеймс Лили Сириус и Римус.
Генерация изображений
- Современный человек, попавший в Мурим читать манхва онлайн н
- Не нашел что почитать? Посмотри книги в других жанрах
- Попаданцы » Слушкин всем — аудиокниги онлайн слушать бесплатно каждый день.
- Дневники трат
Мера человека
| Мера человека | Мне известно, что, по меньшей мере двоих людей он казнил без суда и следствия. |
| Мера человека | Мера человека фанфик. Мародеры Гарри Поттер. Джеймс Лили Сириус и Римус. |
| Идеи на тему «Последняя реальность» (240) в 2024 г | фандом, сезоны, милые рисунки | Мнение: Очередной прочитанный фанфик по вселенной Марвел-11 и который раз думаю над тем какие впечатление оставило это творение после себя. |
| Топ-11 фанфиков, у которых есть власть над моим несуществующим сердцем | Это история успеха современного человека с его знаниями и опытом в мире Мурим! |
Фанфик «Две половинки из разных миров. Глава 15»
Актуальные и свежие новости дня в режиме реального времени. Последние новости России и мира. Фанфик попаданец в Марвел 11. Главная» Новости» Фф мера человека.
Фанфик «Две половинки из разных миров. Глава 15»
На трассе «Самара — Большая Черниговка» под упавшим самосвалом погибли четыре человека. Давно мной был прочитан фанфик, не стыжусь этого, ведь он был шикарным. 242 Люди на земле слишком свирепы. Гермиона осознаёт противоречивость одного человека, когда меняет свое отношение к прошлому и начинает открывать новые грани того, кем является Драко Малфой теперь: отцом, сыном и мужчиной.
Фанфик Гарри Поттер: Мертвый герой и живой мертвец
Фандом: Гарри Поттер Название фанфика: Красавица Мэри Автор или переводчик: Iulea Пэйринг и персонажи: Мэри Сью, Рейтинг: G Категория: Джен. Чтобы защититься от демонических существ, люди быстро вошли в глобализированную цифровую эпоху. Мне известно, что, по меньшей мере двоих людей он казнил без суда и следствия. Меня попросили выложить список прочитанных мной фанфиков, с моими комментариями, вот собственно и он.