На фото я твое взгляну, и снова третье сентября», — эти знаменитые строчки Михаил Шуфутинский впервые исполнил 29 лет назад, в 1993 году. Певец Михаил Шуфутинский выложил в свой инстаграм запись эфира, в котором он исполняет песню «Третье сентября». Исполнитель песни «3 сентября» Михаил Шуфутинский эмигрировал в Америку в начале 80-х годов XX века. 72-летний Михаил Шуфутинский каждой осенью становится героем сети благодаря своей песне-мему "Третье сентября", написанной Игорем Николаевым.
Я календарь переверну, и... 7 фактов о песне «Третье сентября» Михаила Шуфутинского
Сомневаюсь, конечно, что родители специально сделали это, думаю, простое совпадение, ставшее необычным в нашей семье», - с юмором отметил музыкант. Как сказал певец, композитор Игорь Крутой написал подходящую музыку, а Игорь Николаев - слова. В итоге получился настоящий хит благодаря такой слаженной работе профессионалов. Я помню, как люди звонили на радио и говорили: «А поставьте ту песню, где все хорошо было 2 сентября, а третьего числа начался треш. Каждый год вспоминаю эту историю с улыбкой.
История возникновения композиции, со слов самого Михаила, довольно проста. В 1992 году певец вернулся в Москву после долгих лет эмиграции.
В то же время он знакомится с композитором Игорем Крутым, который и предложил ему недавно написанную композицию, изначально созданную для другого исполнителя. Тот сразу же согласился её исполнить, отметив магнетизм песни. Как рассказывал Михаил Шуфутинский, несмотря на драматичность, текст композиции не привязан к конкретной истории.
Авторы И. Крутой, И. Фортепианная аранжировка и исполнение мои. Меня зовут Таня. Я - поющий финансист : Люблю музыку и творчество и посвящаю этому большую часть своего свободного времени. На моём канале - мои самые любимые песни и немного стихов.
Однако в этом году, благодаря импровизации Дениса Клявера и Михаила Шуфутинского, 3 сентября объединилось с Днём рождения. Артисты создали блистательный дуэт, соединив мелодии песни группы «Чай Вдвоём» «День рождения»и легендарного хита Шуфутинского «Третье сентября», а также добавив немного «вольностей».
🎼 История песни «3 сентября» Михаила Шуфутинского
Например, песня "Третье сентября" стала популярна из-за американского рэпера. Шуфутинский, по его собственным словам, исполняет «Третье сентября» на каждом концерте уже более 25 лет. Невероятно популярная песня Михаила Шуфутинского «Третье сентября» приобрела новый облик. Песня «Третье сентября» в исполнении Михаила Шуфутинского впервые прозвучала 30 лет назад.
Шуфутинов день. 3 сентября
| 🎼 История песни «3 сентября» Михаила Шуфутинского | | Смотрите видео онлайн «Третье сентября (Михаил Шуфутинский)» на канале «DENISOVETS» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 3 сентября 2023 года в 10:41, длительностью 00:02:04, на видеохостинге RUTUBE. |
| Я календарь переверну, и... 7 фактов о песне «Третье сентября» Михаила Шуфутинского | Михаил Шуфутинский заверил, что его песня не имеет никакого отношения к трагическим событиям в Беслане и уж тем более не призвана «перебить» у общества воспоминания о них. |
| Михаил Шуфутинский высказался о легендарной песне «Третье сентября» - 3 сентября 2023 - Е1.ру | Третье Сентября (Михаил Шуфутинский cover) 3-е. |
| Видео: Михаил Шуфутинский заявил, что чувствует ответственность за 3 сентября - Российская газета | Композиция "3 сентября" появилась на свет в 90-х, Шуфутинский впервые исполнил ее в 1993 году, когда артисту было 45 лет. |
Михаил Шуфутинский объяснил, почему долгие годы не исполнял «3 сентября» на концертах
Михаил Шуфутинский соглашается с композитором «3 сентября», за датой реально ничего не стоит. На фото я твое взгляну, и снова третье сентября», — эти знаменитые строчки Михаил Шуфутинский впервые исполнил 26 лет назад, в 1993 году. На фото я твое взгляну, и снова третье сентября», — эти знаменитые строчки Михаил Шуфутинский впервые исполнил 26 лет назад, в 1993 году. Михаил Шуфутинский рассказал о том, как появился хит Третье сентября, а также о своем отношении к мемам о песне. 1. Песню "3 сентября" Михаил Шуфутинский впервые исполнил в 1993 году. Не один десяток мемов придумали на песню "Третье сентября", которую много лет назад спел Михаил Шуфутинский.
Михаил Шуфутинский — о песне «Третье сентября»
Подписаться на новости InterMedia Нажимая кнопку "Подписаться", я даю свое согласие на обработку персональных данных Город первого живого выступления «Новой Фабрики звезд» выберут зрители 27. Живое выступление запланировано на 12 июня, а где оно будет проходить, решат сами зрители, сообщили агентству «ИнтерМедиа» в пресс-службе телеканала. Увидеть живьем выступление молодых звезд можно будет в одном из четырех городов: Москва, Санкт-Петербург, Казань или Нижний Новгород. Голосование за город первого живого выступления участников откроется на сайте novaia-fabrika-zvezd.
Песня с такой памятной датой никак не связана с событиями в моей жизни — никто не мирился, не ссорился. Дата была выбрана случайно. Все у меня спрашивали, а что происходило первого и второго сентября, ведь третьего любящие люди расстаются. А что я им могу ответить? У меня в жизни ничего не происходило ни до, ни после этой даты. Любопытно, что вот так и рождаются мифы, в которые начинают верить миллионы.
А потом это становится истиной. Однако хорошо, что есть первоисточники, у которых можно узнать правду, так как они стояли у истоков этого творения. Это не значит, что их нужно отмечать, но часть из них знать было бы, скажем так, свежо. Погиб младший брат Альфреда и 5 ассистентов. Но мужчина не прекратил опытов и через три года запатентовал динамит.
Шуфутинскому удалось собрать практически полный зал, пустовали лишь несколько «дорогих» мест. Молодежи в зале было мало, в основном — женская публика за 60. Концерт Михаила Захаровича начался с 15-минутным опозданием.
Согласно сюжетной задумке, главный герой вечера не сразу появляется на сцене. Сначала зрителям показывают атмосферное видео на большом экране.
Это не значит, что их нужно отмечать, но часть из них знать было бы, скажем так, свежо. Погиб младший брат Альфреда и 5 ассистентов. Но мужчина не прекратил опытов и через три года запатентовал динамит. Это далеко неполный список событий, который произошел в истории на 3 сентября. Чего только стоят похороны Майкла Джексона в Лос-Анджелесе. Если вам будет интересно, ознакомьтесь в открытых источниках с полным перечнем. Если у вас остались вопросы или есть предложения, обязательно пишите их в комментариях. А у нас на этом все.
Так что мирного вам неба над головой и до скорых встреч на страницах новых статей! Оцените статью.
Михаил Шуфутинский - 3-е сентября
Автор музыки - Игорь Крутой, автор текста - Игорь Николаев. В то время Михаил Шуфутинский после долгих лет эмиграции вернулся на постоянное место жительства в Москву, где родился 13 апреля 1948 года. В молодости, получив музыкальное образование, Шуфутинский выступал с различными ансамблями как в столице, так и в провинции. В 1976 — 1980 годы стал руководителем ВИА «Лейся, песня», который базировался при Тульской областной филармонии. Именно в это время коллектив становится всенародно любимым. Вся страна распевает хиты «Обручальное кольцо», «Где же ты была», «Наше лето» и другие композиции, записанные и выпущенные на пластинках всесоюзной фирмы «Мелодия».
Однако в этом году, благодаря импровизации Дениса Клявера и Михаила Шуфутинского, 3 сентября объединилось с Днём рождения. Артисты создали блистательный дуэт, соединив мелодии песни группы «Чай Вдвоём» «День рождения»и легендарного хита Шуфутинского «Третье сентября», а также добавив немного «вольностей».
Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования. Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала.
Автор музыки - Игорь Крутой, автор текста - Игорь Николаев. В то время Михаил Шуфутинский после долгих лет эмиграции вернулся на постоянное место жительства в Москву, где родился 13 апреля 1948 года. В молодости, получив музыкальное образование, Шуфутинский выступал с различными ансамблями как в столице, так и в провинции. В 1976 — 1980 годы стал руководителем ВИА «Лейся, песня», который базировался при Тульской областной филармонии. Именно в это время коллектив становится всенародно любимым. Вся страна распевает хиты «Обручальное кольцо», «Где же ты была», «Наше лето» и другие композиции, записанные и выпущенные на пластинках всесоюзной фирмы «Мелодия».
Михаил Шуфутинский - 3-е сентября listen online
| Михаил Шуфутинский отметит «Третье сентября» в Кремле 29.06.2023 | Сам Михаил Захарович вспоминал, что в его репертуаре «Третье сентября» появилась почти случайно. |
| Шуфутинский 3 сентября: песня и день в истории | Какой Смысл | На фото я твое взгляну, и снова третье сентября», — эти знаменитые строчки Михаил Шуфутинский впервые исполнил 26 лет назад, в 1993 году. |
| За «3 сентября» Шуфутинскому просят присвоить звание народного артиста | Главная Новости Люди с обложки Денис Клявер и Михаил Шуфутинский объединили День рождения и 3 сентября. |
Шуфутинов день. 3 сентября
Шуфутинский сразу отметил магнетизм песни и сказал Игорю Крутому, что обязательно должен её спеть [5] , а впоследствии отмечал, что «Третье сентября» немного затянута и драматична [5]. Повышенный интерес интернет-аудитории к песне Шуфутинский оценил положительно. Он также оценил профессионализм музыкального клипа с «Третьим сентября», в котором в песню были вкраплены слова из композиции Рика Росса : «Звучит довольно симпатично. Всё это вместе как-то удачно совпало. Умеют они, чертяки».
Вместе с тем Шуфутинский выразил надежду, что композиция сейчас только набирает популярность: «Эта волна постепенно нарастала. Мне кажется, она ещё не достигла своего апогея. Но она сегодня занимает значительное место в эфирах радиостанций, в репертуарах исполнителей разных ночных клубов» [3].
Российский шансон вполне имеет под собой определенные корни, но не русский шансон. В музыку, которая сегодня называется шансоном, влились разные культуры. Там и молдавское звучание, и еврейское, одесское, и какие-то моменты чисто русской кварто-квинтовой музыкальной фактуры.
Поэтому я бы назвал это российский шансон, который на территории одной страны вобрал в себя культуры разных народов и сделал одну общую песню. Туда не вошла какая-то пентатоника, поэтому Казахстан — это в другую сторону. А вот европейская часть, евреи, украинцы, белорусы, русские — все это вместе составило российский шансон. Вот говорят еще: «Русский рок». Это смешно. Рок-н-ролл — это английский жанр, американский, но не русский.
Он здесь не родился, не имеет основания. А российский шансон имеет, потому что еще много-много лет назад пели: «И за борт ее бросает в набежавшую волну» или «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно, часовые днем и ночью стерегут мое окно». Каторжные песни — это тоже большая часть российского шансона, отдельная ветвь на этом огромном дереве. Как была устроена ваша продюсерская деятельность в Америке? В Штатах я стал записывать свои альбомы, концерты, а также начал продавать кассеты. Ну как продавать?
Это приносило очень слабый коммерческий эффект. Предприятие по изданию своих альбомов было очень невыгодным, поскольку максимум, что мы могли сделать, — это тираж в тысячу экземпляров. В первый же день мы развозили кассеты по всем русским продовольственным магазинам, потому что русский книжный был только один, на Манхэттене, и возглавлял его Рувим Рублев. Мы и туда отвозили. Буквально в первую же неделю наши кассеты стали продаваться в виде пиратских копий. То есть каждый покупал одну кассету, переписывал десяток и раздавал всем.
Или продавал, такие тоже были. Прямо на Брайтоне сидел человек и торговал нашими же кассетами — или похожими на наши, может, обложка была не такая. Людям это было неважно, песни-то свежие. Но если мы ставили 10 долларов за свою кассету, чтобы отбить хотя бы половину затрат, то спекулянты ставили пятерку-трешку, им все равно, какая разница, они все равно ничего не вложили. Вы как-то боролись с этим? А как было с ними бороться?
Это бессмысленно, можно самому по роже получить. Все друг друга знают. Ну, пригрозил, ну, он ушел с этого угла, перешел на другой. Понятно, что в полицию ты не пойдешь на него заявлять. Слишком мелкие это для них прецеденты. При этом наши кассеты очень широко разошлись в Союзе.
Их привозили те редкие люди, которые попадали в США, — туристов было мало, в основном командировочные, какие-то рыбаки, моряки. Они покупали эти кассеты и привозили их на родину. Таких людей преследовали, наказывали, это считалось контрабандой, но все равно возили. А в Союзе уже, понятно, пиратство продолжало цвести буйным цветом. На родине наши кассеты разошлись миллионными тиражами. Из каждого окна, из каждого автомобиля, из каждого дома, из каждого ресторана звучал мой голос.
Поэтому в какой-то момент мне начали предлагать поехать в Союз на гастроли. Я отвечал: «Вы что, с ума сошли? Как я могу? Я только уехал оттуда». Но постепенно, потихоньку нашелся все-таки один человек, которого я хорошо знал, и его появление сыграло значительную роль. В эмиграции все построено на том, что все друг друга знают.
Это был Леонард Лев, продюсер и предприниматель из Киева, у него были свои бизнесы — например, продуктовый магазин, ресторан «Одесса» на Брайтоне. Также он занимался шоу-бизнесом. У него были связи в Союзе, он дружил с Кобзоном. В один прекрасный день Леонард все-таки уговорил меня поехать на гастроли. Он договорился с Кобзоном, с которым нас связывали еще по советским временам достаточно тесные отношения, а также с «Госконцертом». Его представители должны были обменять рубли на валюту, чуть ли не через Югославию, и найти деньги, чтобы оплатить мои гастроли.
Таким образом, уговорив меня и подписав со мной договор, Лев вывез меня в Москву. Это было 20—21 июня 1990 года. А уже 24 или 25 июня в Киеве во Дворце спорта состоялся мой первый сольный концерт. Дворец спорта был битком, там было 10 тысяч человек. И концертов таких произошло 10. Мы проводили сначала один, потом два, потом три концерта в день.
Спрос был очень серьезный. После этого я решил переехать обратно, потому что когда я вышел на свой первый концерт… Вы понимаете, что такое смотреть на 10 тысяч человек, которые тебя с нетерпением ждут? Это как ядерный взрыв. Они взорвались все. Каждую песню, которую оркестр начинал за моей спиной играть, они уже знали, они уже аплодировали. Я был у них у каждого в кармане.
И они меня так встретили, что я почувствовал себя впервые за многие годы по-настоящему счастливым человеком. Не ожидал. Некоторые говорили мне о моей популярности в Союзе, вот Алла [Пугачева] приезжала с концертами — она мне рассказывала, что меня знают, ходят пластинки. Лещенко с Винокуром приезжали на гастроли, тоже говорили. Но я не очень доверял этим рассказам. Я понимал только, что у всех есть мои кассеты.
А когда я вышел во Дворце спорта, то понял, что хочу здесь жить. Потому что то, чем я занимаюсь, приобрело на родине такой размах и масштаб, что об этом можно было только мечтать. В Америке, чтобы получить такую популярность, надо создать что-то совершенно невероятное. Или вложить столько денег, сколько невозможно представить даже внешне. А в Союзе у вас какие гонорары были? Я тогда не мог представить, что мы будем получать особые деньги.
Когда начались стадионы и Дворцы спорта, это никак не повлияло на мой гонорар. Он был неплохой по тем временам. Просто эта поездка явилась для меня решающим таким, краеугольным камнем. Я решил, что буду жить здесь. Мы сделали за три летних месяца 70 концертов в Дворцах спорта и на стадионах. Это невероятное количество, учитывая переезды, которые и сейчас являются большой сложностью, а тогда тем более.
Со мной ездил оркестр, мы возили аппарат, все это выглядело для меня масштабно, потому что это был не эмигрантский ресторан на Брайтоне или в Лос-Анджелесе, а настоящая гастрольная деятельность. Представьте: 100 миллионов людей, из которых тебя 50 знают, а 40 — любят. Не это ли счастье? И когда я вернулся обратно в Лос-Анджелес, куда мы к тому моменту переехали из Нью-Йорка, то, придя в привычный маленький ресторанчик «Подмосковные вечера», где я играл с оркестром, я понял, что надо срочно валить обратно, и как можно скорее. Шанс представился скоро, потому что мне позвонили и предложили 20—25 концертов. Я сразу согласился, просто моментально.
Леонард подключился опять. Он очень умело мог преобразовать эти гастроли в какие-то свои очень полезные связи и создавал очень большой коммерческий интерес для себя. Жаль, что я не мог поступить так же, но я тогда ничего не понимал. Состоялись вторые гастроли, третьи, и в конце концов я решил, что незачем мне рваться туда-сюда, потому что на родине у меня есть большое поле деятельности. То есть после моего возвращения интерес у людей не увял, а, наоборот, стал развиваться. Ко мне стали поступать разные предложения: издать альбомы, которые были записаны в Америке.
А их было пять или шесть к тому моменту. Смешно было подумать, что в Америке я попаду в какие-то высшие музыкальные сферы. Я просто был для этого не готов. Не потому, что я не профессионал, а просто мы другие. У нас другой язык. У нас другая ментальность.
Если я вас спрошу, много ли вы назовете артистов из России, ставших знаменитыми в то время в Америке, вы едва ли ответите, их просто нет. Туда и европейца-то близко не подпустят. Демис Руссос один раз был в Лос-Анджелесе и выступал в греческом ночном клубе, а в России он был суперзвезда. Эмигрантам можно было зацепиться и работать в индустрии. Можно было открыть свою студию, писать музыку, записывать музыку для кино, поскольку мы в Голливуде жили, были какие-то случайные связи.
Я всегда был больше нацелен в сторону джаза, но и популярная музыка меня привлекала, любая: и госпел, и соул, и кантри. В Штатах были неограниченные возможности, чтобы все это в себя впитывать. Впрочем, я мало использовал это в тех альбомах, которые записывал. То есть я использовал только те необходимые технические вещи, которые в Союзе были недоступны — с точки зрения звукозаписи, приемов аранжировки. Но, в общем, это две разные культуры — популярная американская музыка и популярная советская музыка. Они были очень далеки друг от друга, и смешивать их я никогда не пытался. Играя в ресторане, нам приходилось исполнять разную танцевальную музыку. Например, я работал в ресторане «Националь», там был большой оркестр, духовые инструменты, все как полагается. И мы играли весь топ-40, то есть 40 главных произведений, которые звучали по всем радиостанциям. Их нужно было знать, чтобы работать в Нью-Йорке. Но для русской эмиграции была нужна ностальгическая музыка — та самая советская минорная нотка, к которой люди привыкли. Когда человек попадал в Штаты, были вещи, по которым он ностальгировал. Например, живя в Советском Союзе, он не мог купить себе хороший автомобиль. Поэтому такие люди с непреодолимой страстью приезжали и на первые деньги покупали дорогое хорошее авто. Ведь это была мечта их жизни. Люди хотели получить то, чего они были лишены. А музыка и песни, свободные от цензуры, всегда были недоступны — и значит, всегда нужны, их всегда хотели. Поэтому, попав в Штаты и услышав, что у нас в эмиграции есть свои музыканты, певцы, артисты, которые поют свободно, приезжие из Союза приходили в восторг. Содержание тех песен было такое, за которое в Советском Союзе по головке не погладили бы, выкинули бы просто навсегда из эфиров. У нас была целая эмигрантская культура — она отличалась от эмигрантской культуры первых волн, когда были Петр Лещенко, Вертинский, когда пела Татьяна Иванова. Еще Борис Рубашкин знаменитый, я с ним был знаком лично, Иван Ребров — они пели русские песни вроде «Из-за острова на стрежень». То была ностальгия по России дореволюционной. А наши песни были более свободного содержания. Например, всякие хулиганские песни, магаданские. Тематика Севера, естественно, песни о заключенных, потому что полстраны было за решеткой. Так у нас образовался некий костяк. Появилось несколько артистов, которые развивались в этом жанре. Гораздо позже, через много-много лет, его стали называть русским шансоном. Насколько вам близок этот термин? Я был не против, но не могу сказать, что он мне близок, потому что «шансон» переводится как «песня». Называть жанр «русская песня» — это странно. Изначально под шансоном подразумевалось то, что не было доступно всем и разрешено, песня с другой тематикой, другим смыслом, непривычным для советского уха. То, что я пою, — это шансон, просто он бывает разный. Как песня бывает разной. У нас есть французский шансон и любой другой. Российский шансон вполне имеет под собой определенные корни, но не русский шансон. В музыку, которая сегодня называется шансоном, влились разные культуры. Там и молдавское звучание, и еврейское, одесское, и какие-то моменты чисто русской кварто-квинтовой музыкальной фактуры. Поэтому я бы назвал это российский шансон, который на территории одной страны вобрал в себя культуры разных народов и сделал одну общую песню. Туда не вошла какая-то пентатоника, поэтому Казахстан — это в другую сторону. А вот европейская часть, евреи, украинцы, белорусы, русские — все это вместе составило российский шансон. Вот говорят еще: «Русский рок». Это смешно. Рок-н-ролл — это английский жанр, американский, но не русский. Он здесь не родился, не имеет основания. А российский шансон имеет, потому что еще много-много лет назад пели: «И за борт ее бросает в набежавшую волну» или «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно, часовые днем и ночью стерегут мое окно». Каторжные песни — это тоже большая часть российского шансона, отдельная ветвь на этом огромном дереве. Как была устроена ваша продюсерская деятельность в Америке? В Штатах я стал записывать свои альбомы, концерты, а также начал продавать кассеты. Ну как продавать? Это приносило очень слабый коммерческий эффект. Предприятие по изданию своих альбомов было очень невыгодным, поскольку максимум, что мы могли сделать, — это тираж в тысячу экземпляров. В первый же день мы развозили кассеты по всем русским продовольственным магазинам, потому что русский книжный был только один, на Манхэттене, и возглавлял его Рувим Рублев. Мы и туда отвозили. Буквально в первую же неделю наши кассеты стали продаваться в виде пиратских копий. То есть каждый покупал одну кассету, переписывал десяток и раздавал всем. Или продавал, такие тоже были. Прямо на Брайтоне сидел человек и торговал нашими же кассетами — или похожими на наши, может, обложка была не такая. Людям это было неважно, песни-то свежие. Но если мы ставили 10 долларов за свою кассету, чтобы отбить хотя бы половину затрат, то спекулянты ставили пятерку-трешку, им все равно, какая разница, они все равно ничего не вложили. Вы как-то боролись с этим? А как было с ними бороться? Это бессмысленно, можно самому по роже получить. Все друг друга знают. Ну, пригрозил, ну, он ушел с этого угла, перешел на другой. Понятно, что в полицию ты не пойдешь на него заявлять. Слишком мелкие это для них прецеденты. При этом наши кассеты очень широко разошлись в Союзе. Их привозили те редкие люди, которые попадали в США, — туристов было мало, в основном командировочные, какие-то рыбаки, моряки. Они покупали эти кассеты и привозили их на родину. Таких людей преследовали, наказывали, это считалось контрабандой, но все равно возили. А в Союзе уже, понятно, пиратство продолжало цвести буйным цветом. На родине наши кассеты разошлись миллионными тиражами. Из каждого окна, из каждого автомобиля, из каждого дома, из каждого ресторана звучал мой голос. Поэтому в какой-то момент мне начали предлагать поехать в Союз на гастроли. Я отвечал: «Вы что, с ума сошли? Как я могу? Я только уехал оттуда». Но постепенно, потихоньку нашелся все-таки один человек, которого я хорошо знал, и его появление сыграло значительную роль. В эмиграции все построено на том, что все друг друга знают. Это был Леонард Лев, продюсер и предприниматель из Киева, у него были свои бизнесы — например, продуктовый магазин, ресторан «Одесса» на Брайтоне. Также он занимался шоу-бизнесом. У него были связи в Союзе, он дружил с Кобзоном. В один прекрасный день Леонард все-таки уговорил меня поехать на гастроли. Он договорился с Кобзоном, с которым нас связывали еще по советским временам достаточно тесные отношения, а также с «Госконцертом». Его представители должны были обменять рубли на валюту, чуть ли не через Югославию, и найти деньги, чтобы оплатить мои гастроли. Таким образом, уговорив меня и подписав со мной договор, Лев вывез меня в Москву. Это было 20—21 июня 1990 года. А уже 24 или 25 июня в Киеве во Дворце спорта состоялся мой первый сольный концерт. Дворец спорта был битком, там было 10 тысяч человек. И концертов таких произошло 10. Мы проводили сначала один, потом два, потом три концерта в день. Спрос был очень серьезный. После этого я решил переехать обратно, потому что когда я вышел на свой первый концерт… Вы понимаете, что такое смотреть на 10 тысяч человек, которые тебя с нетерпением ждут? Это как ядерный взрыв. Они взорвались все. Каждую песню, которую оркестр начинал за моей спиной играть, они уже знали, они уже аплодировали. Я был у них у каждого в кармане. И они меня так встретили, что я почувствовал себя впервые за многие годы по-настоящему счастливым человеком. Не ожидал. Некоторые говорили мне о моей популярности в Союзе, вот Алла [Пугачева] приезжала с концертами — она мне рассказывала, что меня знают, ходят пластинки. Лещенко с Винокуром приезжали на гастроли, тоже говорили. Но я не очень доверял этим рассказам. Я понимал только, что у всех есть мои кассеты.
Концерт Михаила Захаровича начался с 15-минутным опозданием. Согласно сюжетной задумке, главный герой вечера не сразу появляется на сцене. Сначала зрителям показывают атмосферное видео на большом экране. Когда заскучавшие поклонники начинают перешептываться, на сцену выходит Шуфутинский. Годы берут свое, поэтому иногда артист присаживался за рояль.
Михаил Шуфутинский объяснил, почему долгие годы не исполнял «3 сентября» на концертах
Третье Сентября (Михаил Шуфутинский cover) 3-е. When did Михаил Шуфутинский (Mikhail Shufutinsky) release “Третье сентября (September 3rd)”? Впервые песня «Третье сентября» была исполнена 30 лет назад, в 1993 году и издавалась в альбоме Михаила Шуфутинского «Гуляй, душа».