«Божиим благоволением приношу жалобу от Семеновского полка Преображенскому полку за притеснение оных начальниками. «Восстание Семеновского полка в 1820 году».
В.Путин… Петербург, в 19 век… Семёновское восстание
Оставалось разве что ориентироваться на процесс по пугачевскому бунту (но он был полвека назад) и процесс по восстанию Семеновского полка в 1820 году (но это были другие масштабы). Восстание Семеновского полка произошло в октябре 1820 года. Выступление Семёновского полка против аракчеевского начальства (т. н. «Семёновская история») произошло в 1820 году и закончилось его раскассированием (переформированием). В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат. Впоследствии, и декабрист Рылеев будет вспоминать восстание Семеновского полка как упущенную возможность хорошей встряски аракчеевского режима.
Почему Александр I расформировал свой любимый Семеновский полк
Во главе полка стоял генерал Мин. Командиром 3-го батальона, в который входила моя рота, был полковник Риман. Весь 3-й батальон с карательной экспедицией по прибытии в Москву был отправлен по линии Казанской железной дороги. Моя рота выехала и заняла станцию Голутвино. На этой станции нами было расстреляно около 30 человек, из коих один арестованный с оружием рабочий-железнодорожник был мною пристрелен лично. На станции Голутвино, в сравнении с другими станциями этой дороги, было расстреляно большее количество рабочих. В моем подчинении был поручик Поливанов Алексей Матвеевич, который по моему приказанию лично руководил расстрелами и подавал команду.
В экспедиции Московской были, как я сейчас припоминаю, еще Шрамченко и Шелехов. Возможно, что машинист Ухтомский был расстрелян на станции Голутвино, но не мною и не моей ротой. За подавление революции 1905 года все офицеры получили награды. Мне дали Анну 3-й степени. Ленинград, 26 ноября 1930 г. В период экспедиции Семеновского полка в Москву я принимал в ней участие в составе 10-й роты, командиром коей был Сиверс.
Я командовал полуротой. Рота входила в состав батальона, коим командовал полковник Риман. Задача батальона состояла в ликвидации революционного движения на Московско-Казанской железной дороге. Рота занимала станцию Голутвино, где ею были произведены расстрелы. Я принимал участие, как и остальные офицеры, в обысках и расстрелах по приказанию полковника Римана, который приказал офицерам при обнаружении оружия пристреливать рабочих на месте. Полуротой под моей командой было расстреляно человек пятнадцать.
В числе их помню начальника станции Голутвино и его помощника, остальные были, очевидно, рабочие. Приведены они были со станции Риманом и Сиверсом. Конвоировала их моя полурота за железнодорожные пути, где они были расстреляны. Команда была подана солдатам мною, что-то вроде "кончай". Когда до этого я колебался, говоря Риману, что я не смогу, то тот сказал мне, что "я Вас самого расстреляю". После чего я все выполнил.
Последнее не нравилось полковнику Шварцу, и он запретил одиночные работы во всё то время, когда не было общих отдыхов. Когда же они наступали, то он для осмотра одежды и амуниции распоряжался своим временем таким образом, что люди не могли уже ходить на работы в таком числе, как прежде, и чрез это не могли заработать столько, сколько было необходимо для их нужд, так что многие не вносили в съестную артель и складочной суммы. Видя малое приращение сумм, он думал поправить это тем, что приказал все ротные экономические деньги присоединить к артелям. Известно, что экономические деньги, как плод заботливости и прилежания нижних чинов, занимающих хозяйственные должности, должны быть неотъемлемой собственностью целой роты.
Ясно, что нельзя было трогать и части этих денег, не нарушая упроченного временем обычая и не возбуждая толков. Будучи, можно сказать, образцом бескорыстия, полковник Шварц, повидимому, делал всё, что могло представить цели его корыстными. При самом вступлении в командование полком он строго предписал, чтобы нижние чины не смели покупать на собственный счёт ни амуниции, ни предметов обмундирования. Впоследствии, осматривая то и другое и не находя ничего сообразным с своими желаниями, Шварц дал в роты образцы для разных вещей и требовал, чтобы всё было пригнато и переделано по этим образцам.
Но как многие предметы были уже довольно поношены и даже выслуживали свои сроки, то такая переделка, по тщательно и красиво сделанному образцу, была невозможна без значительного употребления собственных солдатских денег. Это ясно видно из того, что по разысканию военно-судной комиссии, в течение 7-ми месячного командования полковника Шварца, употреблено нижними чинами 1-го батальона на покупку вещей собственных денег 3 622 рубля; а по показанию нижних чинов — до 9 975 руб. Ныне такие цифры могут показаться преувеличенными, но в то время они были действительны. При долголетней службе солдат, артели нижних чинов были весьма велики, а увольнение на частные работы беспрерывно их увеличивало.
Были солдаты, представившие доказательства, что при арестовании они оставляли в Петербурге, кроме артели, по 500 и более рублей, розданных в долг. Но эти доводы мало основательны, в особенности если вспомнить в какое отношение поставлены были частные начальники к полковому командиру. Сверх того, нельзя допустить, чтоб он не замечал сам, как вещи, бывшие в употреблении два года и не образцовые в начале его командования, постепенно делались новыми и такими, как он желал. К концу сентября 1820 г.
Вместе с тем, возрастала и раздражительность Шварца. Не взирая однако же на эти неудовольствия, осенние инспекторские смотры прошли тихо. Впоследствии времени, нижние чины показали пред судом, что они не объявляли претензии: 1 потому, что каждый боялся жаловаться отдельно, страшася наказания; 2 надеясь видеть перемену в полковнике, не хотели навлечь на полк негодования объявлением своих претензий, чего никогда в нём не бывало; 3 наконец, они полагали, что начальство само увидит их положение по значительному числу отлучившихся и выписанных в армию. Но полковник Шварц сам повредил этому единодушию, и от того в полку всё быстро шло к упадку.
В начале октября начались приготовления к полковому празднику. Весьма естественно, что занятия в полку усилились. Так как в это время ожидали возвращения государя из заграницы, то полковник Шварц на первый раз хотел представить полк свой возможно в блестящем виде. Между тем, как бы нарочно, скопилось много новых занятий, а именно: производилась постройка мундиров, кончался трёхгодичный срок шинелей, принимали новую амуницию и кивера, и проч.
Нижние чины, исполняя все свои обязанности, желали найти облегчение в отмене десяточных смотров и приготовлений к ним. Но полковой командир не обратил на это внимания и ежедневно производил десяточные смотры. При всём этом люди всячески скрывали западшее в них негодование, которое вскоре сделалось общим. Повод к тому не замедлил представиться.
Вечером того же дня начались беспорядки, которые, не быв прекращены в самом начале, дали на другой день вспыхнуть искре и развиться беспорядкам. Начало беспорядков. Случай, происшедший утром 16-го октября во время учения, побудил нижних чинов роты Его Величества в тот же день просить ротного командира, капитана Кошкарова, для облегчения их положения, довести до сведения высшего начальства о том, что они находят себя отягощёнными от полкового командира. Временем для принесения этой просьбы избрана была вечерняя перекличка.
Узнав об этом, нижние чины самопроизвольно вышли из комнат и собрались в среднем коридоре казармы. Дежурный по роте, слыша вверху крик: «выходи на перекличку», и видя сбор людей, объявил им, что переклички не будет, о чём и донёс фельдфебелю Брагину. Последний послал дежурного объявить вторично об отмене переклички; но люди не расходились. Тогда Брагин приказал собравшимся идти в комнаты, на что они единогласно отвечали, что имеют просьбу к своему ротному командиру и просят послать за ним.
Брагин полагал, что нижние чины хотят жаловаться на него, и потому спросил: «кто имеет на него претензию? Первый посланный не застал его дома, когда же после того был отправлен унтер-офицер, то Кошкаров в след за ним прибыл. Тогда вся рота начала говорить вдруг, но что именно — за множеством голосов разобрать было трудно. Крикнув: «смирно», и тем совершенно восстановив тишину, капитан приказал людям говорить поодиночке и тогда оказалось что все просят об отмене десяточных смотров и облегчении их положения.
При этом нужно заметить, что когда Кошкаров подходил к левому флангу, говор начинался на правом и обратно. Не обратив на это должного внимания, он начал давать советы и делать увещевания, тогда как в подобном случае следовало не говорить, а действовать, и действовать решительно. Люди отвечали, что они готовы служить с полным усердием, но просят только об отмене смотров. Капитан начал убеждать их и доказывать дерзость такого поступка, представляя им всю строгость законов и припоминая им некоторые примеры подобного своеволия, с последовавшими за то наказаниями.
Пока он говорил, рота молчала, но едва он кончил, общая просьба снова была повторена сотней голосов. Полагая, что нет уже средств помочь упорству и прекратить начавшийся беспорядок, Кошкаров обещал довести обо всём до сведения начальства и приказал людям разойтись, что и было немедленно исполнено. Кошкарова, который прямо из роты отправился сначала сообщить о случившемся батальонному, а потом полковому командиру. Первого он не застал дома, что же касается до второго, то полковник Шварц ограничился подтверждением общей фразы, «наблюдать за порядком и ожидать дальнейших приказаний по утру».
Но по утру, принимая десятки от роты его величества, он никому не дал заметить, что знал о происходившем накануне. На следующий день, 17 октября, в 7 часов утра, Вадковский, прибыв в Государеву роту, приказал ей собраться; но вместо строгого разбора дела в самом его начале, он, подобно Кошкарову, начал доказывать людям дерзость их поступка. В то время т. Получив такой ответ, Вадковский приказал роте разойтись и донёс о всём полковому командиру.
Выслушав словесный рапорт Вадковского, полковник Шварц объявил, что поспешит известить об этом высшее начальство и в то же время приказал полковому адъютанту донести о случившевся великому князю Михаилу Павловичу. Не ранее, как на разводе, бывшем в 10 часов утра того же дня, Шварц доложил о происшедшем в Государевой роте начальнику корпусного штаба, генерал-адъютанту Бенкендорфу, который немедленно донёс обо всём командующему корпусом. Генерал Васильчиков приказал начальнику штаба без замедления произвести исследование, в особенности же открыть зачинщиков, вызывавших роту на перекличку. Но в этом ли состояла общая вина роты?
Она заключалась в неповиновении фельдфебелю, приказывавшему людям разойтись, чего они не исполнили; равно как и в том, что жалоба принесена была в совершенно неуместную пору. Первое обстоятельство могло бы быть исследовано домашним образом, второе же не могло произойти без предварительного соглашения между солдатами. Узнать же, кто приготовлял это соглашение, было не трудно, потому что, как выше замечено, при самом объявлении претензии ротному командиру, люди, желавшие быть представителями прочих, выставились сами собой и были все известны. За них-то и следовало взяться: тогда дело, по всей вероятности, обошлось бы несколькими строгими наказаниями и не пошло бы так далеко.
Вместо этого батальонный командир велел построиться всей роте. То же самое сделал и начальник штаба, приказав построить стрелковый взвод в верхнем, а гренадерский в среднем коридоре. Когда же батальонный командир, заметив неудовольствие людей от разделения их на части, [25] доложил об этом генералу Бенкендорфу, то вся рота была сведена в среднем коридоре. Начальник штаба начал исследование с того, что сделал роте те же вопросы, какие делал ей полковник Вадковский, т.
По какой причине собрались люди на перекличку без приказания и не разошлись, когда им было приказано? И, наконец, подговаривал ли кто либо к объявлению претензии или нет? Люди отвечали: 1 что довольны всеми начальниками, кроме полкового командира; 2 что собрались на перекличку для объявления претензии без приказания и действительно не расходились, в чём приносят сердечное раскаяние, и 3 что к жалобе они ни кем не были подговариваемы, а делали это по общему желанию. Эти ответы нисколько не разъяснили дела, да можно ли было и ожидать других ответов от 200 человек, спрошенных вместе?
Если бы замеченные фельдфебелем накануне были спрошены отдельно, если бы даже пришлось пожертвовать одним из них для показания примера, то порядок был бы восстановлен мгновенно. Не подлежавшую никакому сомнению мысль эту разделял сам государь император, писавший по этому предмету Аракчееву: «я почти уверен, что еслиб с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее, при самом начале, ничего другого важнаго не было бы». Между тем во всех ротах узнали, что в государеву роту приезжал начальник штаба и разбирал их жалобу. Начались толки, и некоторые из людей неодобрительного поведения говорили: «надо поддержать 1-ю гренадерскую роту, если и нас будут спрашивать».
Совершенно другое заговорили бы они, если бы узнали, что батальонный командир, а тем более начальник штаба, взыскал с тех, которые были указаны фельдфебелем, и что сделовательно нельзя приносить жалобы, когда кому вздумается. В это время присланный из дворца ездовой передал приказание его высочества, чтобы полковник Вадковский немедленно явился к нему. Великий князь спросил его: что делается в полку и не заметил ли он в нём какого беспорядка? Вадковский пишет: «смело отвечал я его высочеству, что везде, сколько мог заметить, существует порядок и тишина.
Хотя и не моя была обязанность, но я просил его высочество прекратить несчастное происшествие домашним наказанием и не доводить до сведения высшаго начальства». Прибыв в роту, батальонный командир опять приказал собрать её. Об успехе своего поручения Вадковский продолжал так: «я употреблял все способы, чтобы доказать людям важность их поступка и вразумить их, что одно признание может возвратить к ним прежнее благорасположение начальства, но тщетно». Приказание это было исполнено в точности.
Арестование роты его величества. В тёмный осенний вечер, сопровождаемая толпой гулявшего в воскресный день народа, рота вышла из казарм, а в 8 часов была уже выстроена на площади против штаба, в сенях которого сидели генералы Васильчиков и Бистром. Узнав о приводе роты, командующий корпусом приказал ввести её в манеж, который предварительно был освещён и занят двумя ротами Павловского полка. Между ними поставили Семёновскую роту и повели под конвоем в крепость.
По приводе роты в крепость, она сдана была в распоряжение плац майора. Капитан Кошкаров и полковник Вадковский, возвратясь, по приказанию генерала Васильчикова, в полк, донесли о всём командиру полка и просили его сделать распоряжение о наряде в караул, в который следовало полку вступить на другой день, вместо государевой роты, других людей. Положено было с каждой роты полка послать по 20 человек. Передать это приказание в поздний вечер нельзя было иначе, как разбудить во всех ротах фельдфебелей, правящих унтер-офицеров и капральных ефрейторов.
Вот причина почему в 12 часов ночи многие люди ещё не спали, а, занимаясь приготовлениями к караулу, толковали о случившемся в 1-й гренадерской роте, не зная ещё, что она уже арестована. Около полуночи, с 17 на 18-е октября, рядовой 2-й фузил.
В казармах гвардии распространялись рукописные прокламации. Восстание было жестоко подавлено. Полк расформирован, а затем создан заново.
Действия 1-й роты были поддержаны солдатами всего полка, которые отказывались выполнять приказы, требовали отстранения Шварца, освобождения арестованных, призывали солдат других полков избирать командиров «из своего брата-солдата». В казармах гвардии распространялись рукописные прокламации. Восстание было жестоко подавлено.
Сообщество Империал: Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал
Они также били обвинены в участии в «тайном обществе», приговорены к лишению чинов, конфискации имущества и смертной казни. Смертную казнь заменили на заключение в крепости, где они провели несколько лет. Был предан военному суду и полковник Шварц. Но судили его не за жестокое обращение с подчиненными, а за то, что не смог «…держать полк в должном повиновении». Он всего лишь был отправлен в отставку, и то ненадолго. В 1823 году он был опять определён на службу и даже дослужился до генерал-майора. А в 1850 году был по решению военного суда исключен со службы «…за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов». Новый Семёновский полк был сформирован «с нуля» из офицеров и нижних чинов трех гренадерских дивизий. Офицеров выбирал Аракчеев — под стать себе. Результат Семеновского восстания Большинство не только офицеров, но и знатных дворян считало расправу над Семёновским полком чрезмерно жестокой.
Офицерам, принявшим полк, была устроена массовая обструкция, так как своим согласием они поддержали творившееся беззаконие. Кроме того, выступление Семёновского полка, а особенно столь жестокая расправа, привели к тому, что количество тайных обществ в Российской империи, стало расти. То, чего так боялся Александр I, свершилось, и он сам это подтолкнул. А члены уже существующих обществ «Союз благоденствия» и «Северное общество» приступили к разработке плана вооружённого восстания. Шварц был приговорен к смертной казни, замененной увольнением со службы без содержания и правом проживания в столицах. В 1827 году его вернули на службу, потом его еще дважды увольняли,окончательно в1850 г. Полк был расскасирован Телесным наказаниям были подвергнуты 6 человек- по 1500 ударов. Все данные имеются в книге отнюдь не художественной Семёновская история Строгость в армии должна быть,но жестокость не возможна. Владимир Мешалкин Д.
Ермолаев служил на Кавказе после. Получив низший офицерский чин вышел в отставку. Жил в своём имении в Саратовской губернии. Семьёй не обзавёлся. По словам его племянника иногда доставал гвардейский мундир и плакал. На могиле его отца Петра Степановича была упомянута служба в гвардии. На могиле брата Сергея Петровича была упомянута служба в гвардии. На могиле Дмитрия Петровича об этом ни слова.
Даже бывалые солдаты с трудом переносили долгие учения в парадной форме. Ротные и взводные офицеры пытались помочь солдатам, но мало что могли сделать. Командир полка имел неограниченную власть. И вот разразилась катастрофа. Однажды во время краткой передышки солдаты разошлись было, но вдруг раздалась команда строиться: неожиданно появился Шварц. Один солдат, отходивший по нужде, не успел застегнуть мундира и так встал в строй. Шварц подбежал к нему, плюнул ему в лицо, взял за руку и повел перед строем, приказывая всем также плевать ему в лицо. В этот же день он отдал приказ о наказании награжденных орденами солдат-ветеранов, даже по уставу не подлежащих телесным наказаниям. Вечером первая - "государева" - рота заявила ротному командиру от имени всего полка, что не будет больше служить под командой Шварца.
Вся эта рота была арестована и отправлена в Петропавловскую крепость. Утром взволновался весь полк. Шварц, испугавшись за свою жизнь, скрылся из полка и больше там не показывался. Командование не знало, что делать, так как другие гвардейские полки могли отказаться подавлять семеновцев. Петербургский генерал-губернатор Милорадович приехал уговаривать солдат повиноваться, но семеновцы упорно отказывались от Шварца. Никакого вооруженного сопротивления они не оказывали. Мало того, узнав, что первая рота сидит в крепости, остальные роты добровольно двинулись туда же: "Где голова - там и ноги". В Петербурге только и было разговору, что о семеновца". Все осуждали Шварца, жалели солдат, которые вели себя в этой истории с удивительной выдержкой и благородством.
Благодаря настоянию Аракчеева Семеновский полк был раскассирован - все солдаты и все офицеры были разосланы по провинциальным полкам. Был набран целиком новый Семеновский полк, с которым другие гвардейские полки долго не могли примириться.
Затем царь спросил, Чаадаева,, где он остановился в Лайбахе, и узнав, что у князя А. Меншикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком.
Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей. Между тем европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный, надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн.
Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген. Сакену, что царю «угодно», чтобы генерал дал «секретное предписание всем полковым командирам под начальство которых поступили б. Сверх того, было «государю угодно, чтобы через ротных командиров или через нижних же чинов стараться во всех полках через разговоры с поступившими нижними чинами выведывать из них о настоящем начале происшествия, бывшего в Семеновском полку, что подало повод оному, не были ли они к сему подучаемы и кем именно, и о таковых разговорах каждого чина немедленно доносили бы». Аракчееву Волконский писал, что «необходимо нужно дойти до источника сего возмущения», ибо он уверен, что «оное произошло не от нижних чинов».
В письме к ген. Дибичу он также высказывал уверенность в том, что «подстрекателями смуты» были офицеры, которых можно найти, если расположить солдат к болтливости». Через полгода после этого, в мае 1821 года, Сакен еще предписывал своим генералам доставить ему для сообщения царю сведения: «каково ныне ведут себя как офицеры, так и нижние чины, поступившие из Семеновского полка» в армию. Царь и его приближенные не ошибались в своих предположениях, что в семеновской истории без влияния офицеров дело не обошлась.
Клейнмихель уже через 4 дня после первого волнения в полку , писал Аракчееву, что он «в душе своей уверен, что заговор сей происходит не от солдат; к сему делу есть наставники, и хотя пишут, что офицеры в оном не участвуют, но верить сему мудрено». Закревский высказывал в письме к царю сомнение в том, чтобы солдаты сами решились на возмущение, «если бы не были кем-нибудь особенно к тому подучены и даже руководимы. Зачинщики и руководители, вероятно, окажутся не из нижних чинов сего полка... Офицера доказали свою неспособность командовать и даже не заслуживают звания ими носимого.
По одной разве молодости и неопытности извинительно иметь к ним некоторое снисхождение. По тем же причинам могли они быть завлечены к неуважению начальства нынешними событиями в Европе, событиями, произведенными вольнодумством и т. Закревский признает, что «сия зараза гнездится, между офицерами и других полков... Офицеры-семеновцы, многие из которых впоследствии приняли видное участие в декабрьском восстании 1825 года, — почти все были в 1820 г.
Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разростись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И. Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка? Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция».
Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренно радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев.
Все кипели к волновались». В самый разгар событий, 18—19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И. Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне.
Известный впоследствии участник революции 1825 года С. Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится, неизвестно. Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь.
Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними. Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами.
Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени, и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными, от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело.
Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта. О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился» посылать Бобровского в крепость «утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства.
Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно. Дело о нём было соединено с делами полк. Вадковского, кап.
Кошкарева и кап. При аресте Ермолаева у него были найдены письма Щербатова, который, например, 30-го октября 1820 года писал: «ты не поверишь, как жалко было мне узнать, что офицеры не остались при солдатах ибо я полагал, что их заперли в казематах , теперь же, так как они, так сказать, живут в крепости, то я вижу, что нашему брату нужно было не отставать, в благородной решимости от сих необыкновенно расположенных, хотя некоторым образом преступных людей». Очевидно, как говорит В. Семевский, кн.
Щербатов желал этим сказать, что и офицеры Семеновского полка должны были принять участие в протесте солдат. Позднее, когда кн. Щербатов внук знаменитого историка М. Щербатова был разжалован в рядовые и отправлен для выслуги на Кавказ, он жил и спал вместе с солдатами, ел с ними из артельного котла, стал курить махорку, вообще старался ни в чем не отличаться от своих товарищей-солдат.
С производством в унтер-офицеры и выше он умер на Кавказе штабс-капитаном в 1829 году кн. Щербатов всегда в образе жизни сообразовался с материальным положением беднейших из своих сослуживцев. Во время службы своей в Семеновском полку Щербатов делал пожертвования из собственных средств для увеличения солдатских артельных сумм. Военно-судная комиссия под председательством А.
Орлова признала кн. Щербатова виновным в одобрительном отзыве о благородном поведении семеновских солдат и в том, что позволял в своем присутствии нижним чинам забавляться неприличными шутками насчет полк. Присудили «наказать его на теле», по лишении чинов, дворянства и княжеского достоинства. Любопытно, что офицеры-семеновцы в письмах Щербатову высказывали уверенность в том, что, если бы он был в середине октября в Петербурге, то своим влиянием предупредил бы волнения солдат и последовавшее затем несчастье всего полка.
Полковник Ермолаев, у которого нашли письма от солдат-семеновцев, переведенных в армию, был признан комиссией Орлова виновным в том, что «по выходе в отставку изготовив вчерне оскорбительное письмо» полк. Шварцу; что на ученьях смеялся над полковым командиром при солдатах и в публике говорил о нем много дурного; что в письмах к бывшим семеновским солдатам выражал мнение о виновности их только в выходе 17 октября на площадь, а не на ротный двор; что добивался свидания с арестованными солдатами. Вследствие всего этого полковник Ермолаев был приговорен к смертной казни. За это Кошкарев приговорен к «лишению чести, имения и живота».
Васильчикова о событиях 17-20 октября не согласны с строгой справедливостью. Казни эти не были совершены, но Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и Щербатов содержались в заключении в Витебске, где они томились до 1826 года, когда Николай I приказал Щербатова и Ермолаева разжаловать в рядовые и сослать на Кавказ, а остальных отправить туда же без лишения чинов. Все эти 6 лет власти безуспешно пытались вытянуть у заключенных офицеров признания об участии офицеров-членов тайных обществ в подготовке восстания семеновцев, причем им обещаны были за доносы разные милости. Семевским, справедливо полагающим, что офицеры Семеновского полка имели серьезные основания для тайных сношений с восставшими солдатами и что возможность условиться с последними относительно их показаний на допросах, не была для этих офицеров исключена.
Семеновцы солдаты держали себя на допросах с достоинством, не называли имен, из их показаний нельзя было ничего установить во вред офицерам. Военно-судная комиссия признала виновными: трех рядовых второй роты и одного первой роты в подстрекательстве нижних чинов к неповиновению начальству и в ослушании, выразившемся словами и действием; 164 рядовых первой роты и 52 рядовых второй роты, не возвратившихся в казарму после выхода роты, в подании примера общего беспорядка; 172 человека роты его величества комиссия нашла виновными в нарущении порядка службы и неповиновении фельдфебелю; 147 рядовых фузелерной роты признаны виновными в следовании примеру других рот. В виду этого комиссия постановила: 220 солдат считать подлежащими смертной казни, а всех остальных выписать в армию. Приговор этот поступил на рассмотрение начальника гвардейской дивизии барона Розена, дежурного генерала главного штаба Закревского и командира гвардейского корпуса ген.
Первые двое согласились, хотя и не во всем, с решением комиссии, Васильчиков нашел, что суд был очень снисходителен к солдатам. Не требуя смертной казни для солдат, он предлагал усилить им наказание. Васильчиков «мнением полагал» наказать нескольких рядовых кнутом до 50 раз, других — щпицрутенами по 2 000 раз, иных —плетьми до 50 раз, около четырех сот человек «в уважение участия в сражениях и получения ран» — только прогнать через батальон сквозь строй шпицрутенов до трех раз и т. Остальных он великодушно предлагал разослать в армейские полки.
Раздав так щедро солдатам тысячи палок и сотни кнутов, Васильчиков относительно Шварца полагал «вместо приговоренной ему судом казни, в уважение прежней отличной службы, лишить его штаб-офицерских чинов т. Комиссия Орлова нашла Шварца виновным в том, что он занимался во время церковных парадов обучением; не искал любви подчиненных и потому потерял доверенность офицеров и нижних чинов; в унижении привилегий, установленных в память военных действий, т. В виду этого комиссия признала Шварца подлежащим смертной казни. Но царь нашел его только виновным «в несообразном выборе времени для учений и в нерешительности лично принять должные меры для прекращения неповиновения во вверенном ему полку» и велел отставить Шварца, от службы с тем, чтобы впредь никуда его не определять.
Однако, Аракчеев через 2 года принял Щварца с чином полковника в корпус военных поселений, где нужны были командиры, умевшие доводить людей учением до смерти или до восстаний, кончавшихся массовыми расстрелами.
Пребывание в 1813—1814 годах во Франции, где самый воздух еще был насыщен свободолюбивыми идеями,— раскрыло русским воинам глаза на их тяжелое положение в России; приветливые встречи, устраиваемые наших войскам в Германии жителями освобожденных от чужеземного ига немецких провинций,— еще резче оттеняли варварское обращение с нашими солдатами на родине; непривычно-человечное обращение начальников, вынужденных сдерживать во время заграничных походов свою природную грубость, особенно ярко выявило перед солдатами несправедливость того рабского состояния, в которое они вернулись, перейдя обратно западную границу России. Понятно, что все это шевелило мысли солдат, вызывало в них критическое отношение к порядкам отечественного управления и возбуждало стремление к улучшению своего положения. Но особенно значительным было влияние передового офицерства на развитие в солдатах чувства собственного достоинства. Просветительная деятельность либеральных офицеров, их человечное отношение к подчиненным укрепили в солдатах начала сознательности и были лучшим средством пропаганды для развития свободолюбивых стремлений в солдатской массе. Так, генерал М. Орлов окружил себя группой радикально-настроенных помощников, усердно проводивших в жизнь его программу, устроил в командуемых им частях школы грамоты с весьма обширной программой, решительно запретил применять к провинившимся солдатам телесное наказание и строго преследовал офицеров, нарушавших запрет. Генерал М. Фонвизин совершенно искоренил в своих полках телесные наказания и тратил на улучшение материального положения солдат большие суммы из собственных средств. Офицеры Семеновского полка братья М.
Муравьевы-Апостолы, И.
Вы точно человек?
Вероятно, ратующие за подобный путь участники, или реально смотрели на окружающую действительность для успешных изменений в большой стране требуется много времени или же втайне надеялись, что им самим действовать уже не придется. Более радикально настроенные участники заговора планировали выступление летом 1826, утверждая, что лучшим временем будет междуцарствие. Исходя из этого, можно предположить, что междуцарствие в нужное время мог организовать только террористический акт — цареубийство. Но неожиданная смерть Александра I в ноябре 1825 года в Таганроге спутала все планы заговорщиков. Императором должен был стать Константин — второй сын Павла I, но в Польше он вступил в морганатический брак и неоднократно говорил братьям Александру и Михаилу, что не намерен принимать корону. Его отречение лежало вместе с завещанием Александра в Успенском соборе Московского кремля, а три его копии — в Сенате, Синоде и в Государственном Совете в Петербурге. Николай узнал о том от матери Марии Федоровны, получившей известие о неизбежной кончине Александра.
Тем не менее, генерал Милорадович убеждает его присягнуть Константину. Константин шлет частные письма матери и брату, подтверждая отказ от престола, отказываясь приехать и заявить публично о своих намерениях, или же прислать официальный манифест, как просит Николай. В этой напряженной ситуации мятежники решаются на открытое выступление, сочтя момент достаточно удачным. По предположению руководителей Северного общества в их распоряжении был Гвардейский флотский экипаж с пушками, Измайловский полк, Конносаперский эскадрон, Московский полк, Егерский полк, Гренадерский полк с артиллерией, Финляндский полк и, возможно, Кавалергардский и Семеновский полки. С подобными силами можно было вполне убедительно объяснить Сенату губительность переприсяги Николаю и необходимость принятия всех пунктов Манифеста Трубецкого, назначенного диктатором восстания особенно, если генерал-губернатор Петербурга А. Милорадович также будет бездействовать, со своими 60000 штыками; кроме того есть вероятность присоединения генерала К.
Бистрома — начальника Оболенского, затянувшего присягу Егерского полка. Командование войсками при занятии Зимнего дворца было поручено капитану А. Захватить Петропавловскую крепость поручено было полковнику А. Поручик П. Каховский должен был убить Николая. Уже утром 14 декабря стало ясно, что диспозиция рухнула.
Ни одно государство столь скоро не способно к восстанию, как наше. Каховский письмо 24 февраля 1826 г. Освободительные войны России с Наполеоном в начале XIX века имели огромное значение не только для распространения революционных идей среди офицеров — представителей привилегированных классов русского общества, но и для распространения сознательности и чувства собственного достоинства среди солдат — представителей многомиллионной забитой народной массы. Пребывание в 1813—1814 годах во Франции, где самый воздух еще был насыщен свободолюбивыми идеями,— раскрыло русским воинам глаза на их тяжелое положение в России; приветливые встречи, устраиваемые наших войскам в Германии жителями освобожденных от чужеземного ига немецких провинций,— еще резче оттеняли варварское обращение с нашими солдатами на родине; непривычно-человечное обращение начальников, вынужденных сдерживать во время заграничных походов свою природную грубость, особенно ярко выявило перед солдатами несправедливость того рабского состояния, в которое они вернулись, перейдя обратно западную границу России. Понятно, что все это шевелило мысли солдат, вызывало в них критическое отношение к порядкам отечественного управления и возбуждало стремление к улучшению своего положения. Но особенно значительным было влияние передового офицерства на развитие в солдатах чувства собственного достоинства. Просветительная деятельность либеральных офицеров, их человечное отношение к подчиненным укрепили в солдатах начала сознательности и были лучшим средством пропаганды для развития свободолюбивых стремлений в солдатской массе. Так, генерал М. Орлов окружил себя группой радикально-настроенных помощников, усердно проводивших в жизнь его программу, устроил в командуемых им частях школы грамоты с весьма обширной программой, решительно запретил применять к провинившимся солдатам телесное наказание и строго преследовал офицеров, нарушавших запрет.
Генерал М.
Шварц подбежал к нему, плюнул ему в лицо, взял за руку и повел перед строем, приказывая всем также плевать ему в лицо. В этот же день он отдал приказ о наказании награжденных орденами солдат-ветеранов, даже по уставу не подлежащих телесным наказаниям. Первая рота - государева - недовольная непомерной строгостью и взыскательностью нового полкового командира, собралась вечером 28 октября 1820 года, самовольно вышла на перекличку, отказалась идти в караул, требовала ротного командира и не хотела расходиться, несмотря на увещания начальства. Тогда эта рота была окружена двумя ротами лейб-гвардии Павловского полка и посажена в Петропавловскую крепость. Остальные роты решили заступиться за товарищей и выказали непослушание явившемуся высшему начальству, потребовали освобождения товарищей из-под ареста или отправить в крепость весь полк. Начальство приняло второй вариант.
Те, кто не участвовал, были распределены по разным полкам в других местностях. Наказание солдата Наказание солдата Были наказаны и офицеры полка, чья «вина» состояла в том, что они пытались донести до армейского руководства истинное положение дел в полку. Четыре офицера были признаны Военным судом виновными в ненадлежащем исполнении своих обязанностей.
Это: полковник И. Вадковский, капитан Н. Кашкаров, майор И. Щербатов и отставной полковник Д. Они также били обвинены в участии в «тайном обществе», приговорены к лишению чинов, конфискации имущества и смертной казни. Смертную казнь заменили на заключение в крепости, где они провели несколько лет. Был предан военному суду и полковник Шварц. Но судили его не за жестокое обращение с подчиненными, а за то, что не смог «…держать полк в должном повиновении». Он всего лишь был отправлен в отставку, и то ненадолго. В 1823 году он был опять определён на службу и даже дослужился до генерал-майора.
А в 1850 году был по решению военного суда исключен со службы «…за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов». Новый Семёновский полк был сформирован «с нуля» из офицеров и нижних чинов трех гренадерских дивизий. Офицеров выбирал Аракчеев — под стать себе. Результат Семеновского восстания Большинство не только офицеров, но и знатных дворян считало расправу над Семёновским полком чрезмерно жестокой. Офицерам, принявшим полк, была устроена массовая обструкция, так как своим согласием они поддержали творившееся беззаконие. Кроме того, выступление Семёновского полка, а особенно столь жестокая расправа, привели к тому, что количество тайных обществ в Российской империи, стало расти. То, чего так боялся Александр I, свершилось, и он сам это подтолкнул. А члены уже существующих обществ «Союз благоденствия» и «Северное общество» приступили к разработке плана вооружённого восстания. Шварц был приговорен к смертной казни, замененной увольнением со службы без содержания и правом проживания в столицах. В 1827 году его вернули на службу, потом его еще дважды увольняли,окончательно в1850 г.
Полк был расскасирован Телесным наказаниям были подвергнуты 6 человек- по 1500 ударов. Все данные имеются в книге отнюдь не художественной Семёновская история Строгость в армии должна быть,но жестокость не возможна. Владимир Мешалкин Д. Ермолаев служил на Кавказе после. Получив низший офицерский чин вышел в отставку.
Восстание Семёновского полка в 1820 году
Дабы событие 1820 года изобразить совершенно ясно, мы должны обратиться назад и начать рассказ с последних дней командования полком генерала Потёмкина. 14 ноября 1820 года состоялся в Троппау высочайший приказ по армии о переформировании Семеновского полка: офицеры и нижние чины были переведены в различные полки армии. Восстание Семеновского полка произошло в октябре 1820 года. Главная» Новости» Восстание семеновского полка. Например, 16—18 октября 1820 года против собственного командира взбунтовался прославленный в боях Семеновский полк. 14 ноября 1820 года состоялся в Троппау высочайший приказ по армии о переформировании Семеновского полка: офицеры и нижние чины были переведены в различные полки армии.
Сообщество Империал: Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал
О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. В 1820 г. произошло восстание Семеновского полка. Просвещенные офицеры установили в этом полку сравнительно гуманные порядки. С другой стороны, осенью 1820 года произошло восстание Семеновского полка, того самого, офицеры которого создали Союз спасения.
Семеновский полк: история части от Петра Первого до наших дней
| Восстание Семёновского полка — Википедия с видео // WIKI 2 | С другой стороны, осенью 1820 года произошло восстание Семеновского полка, того самого, офицеры которого создали Союз спасения. |
| Community Imperial: Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал | Восстание Семёновского полкаВыступление Семёновского полка против аракчеевского начальства произошло в 1820 году и закончилось его может. |
| Бунт Семеновского полка как репетиция восстания декабристов. Чрезмерная расправа | В 1820 году, (при Аракчееве) полк попал в "Семёновскую историю". |
| Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал | С другой стороны, осенью 1820 года произошло восстание Семеновского полка, того самого, офицеры которого создали Союз спасения. |
| Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка, 1905 год: foto_history — LiveJournal | Статья анализирует возмущение лейб-гвардии Семеновского полка (16-18 октября 1820 г.) как чрезвычайное событие, заставшее военные и гражданские власти в С.-Петербурге врасплох. |
Бунт семеновского полка 1820
В 1820 году военному министерству удалось сместить командира полка Потёмкина, любимца всех офицеров, и назначить на его место полковника Шварца. Нашёл там совершенно исключительный материал о солдатском восстании в Семёновском полку в октябре 1820 года. К тому самому бунту в Семеновском полку 16 – 18 октября 1820 г., с которого мы начали рассказ и вина за который до сих пор неоправданно возлагается на полкового командира. Семеновский полк нового набора не принял участия в декабрьском вооруженном восстании 1825 года. Рылеев написал статью о возмущении Семеновского полка через год или два после самого события, имея возможность, по своим связям в гвардии, собрать точные сведения о деле 17—20 октября 1820 года. 16 октября 1820 года на плацу выстроились солдаты Семеновского полка, выражая свое недовольство чрезмерной строгостью и неоправданной жестокостью их командира.
1820 г. Открытие Антарктиды, развод наследника, восстание Семёновского полка
Антарктида, в стране было учреждено первое транспортное предприятие, опубликован отрывок из первой поэмы молодого поэта Александра Пушкина "Руслан и Людмила". Антарктида, в стране было учреждено первое транспортное предприятие, опубликован отрывок из первой поэмы молодого поэта Александра Пушкина "Руслан и Людмила". В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат. 29 мар 2012. 3 865. Восстание Семеновского полка в 1820 году. В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат.
Восстание Семёновского полка
Комитет отправил все роты полка кроме государевой, оставленной до времени в крепости в Кронштадт , откуда их развезли в приморские крепости Финляндии. Был установлен секретный полицейский надзор за офицерами полка, солдатам по окончании службы было отказано в отставке. Военному суду были преданы: капитан Н. Кашкаров , полковник И.
Вадковский , майор И. Щербатов , отставной полковник Д. Последствия восстания[ править править код ] Новый Семёновский полк был сформирован 12.
Полковой командир Фёдор Шварц и рота Его Величества были преданы военному суду. Шварца обвиняли в том что он вызвал возмущение своим суровым обращением с нижними чинами, поздно водил в церковь, строго наказывал даже имевших знаки отличия, не отпускал нижних чинов на вольные работы, производил слишком частые учения и т. Зачинщики из нижних чинов были наказаны шпицрутенами и сосланы в каторжные работы.
Это происшествие способствовало повороту правительства на путь реакции.
Полк тогда был раскассирован и сформирован вновь. Отношение императорской фамилии к преображенцам было не то что самое теплое - можно сказать, патриархальное. Не будем вспоминать «осьмнадцатый век», когда «матушка Елизавета» крестила детей чуть ли не у всех преображенских солдат, а значит, приходилась кумой их родителям. Государи лично знали всех полковых офицеров, многих нижних чинов, нередко беседовали с ними, присутствовали на полковых праздниках. Император, будучи полковым шефом, по-настоящему вникал в дела полка, а многим из великих князей — братьев, детей, племянников, внуков государя — довелось командовать полком или его подразделениями… Так, в начале 1890-х годов 1-м батальоном командовал великий князь Николай Александрович — будущий Николай II. Вот как вспоминает об этом в книге «На службе трех императоров» генерал от инфантерии Николай Алексеевич Епанчин: «Цесаревич усердно исполнял свои военные обязанности. Умилительно было видеть, как он по должности батальонного командира в Преображенском полку занимался с унтер-офицерами своего батальона, подготовляя их в зимнее время к полевым занятиям. По закону это была обязанность батальонного командира, и вот можно было видеть, как цесаревич два раза в неделю, сидя у большого стола, окруженный всеми унтер-офицерами своего батальона, также сидевшими вокруг того же стола, обучал их полевому уставу, обороне и атаке, полевому инженерному делу и прочему на планах и картах.
Но жаль, что этим и ограничивалась в последние три года работа наследника престола, а ведь пора было дать ему более широкие обязанности, и притом такие, которые подготовляли бы его к будущей царской работе. Дело было поставлено так, как будто бы цесаревича подготовляли к должности полкового командира». Даже убежденный монархист Епанчин осторожно высказывает свое недоумение и недовольство… И действительно, оказалось, что управлять государством не под силу не только «любой кухарке», но и венценосному полковнику. Но это будет впоследствии, а пока заметим, что лейб-гвардии Преображенский полк, пользовавшийся особой милостью, заботой и вниманием императорской фамилии, во всех отношениях был надежнейшей опорой престола. В мирное время в полку состояло порядка двух тысяч отборных по внешнему виду и многим качествам человек — из них, напомним, четвертая часть, «государев» батальон, находилась рядом с Зимним дворцом в качестве очень надежной его защиты. В военное время численность личного состава в полку удваивалась... ЧТОБЫ рассказать о том, что произошло в июне 1906-го, нужно начинать с кровавого воскресенья 9 января 1905 года, когда царь приказал встретить свинцом и штыками мирную демонстрацию, пришедшую на Дворцовую площадь. Это не было мгновенным импульсивным решением — про готовящуюся демонстрацию знали, и приказ о том, чтобы «в помощь полиции было направлено восемь сводных рот», был отдан заранее. Ведь сам Николай Александрович в это время пребывал в Царском Селе, так что лично ему ничто не угрожало. Против рабочих, студентов и питерских обывателей были брошены преображенцы, конногвардейцы, павловцы, конногренадеры и солдаты других прославленных полков Российской императорской гвардии… От преображенцев в расстреле участвовала учебная команда, в которой готовили унтер-офицеров, а в унтера шли ребята особенные, мечтающие о карьере, готовые выполнить любой приказ… Кстати, в конце того же года в Москву, на разгром вооруженного восстания, был направлен уже весь лейб-гвардии Семеновский полк.
СМИ буквально захлебывались от «обличений», «общественные организации» выдвигали совершенно удивительные требования например, некий «комитет солдатских матерей» желал упразднить военную контрразведку — интересно, кому же это было нужно? К чему все это привело, известно: престиж армии упал катастрофически, а за кулисами этой шумной публичной кампании тайком были проведены «активные мероприятия» по развалу великой державы… В России всегда гордились своей армией, а гвардия пользовалась особым почетом — слово «гвардеец» было высокой оценкой во все времена, и даже первые ополченческие дивизии, создававшиеся в Ленинграде летом 1941-го, именовались «гвардейскими».
Бунт длился 4 дня, в результате был арестован весь полк, хотя никакого сопротивления бунтовщики не оказывали. Александра Iтогда в Петербурге не было, «усмирением» бунтовщиков занимался Петербургский генерал-губернатор М.
К государю с донесением был послан адъютант П. Реакция Александра I на донесение и отданные им приказы настолько потрясли Чаадаева, что, вернувшись, он подал в отставку. Генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Андреевич Милорадович Генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Андреевич Милорадович Император не стал разбираться в причинах солдатского бунта — ему мерещился заговор видимо, вспомнил день убийства своего отца. Ведь тогда семеновцы стояли на карауле в Михайловском замке.
Он просто приказал примерно наказать бунтовщиков. Наказание семеновцев 2 ноября 1820 года императором был подписан Указ, на основании которого был создан специальный комитет под председательством генерал-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Андреевича Милорадовича. Весь личный состав Семеновского полка подлежал полной замене. Других солдат выпороли кнутами и разослали по разным гарнизонам: в Сибирь, Оренбург, на Кавказ.
Те, кто не участвовал, были распределены по разным полкам в других местностях. Наказание солдата Наказание солдата Были наказаны и офицеры полка, чья «вина» состояла в том, что они пытались донести до армейского руководства истинное положение дел в полку. Четыре офицера были признаны Военным судом виновными в ненадлежащем исполнении своих обязанностей. Это: полковник И.
Вадковский, капитан Н. Кашкаров, майор И. Щербатов и отставной полковник Д. Они также били обвинены в участии в «тайном обществе», приговорены к лишению чинов, конфискации имущества и смертной казни.
Смертную казнь заменили на заключение в крепости, где они провели несколько лет. Был предан военному суду и полковник Шварц. Но судили его не за жестокое обращение с подчиненными, а за то, что не смог «…держать полк в должном повиновении». Он всего лишь был отправлен в отставку, и то ненадолго.
В 1823 году он был опять определён на службу и даже дослужился до генерал-майора. А в 1850 году был по решению военного суда исключен со службы «…за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов». Новый Семёновский полк был сформирован «с нуля» из офицеров и нижних чинов трех гренадерских дивизий. Офицеров выбирал Аракчеев — под стать себе.
Результат Семеновского восстания Большинство не только офицеров, но и знатных дворян считало расправу над Семёновским полком чрезмерно жестокой. Офицерам, принявшим полк, была устроена массовая обструкция, так как своим согласием они поддержали творившееся беззаконие.
Наверное, все так бы и было, но дальше произошло то, что в юриспруденции именуется «провокацией потерпевшего»: один из солдат послал копию с петиции в какую-то большевистскую газету. Как вспоминает тогдашний рядовой Кирилл Басин «Преображенцы». Весть о выступлении преображенцев произвела в столице огромное впечатление». В общем, информация, как говорится, стала достоянием гласности, и начался скандал. Прекрасный писатель-маринист Сергей Адамович Колбасьев писал про Николая II: «Царь был мужчиной средних лет и весьма средних умственных способностей».
Еще про царя говорили, что он был человек добрый и мягкий... Николай Александрович вроде бы даже и не хотел наказывать «свой» батальон, но, как это с ним нередко бывало, уступил настояниям генералов, и бунтовщиков было решено предать суду. Перипетии процесса и подробности приговора описывать не имеет смысла. Уточним лишь, что нескольких зачинщиков приговорили к каторжным работам, свыше ста пятидесяти человек были на два — три года направлены в дисциплинарный батальон, а сам «государев» батальон был раскассирован. Различным наказаниям подверглись и многие офицеры... Командира полка генерал-майора В. Гадона и командующего дивизией генерал-майора Озерова уволили «без мундира и пенсии».
Всей этой «историей» первому полку Российской императорской гвардии — а значит, и всей гвардии! А ведь мы говорили, что через Преображенский полк прошли очень многие генералы и офицеры… Когда-то солдаты и офицеры раскассированного Александром I л. Семеновского полка превратились в тот горючий материал, который в 1825 году обеспечил возмущение во 2-й армии. Генерал-майор Владимир Николаевич Воейков, последний комендант императорского Зимнего дворца, утверждает, что «революционная пропаганда 1905 года была направлена на те гвардейские части, в которых Его Величество, будучи наследником, нес строевую службу, а именно на лейб-гвардии Преображенский, лейб-гвардии Гусарский Его Величества и на 1-ю батарею гвардейской конной артиллерии». Неудивительно, что советская историография фактически обошла молчанием «революционные события» в гвардии — элитной, наиболее надежной, подготовленной и образованной части Русской армии. Хотя гвардии в прежнем понятии при советской власти не было, но руководство страны прекрасно сознавало, что опора на Вооруженные Силы — основная гарантия не только внешней, но и внутренней безопасности государства, и действительно заботилось о них. К чему ж тогда ворошить события прошлого, объясняя, как можно дезорганизовать даже самые надежные части?
Поэтому одна из самых, безусловно, ярких страниц «военной работы» большевиков оказалась закрыта и забыта… Однако так получилось, что очень многие события конца ХХ века развернулись по ранее отработанным сценариям, только многие из нас этого тогда еще не понимали...