В городе сформировались добровольческие отряды для его обороны, они разместились в здании 1-й мужской гимназии. Однако, силы были неравны, и 14 марта 1918 года краевые органы власти вместе с войсками оставили Екатеринодар, в который вошли большевики.
После Бреста. Юг России и Кавказ
Второй штурм Екатеринодара — операция Добровольческой армии на Кубани с 1 (16) по 2 (17) августа 1918 г. против превосходящих войск Сорокина, оборонявших Екатеринодар. Эпизод Второго Кубанского похода. Победу одержали части белого движения. Поэзия (Стихи о войне). Название произведения: Атака добровольцев Штурм Екатеринодара 1918 Год. Автор: Юрий Удодов. Современный литературный сайт для поэтов, писателей, исполнителей музыки и песен. Штаб армии во все дни штурма Екатеринодара находился на «ферме» в трех верстах от окраины города и все время был под артиллерийским обстрелом. 31-го марта с раннего утра, как обычно, начался артиллерийский обстрел фермы. 17 марта 1920 года белогвардейцы оставили Екатеринодар, куда немедленно вошли части 9-й советской армии. Власть в городе перешла к Кубанскому ревкому. Летом против представителей казачества и бывших именитых граждан были проведены репрессии.
Героизм обреченных
Журавской и ст. С 24 октября во главе Кубани стоял выборный атаман полковник А. Филимонов военный юрист по образованию. Георгие-Афипской 4-8 февраля и отогнал их к ст.
Тоннельной, т. Отбивая большевиков у ст. Вместе с отрядом ушел из Екатеринодара и командированный туда еще из Ростова Добровольческой армией ее представитель генерал Эрдели.
Генерал Корнилов после тяжелого фронтального боя с красными, благодаря уходу кубанцев из Екатеринодара получившими свободу действий против добровольцев, у ст. Кореновской 17 марта решил бросить Екатеринодар и уйти в черкесские аулы за Лабу и Кубань. Но теперь рисковать нельзя.
В день поворота Добровольческой армии от ст. Дубоссары 26. И те и другие, казалось, могли стать на пути движения отряда.
Бои 7 марта, развернувшиеся в районе ст. Бирзула, снова потребовали от оккупантов серьезных жертв — 90 убитых и 600 раненых» 28. Но подобное свидетельство является единичным и не подтверждается ни Людендорфом, ни Гофманом.
Связанные условиями Брестского мира, большевики предоставили оставшиеся на Украине остатки советских армий собственной участи. Один советский автор кстати, бывший полковник Генерального штаба подтверждает это, указывая, что в апреле 1918г. Тихорецкую с назначением разоружать курсив наш.
Дело в том, что по договору с германским правительством! Австро-германская оккупационная волна, сметая на своем пути большевиков, разливалась по Украине. Одновременно с австро-германцами в конце февраля в Малой Азии начали наступление, оттесняя из пределов Турции остатки Кавказского фронта, и турки.
Генерал Корнилов, повернув армию на юг и пройдя за сутки 50 км, 19 марта с боем переправился через Кубань у ст. Кроме того, стала определенно намечаться группировка советских войск у Майкопа. Белую, круто повернуть на запад.
Пробиваясь с боем по Закубанью, Добровольческая армия шла навстречу Покровскому. Подъехав, он назвал себя. Это был Генерального штаба полковник Барцевич.
Связывавшие ее по рукам и ногам обоз и особенно раненые заставляли ее вести бои почти всегда в условиях тактического окружения. Разлившееся по Кубани советское море не позволяло ей остановиться на отдых.
Расположение противоборствующих сил на начало августа 1918: Белое движение Красная армия Тем временем, в августе 1918 к войскам, под командованием Лавра Корнилова, присоединились казаки Войска Донского, под командованием атамана Краснова. Не дав Красной армии времени на передышку, Чехословацкий корпус наносит удар с востока и в кратчайшие сроки занимает Вольск, Саратов, а затем продвигается к Камышину, тем самым соединяясь с Добровольческой армией и разваливая Южный фронт Красной армии. Решением генерала Корнилова, Добровольческая армия, Чехословацкий корпус, армия Каппеля и прочие формирования, поддерживающие Корнилова, были окончательно объединены во вновь создаваемую Русскую армию. Верховным главнокомандующим стал Лавр Георгиевич Корнилов. В противобольшевистский лагерь в полном составе перешла находившаяся в Казани Академия Генерального штаба во главе с генералом А. В результате взятия Казани, ставка присваивает Владимиру Оскаровичу звание полковника. Большевистское командование попыталось приложить все силы, чтобы вернуть Казань, в Свияжск к разбитым частям Красной армии собирался прибыть Троцкий, чтобы развить там энергичную деятельность и восстановить дисциплину в разрозненных и деморализованных красных войсках, но действия Добровольческой армии и гибель Иосифа Джугашвили под Царицыным заставляют повернуть наркома на юг. Следующей целью, для Владимира Оскаровича стал Нижний Новгород.
После двухдневных тяжёлых боёв, несмотря на численное превосходство красных, а также наличие серьёзных укреплений у обороняющейся стороны, Нижний Новгород был взят, а вместе с ним и вторая часть золотого запаса России. За успешное взятие города Каппель уже второй раз за месяц был повышен в чине и стал генерал-майором. Расположение противоборствующих сил на конец августа 1918: Белое движение Красная армия Сразу после взятия ряда крупных городов ряд полевых командиров на собрании офицеров Ставки в Екатеринодаре настаивают на дальнейшем наступлении на Москву, как с Царицына, так и с Нижнего Новгорода, поскольку долговременная позиционная оборона в ситуации, сложившейся сразу после взятия этих двух городов, не представлялась возможной. Лавр Корнилов поддержал предложение об организованном наступлении на Москву, однако против подобного шага выступили ряд представителей Комитета освобождения, включая председателя Николая Авксентьева. Вместо наступления эсеры предпочли ограниченную оборону, что по мнению Ставки было бы крупной стратегической ошибкой. Позиция КОНР возмутила Лавра Корнилова, в результате чего при поддержке Кубанского казачьего войска под командованием генерал-майора Виктора Покровского 26 августа он совершил переворот: Штаб Комитета освобождения народов России был взят штурмом, а Николай Авксентьев был арестован. На экстренном заседании Комитета Лавр Корнилов поставил вопрос о назначении его на пост Председателя Комитета освобождения народов России. Все те, кто не поддержал предложение, были арестованы. После вступления в должность, генерал Корнилов дал согласие на проведении организованного наступления на Москву, предварительно проведя тотальную мобилизацию всего боеспособного мужского населения Юга России и Поволжья. В результате переворота гражданское управление территорией, подконтрольной КОНР, фактически принял на себя генерал Алексеев, занимавший в КОНР должность управляющего финансовыми делами и внешних сношений.
Расположение противоборствующих сил на сентябрь 1918: Белое движение Красная армия 31 августа войска Корнилова и Чечека начали наступление на Юге. Ударный сводный отряд под командованием генерала Корнилова выступает на Тамбов, и совершив марш-бросок, берёт город 5 сентября 1918 года, обращая Красную армию в бегство. За несколько дней Каппелю удалось продвинуться до Владимира и вступить в бой с частями 1-й армии Тухачевского.
Лазарев [15]. Овладение южными окраинами города вселило в штабе армии уверенность в скором падении Екатеринодара: из опыта «станичных» боёв Первого Кубанского похода было хорошо известно, что, потеряв предместья, большевики всегда спешили покинуть и сам населённый пункт [9]. Бой продолжался и ночью, но упорное наступление добровольцев не приближало их к цели: Екатеринодар не сдавался. Вскоре в штабе Корнилова были получены известия, что к оборонявшимся прорвались из Новороссийска несколько поездов с «революционными» матросами [15]. Каменные строения города, многократно превосходящие силы большевиков и ничтожное количество добровольческой артиллерии сильно затрудняли белым штурм Екатеринодара. К вечеру 28 марта были заняты городские предместья, однако развить этот успех не удалось [16] [12].
Екатеринодар отсюда прекрасно просматривался, однако и красные, узнав, что здесь расположен штаб белых, с утра 29 марта прямой наводкой из орудий сразу трёх батарей стали обстреливать ферму [14]. Генерал И. Романовский указал командующему, что безрассудно подвергать себя такой опасности, однако Корнилов пренебрёг советом: поблизости жилья не было, а он не хотел отдаляться от своих войск в уверенности, что вскоре и так переместится вместе со штабом в предместье атакуемого города [17] [18]. С его подходом Главнокомандующий решил возобновить атаку города общим фронтом, нанося главный удар с северо-западного направления. В 12:45 генералу Маркову был отдан приказ «овладеть конно-артиллерийскими казармами, а затем наступать вдоль северной окраины, выходя во фланг частям противника, занимающего Черноморский вокзал». Подготовленная всего семью снарядами атака, которую возглавил лично Марков, увенчалась успехом: добровольцы смогли опрокинуть 1-й Екатерининский полк и другие части красных [14] , и считавшиеся хорошо укреплёнными казармы были взяты 1-й бригадой, тотчас начавшей закрепляться на занятой позиции [15] [3]. Погребение праха полковника М. Неженцева , погибшего при штурме Екатеринодара 29 марта 11 апреля 1918 года После короткого затишья вслед за марковцами в новую атаку на красных повёл свой Корниловский полк лично первый командир полка подполковник М. Неженцев , сражённый сразу вслед за тем, как ему удалось своим примером поднять корниловские цепи, залёгшие было без возможности приподнять голову под огнём красных [15].
Он чувствовал, что наступил предел человеческому дерзанию и пришла пора пустить в дело «последний резерв». Сошёл с холма, перебежал в овраг и поднял цепи. Ударила в голову пуля, он упал; потом поднялся, сделал несколько шагов и повалился опять, убитый наповал второй пулей. Полк погибшего Неженцева принял полковник В. В первой же своей атаке с корниловцами он был ранен шальной пулей, а находившиеся рядом корниловские офицеры едва успели оттащить его в тыл и спасти. Чтобы как-то поддержать корниловцев, повёл в наступление Партизанский батальон капитан В. Курочкин, вскоре сражённый пулей в очередной атаке батальона. Атака оставшегося без командиров Корниловского полка захлебнулась [15]. Ночью по приказу Корнилова 1-я бригада генерала Маркова была подтянута к району кожевенных заводов, где днём ранее наметился успех [14].
Ночной рейд полка генерала Казановича в центр Екатеринодара Генерал Б. Казанович На выручку поколебавшимся корниловцам поспешил раненый генерал Б. Казанович во главе Партизанского полка в составе всего 150 бойцов с присоединившимся к ним 100 елизаветинскими казаками. Ему удалось не только выправить положение, но и прорвать оборону красных, ворваться в Екатеринодар, преследуя отступающих, и в сумерках дойти со своими незначительными силами до самого его центра. Однако остальные части перемешались, и с некоторыми из них у командования была прервана связь. Гибель авторитетных и любимых командиров гасила наступательный порыв частей. В результате, как пишет историк С. Карпенко, «не был использован … случай, какие редко выпадают на войне и никогда не повторяются» [19] : дойдя до центра города, генерал обнаружил, что его успех не поддержан другими добровольческими частями ни слева, ни справа: полковник А. Кутепов , принявший командование Корниловским полком, не смог ни поднять в атаку совершенно расстроенный и перемешанный с другими частями полк, ни просто передать Маркову сообщение об атаке Казановича.
В итоге отправленное Казановичем из центра Екатеринодара сообщение не дошло до генерала Маркова, и его Офицерский полк не двинулся на помощь бойцам Партизанского полка. Утром 30 марта, поняв, что поддержки ждать неоткуда, Казанович приказал своему полку начать отход из города на исходные позиции. Построенному в колонну полку пришлось где хитростью, где боем прорываться через позиции успевших занять покинутые было окопы красных, которые так и не поняли, что к ним в глубокий тыл проник целый полк белых [19]. Встречным красным разъездам добровольцы Казановича представлялись «красным кавказским полком», и некоторое время даже следовали в рядах красных частей, возвращавшихся на оставленные накануне позиции. Солдаты двух сторон перемешались друг с другом и шли, мирно беседуя, куря и обсуждая недавний бой. Так, продвигаясь вместе, они дошли до передовой, и здесь красные с удивлением обнаружили, что колонна «красного кавказского полка» с захваченными обозами, не остановившись на линии обороны, продолжила движение за линию фронта. Придя в себя от изумления, красные открыли огонь, однако полк Казановича был уже вне досягаемости их выстрелов [20]. Главным итогом ночного рейда Казановича стал захват повозки с 52 снарядами, что стало «целым событием» для испытывавшей сильный недостаток боеприпасов армии Корнилова [19]. Казанович успешно прорвался назад, но шанс взять город был белыми упущен.
Боеприпасы у добровольцев заканчивались, а потери оказались катастрофическими — численность убитых и раненых превысила 1,5 тыс. Кубанские казаки , видя ситуацию и большой перевес сил у противника, начали расходиться по домам, бросая фронт [21]. Дальнейшее продвижение белой пехоты от артиллерийских казарм блокировалось взятыми Сорокиным из свежих резервов войсками [22]. Оборонявшие город войска Юго-Восточной революционной армии имели подавляющее преимущество на каждом участке боя. По трём так и не перекрытым добровольцами железнодорожным линиям постоянно в город к красным приходили подкрепления из Тихорецкой , Кавказской и Новороссийска.
У станицы Георгиеафипской потерпел поражение отряд красногвардейцев под командованием заведующего военно-морским отделом Центрального Исполнительного Комитета Черноморской губернии прапорщика И. Тогда, в январе 1918-го красногвардейские отряды так и не осилили штурм Екатеринодара. В столице Кубани славили её защитников — добровольцев войскового старшины П. Галаева и капитана В. Атаман Александр Филимонов и председатель краевого правительства Лука Быч с именитыми гражданами Екатеринодара встретили героя на вокзале П. Галаев был убит и все лавры победителей достались капитану Виктору Леонидовичу Покровскому. Как свидетельствуют архивные документы, «тут же, на вокзале, капитанские погоны Виктора Покровского были переменены на полковницкие.
Четыре генерала и одна армия
Тем временем, ситуация накаляется на пути следования Чехословацкого корпуса, которому было приказано сдать лишнее оружие, оставив при себе лишь «вооружённую роту численностью в 168 человек, включая унтер-офицеров, и один пулемёт, на каждую винтовку 300, на пулемет 1200 зарядов». В результате этих действий советских властей, Чехословацкий корпус поднимает восстание и берет под свой контроль ряд городов, находящихся на пути следования Чехословацкого корпуса: Челябинск, Петропавловск, Курган, Омск, Новониколаевск, Мариинск, Нижнеудинск, Канск, Томск, Самара. Воодушевлённые действиями Чехословацкого корпуса, общественные и политические деятели дореволюционной России, предварительно проведя переговоры с офицерами корпуса, объявляют о формировании антибольшевистского правительства - Комитета освобождения народов России. Было установлено, что Комитет освобождения народов России «впредь до созыва Всероссийского Учредительного Собрания является единственным носителем верховной власти на всем пространстве государства Российского». Возглавил новосозданный орган Николай Дмитриевич Авксентьев. Комитет расположился в Екатеринодаре. В этом же городе сформировалась и ставка командования Добровольческой армии. В течение лета 1918 года армия наносят ряд тяжёлых поражений превосходящим силам Красной армии: 15 июня Добровольческая армия вступает в бои с Красной армией за город Царицын, который находился под контролем Большевиков. Занятие Царицына означало бы объединение сил с Чехословацким корпусом и добровольческими формированиями в Сибири, для последующего похода на Москву. Тем временем, как военачальник, себя проявил Владимир Оскарович Каппель - войска, под командованием генерального штаба подполковника успешно берут в течение июня-июля 1918 года ряд городов Поволжья, такие как: Сызрань, Ставрополь, Симбирск.
Расположение противоборствующих сил на начало августа 1918: Белое движение Красная армия Тем временем, в августе 1918 к войскам, под командованием Лавра Корнилова, присоединились казаки Войска Донского, под командованием атамана Краснова. Не дав Красной армии времени на передышку, Чехословацкий корпус наносит удар с востока и в кратчайшие сроки занимает Вольск, Саратов, а затем продвигается к Камышину, тем самым соединяясь с Добровольческой армией и разваливая Южный фронт Красной армии. Решением генерала Корнилова, Добровольческая армия, Чехословацкий корпус, армия Каппеля и прочие формирования, поддерживающие Корнилова, были окончательно объединены во вновь создаваемую Русскую армию. Верховным главнокомандующим стал Лавр Георгиевич Корнилов. В противобольшевистский лагерь в полном составе перешла находившаяся в Казани Академия Генерального штаба во главе с генералом А. В результате взятия Казани, ставка присваивает Владимиру Оскаровичу звание полковника. Большевистское командование попыталось приложить все силы, чтобы вернуть Казань, в Свияжск к разбитым частям Красной армии собирался прибыть Троцкий, чтобы развить там энергичную деятельность и восстановить дисциплину в разрозненных и деморализованных красных войсках, но действия Добровольческой армии и гибель Иосифа Джугашвили под Царицыным заставляют повернуть наркома на юг. Следующей целью, для Владимира Оскаровича стал Нижний Новгород. После двухдневных тяжёлых боёв, несмотря на численное превосходство красных, а также наличие серьёзных укреплений у обороняющейся стороны, Нижний Новгород был взят, а вместе с ним и вторая часть золотого запаса России.
За успешное взятие города Каппель уже второй раз за месяц был повышен в чине и стал генерал-майором. Расположение противоборствующих сил на конец августа 1918: Белое движение Красная армия Сразу после взятия ряда крупных городов ряд полевых командиров на собрании офицеров Ставки в Екатеринодаре настаивают на дальнейшем наступлении на Москву, как с Царицына, так и с Нижнего Новгорода, поскольку долговременная позиционная оборона в ситуации, сложившейся сразу после взятия этих двух городов, не представлялась возможной.
Совершив героический поход, воспетый Серафимовичем в «Железном потоке», таманцы смогли прорваться на соединение с Сорокиным.
Конкурентов Иван Лукич не любил, и когда Матвеев отказался выполнять приказ об оставлении Армавира, его без лишних формальностей расстреляли. Возмущение таманцев едва не вылилось в открытый мятеж. С запада продвигались таманцы, а на юг и юго-восток — подразделения, которые условно можно назвать «сорокинскими».
Борьба за Северный Кавказ вступила в решающую фазу. И в этот момент в красном руководстве вспыхнула очередная междоусобица. Однако 27 октября 2-й чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа объявил Сорокина вне закона «как изменника и предателя советской власти и революции».
Таким образом, любой сознательный гражданин имел право пристрелить командарма. В роли таких сознательных граждан выступили кавалеристы 3-го Таманского полка и его командир Высленко. Именно он и застрелил человека, которого сам Троцкий, уже после этих событий, в частной беседе назвал «талантливым самородком».
Но еще более показателен отзыв Деникина, сумевшего выиграть битву за Северный Кавказ и так отозвавшегося о своих противниках: «Стотысячная армия Северо-Кавказского фронта перестала существовать… В течение 7,5 месяца она отвлекала на себя почти все добровольческие силы юга и хоть за это должна получить некоторое признание со стороны московских правителей. Но они вбили в могилу ее осиновый кол и написали на нем бранную надпись. И мне — врагу — приходится заступиться за память погибшей армии перед историей».
Покушение в Стамбуле Впечатляющие успехи Добровольческой армии, которая,в самые неудачные для себя периоды ухитрялась противостоять даже десятикратно превосходящим силам противника, были заслугой Романовского почти в той же степени, что и Деникина. Однако с Романовским эти победы как-то не связывались. Сам Деникин писал о своем верном сподвижнике: «Этот «Барклай де Толли» добровольческого эпоса принял на свою голову всю ту злобу и раздражение, которые накапливались в атмосфере жестокой борьбы.
К несчастью, характер Ивана Павловича способствовал усилению неприязненного к нему отношения. Он высказывал прямолинейно и резко свои взгляды, не облекая их в принятые формы дипломатического лукавства. Вереницы бывших и ненужных людей являлись ко мне со всевозможными проектами и предложениями своих услуг: я не принимал их; мой отказ приходилось передавать Романовскому, который делал это сухо, не раз с мотивировкой хотя и справедливой, но обидной для просителей.
Они уносили свою обиду и увеличивали число его врагов». Дело было еще и в другом. Для боевых генералов Иван Павлович всегда оставался, неделикатно выражаясь, штабной крысой.
Взаимопонимание и дружба у него были только с кумиром Добровольческой армии генералом Сергеем Марковым, но тот погиб в самом начале Второго Кубанского похода. А вот с другим популярным военачальником, Михаилом Дроздовским, у него был острый конфликт. И когда в январе 1919 года Дроздовский умер от раны, пошли слухи, что его чуть ли не отравили по приказу Романовского.
Причиной называли в том числе и разницу в политических взглядах. Дроздовский был монархистом, Романовский скорее примыкал к либералам, а если вспомнить еще и толки о его масонстве, то какой же масон без яда?.. Общая неприязнь тлела в дни побед и прорвалась в период поражений.
Метивший в руководители Вооруженных сил юга России барон Врангель разумно критиковал не столько уважаемого всеми генерала Деникина, сколько его «злого гения» Романовского. В конце концов Деникин подал в отставку и 22 марта 1920 года, вместе с Романовским выехал из Феодосии в Стамбул на английском пароходе. В турецкой столице в эти же дни находился бывший сотрудник белогвардейской контрразведки поручик Мстислав Харузин.
В разговорах с другими офицерами он утверждал, что у него есть документы, свидетельствующие о связях Романовского с некими константинопольскими банкирскими конторами, финансировавшими большевистских агентов. Когда Иван Павлович проходил через бильярдную комнату, сзади к нему внезапно приблизился Харузин.
Но уже 1 августа армия Сорокина вновь штурмовала Кореновскую, в которой остались только части Дроздовского. Не достигнув результата, Сорокин приступил к полному окружению Кореновской.
В ночь на 2 августа Дроздовский был вынужден, оставив Кореновскую, прорываться на Бейсугскую. Деникину с трудом удалось избежать поражения от превосходящих сил красных, тем более, что большевистские части на Екатеринодарском фронте также перешли в наступление. Только перебросив в район сражения части Боровского, Деникин сумел восстановить связь с отрезанными дивизиями, а затем и опрокинуть войска Сорокина. Разгром Сорокина позволил начать решительное наступление Добровольческой армии на Екатеринодар.
Красные высылали из города подкрепления, чтобы сдержать продвижение противника, и временами даже происходили крупные бои, но остановить добровольцев они уже не могли. Основные свои силы большевистский командующий увел за Кубань и Лабу, полагая оборону Екатеринодара делом безнадежным. К 14 августа части Добровольческой армии подошли на расстояние перехода к Екатеринодару, обложив его с севера и востока. После двух дней боев на подступах к городу красные в ночь с 15 на 16 августа покинули его.
Первым вошел Корниловский полк, потом Запорожский и Уманский полки. Поездом из Тихорецкой прибыли атаман и правительство Кубанской Рады. Сам Деникин описывал свой приезд в город так: «... Потом все вместе поехали верхом на соборную площадь, где собрались духовенство, войска и несметная толпа народа.
Под палящими лучами южного солнца шло благодарственное молебствие. И были моления те животворящей росой на испепеленные смутой души; примиряли с перенесенными терзаниями и углубляли веру в будущее — страны многострадальной, измученного народа, самоотверженной армии... Это чувство написано было на лицах, оно поднимало в эти минуты людей над житейскими буднями и объединяло толпу, ряды добровольцев и собравшихся возле аналоя военачальников и правителей… В приветственных речах на вокзале, потом в застольных в войсковом собрании кубанские правители — Филимонов, Быч, Рябовол и другие — превозносили заслуги Добровольческой армии и ее вождей и, главное, свидетельствовали — в особенности устами атамана — о своей преданности национальной идее. Однако уже тогда закладывались противоречия между командованием Добровольческой армии и Кубанской Радой, сыгравшей свою роковую роль в истории Белого движения.
Деникин писал о разногласиях, возникших между Радой и Добровольческой армией, по поводу того, кто первым должен войти в город, были и иные трения, со временем только усиливавшиеся. Однако тогда еще казалось, что «всё остальное приложится». В ходе Кубанского похода концу 1918 года Добровольческой армией была очищена от большевиков вся Кубань, Задонье и весь Северный Кавказ. Базируясь на ресурсах занятых областей, генерал Деникин смог реорганизовать и значительно пополнить Добровольческую армию, а затем развернуть крупномасштабное наступление в Поволжье и Центральную Россию.
Именно после Второго Кубанского похода Добровольческая армия превратилась из сугубо локального формирования в вооруженную силу всероссийского масштаба. Свежее из рубрики.
Со складов в Ростове «добровольцы» взяли примерно 1,5 тыс. В первый день похода Добровольческая армия переправилась на левый берег Дона и собралась в станице Ольгинской. Отсюда она направилась в Екатеринодар в обход кубанских степей. Затем вошли в границы Ставропольской губернии. Здесь в селе Лежанка состоялся первый для участников «Ледяного» похода бой. Но после этого без боя уже ни обходился ни один день похода. Корниловцы снова вернулись в пределы Кубанской области, пересекли железнодорожную ветку Ростов-Тихорецкая и спустились к станице Усть-Лабинской сейчас это город Усть-Лабинск.
Весь путь по Кубани сопровождался непрерывными схватками с красноармейцами. Число бойцов уменьшалось, а количество раненых в обозе росло. Однако «добровольцы» продолжали побеждать, п постепенно приближаясь к своей главной цели — Екатеринодару. Потеря Екатеринодара Однако 14 марта 1918 года отряды Красной армии без боя заняли Екатеринодар. Отряд Кубанской Рады за день до этого покинул город и направился в сторону Майкопа. Кубанские казаки пытались связаться с наступавшими «добровольцами» по рации, но безуспешно. У Добровольческой армии радиосвязь попросту отсутствовала. На следующий день слухи о взятии Екатеринодара дошли и до «добровольцев». Они узнали об этом на станции Выселки после очередного успешного боя.
Взятие красными кубанской столицы значительно осложнило положение участников «Ледяного» похода. Ведь в городе корниловцы рассчитывали отдохнуть, пополнить запасы боеприпасов и провианта, а также увеличить количество бойцов. Спустя два дня «добровольцы» в упорном бою взяли станицу Кореновскую сейчас город Кореновск.
100 ЛЕТ: ДНЕВНИК 1-ГО КУБАНСКОГО ПОХОДА. 28-31 марта. ШТУРМ ЕКАТЕРИНОДАРА
| Вековое молчание белого генерала. | Форум кладоискателей Кубарь | По результатам первого дня сражения части Добровольческой армии с тяжелыми потеряли заняли предместья Екатеринодара, буквально загнав красных обратно в город, но на большее сил не хватило, к тому же на помощь к противнику прорвалось несколько эшелонов с матросами. |
| Екатеринодар - столица Белого Юга: a_malyavin — LiveJournal | 17 августа 1918 года в Екатеринодар без единого выстрела вошла Добровольческая армия под командованием генерала Антона Деникина. Ровно через 19 месяцев — 17 марта 1920 года "белых" выметут из столицы Кубани войска советской армии. |
| Ледяной поход: как 100 лет назад на Кубани началась Гражданская война | КУБАНСКИЕ ПОХОДЫ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ, боевые действия Добровольческой армии на Кубани в 1918, в ходе Гражд. войны 1917–22, с целью создать там базу для последующей борьбы с сов. властью. |
| После Бреста. Юг России и Кавказ | 27 марта 1918 года к Екатеринодару подошла белая Добровольческая армия под командованием генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. |
| Добровольческая Армия на фотографиях и кинокадрах | Штурм Екатеринодара. К 27 марта на правом берегу Кубани была уже конница Эрдели и 2-я бригада Богаевскаго. |
Антон Деникин. Штурм Екатеринодара
Но все-таки большинство составляли именно офицеры, многие из которых к тому времени на собственном опыте убедились, что в глазах представителей новой власти каждый из них, независимо от того, кем были его предки, представляет ненавистные «эксплуататорские классы». А между тем в Добровольческой армии из 2320 штаб- и обер-офицеров только каждый пятый был выходцем из дворян. Остальные были либо детьми из семей офицеров, не получивших права на потомственное дворянство, либо вообще представляли мещан, казаков или крестьян. И в этом не было ничего удивительного, ведь из общего числа офицеров подавляющее большинство — 1848 человек — получили свои звания уже на полях Первой мировой войны, а остальные в званиях от капитана и выше успели окончить военно-учебные заведения до ее начала. Крайний слева с биноклем — генерал-лейтенант Антон Деникин, второй слева — генерал от инфантерии Лавр Корнилов, в центре в белой папахе — генерал-лейтенант Сергей Марков Источник: drugoivzgliad. Кстати, называться так первое официальное соединение будущей Белой армии стало не случайно.
На первых порах, в том числе и во время «Ледяного» похода, в ее рядах воевали исключительно добровольцы. Время мобилизаций, в том числе и пленных красноармейцев, придет позднее. А поначалу под знамена, которые подняли на Дону генерал от инфантерии Михаил Алексеев и генерал от инфантерии Лавр Корнилов, встали только те, кто никак не связывал свое будущее с новой большевистской властью и сохранял верность присяге, данной императорскому дому Романовых. В цифрах это выглядело так: в первом составе Добровольческой армии 3683 человека служили 242 штаб-офицера, в том числе 190 полковников и 36 генералов, 2078 штаб-офицеров в званиях от прапорщика до капитана, 437 юнкеров и кадетов, 364 унтер-офицера и 235 нижних чинов, а также казаки, студенты и гимназисты. Нашлось место и для бывших военнопленных русской армии — чехов и русинов, воевавших во время Первой мировой на стороне Австро-Венгрии.
Генералы-добровольцы Командирами Добровольческой армии, в тот момент по численному составу едва дотягивавшей до дивизии, стали генералы, успевшие заслужить уважение русского офицерского корпуса в годы Первой мировой войны. Пост Верховного руководителя армии занял генерал Михаил Алексеев, чьими стараниями на Дону в Новочеркасске сформировалась так называемая «Алексеевская организация» офицеров, ставшая костяком будущей армии. Должность главнокомандующего досталась генералу Лавру Корнилову — военачальнику, пользовавшемуся почти безоговорочным доверием своих подчиненных и воевавшему отчаянно и безоглядно. Много позже в своих мемуарах участники «Ледяного» похода отметят, что именно такой человек и требовался Добровольческой армии, чтобы превратить ее в реальную боевую силу.
Оставаться на Дону добровольцам было смертельно опасно. Каледин считал бегство с территории своего войска позором и от отчаяния в конце января застрелился. Перед смертью он произнес знаменитую фразу: «Поменьше болтовни, господа, ведь от нее Россия погибла»...
Куда она шла? Маршрут был простой: Ростов - Екатеринодар, цель - обретение базы на Кубани. Вожди армии жили надеждой, что кубанское казачество поддержит ее и даст приют. На Кубани можно будет выждать время в надежде на антикоммунистический взрыв в Советской России. В белогвардейской историографии этот поход будут потом оценивать как легенду, как святую страницу борьбы «белых рыцарей» за спасение России. Тех, кто участвовал в том походе, назовут «первопоходниками». Впрочем, и лидеры белых с самого начала пытались обозначить его как своего рода религиозное действо: крошечный отряд праведников, над которым реет знамя национальной России.
В страшную непогоду а весна в тех краях в 1918 году выдалась крайне холодной и снежной , зачастую форсируя вброд речки с ледяной водой, Добровольческая армия с тяжелыми боями пробивалась через отряды красных. Станицы боялись принимать добровольцев - неминуемо последовала бы месть большевиков. Рассказывая об одном из боев, генерал Марков поведал о снежной метели и ледяной корке, покрывшей шинели и фуражки белогвардейцев. Сестра милосердия, слушавшая рассказ, воскликнула: «Да ведь это же настоящий Ледяной поход! Это определение закрепилось за ним навсегда, став более известным, чем Первый Кубанский или Корниловский. По всей логике, армия должна была погибнуть, и в том, что она уцелела, белогвардейцы видели промысел Божий, благословение на миссию спасения России. Они рассуждали примерно так: «Если мы выжили в Ледяном походе, значит, наше дело нужно для Отечества».
В Екатеринодаре, куда направлялась армия, у власти стояло антибольшевистское кубанское правительство атамана Филимонова. Но уже на подходе добровольцы узнают, что оно пало и в городе правят большевики. Цель операции потеряна, и Корнилов принимает отчаянное решение: «Черт с ним, все равно идем на Екатеринодар, попытаемся его взять». Тогда у Добровольческой армии хотя бы появится своя земля, она не будет «приживальщиком» у казаков. И как только о победе станет известно всем, придет подмога - казаки и офицеры... А дальше происходит то, что участники похода восприняли как чудо. В кубанских степях добровольцы встретили кубанский правительственный отряд генерала Покровского, одного из первых русских военных авиаторов и, по утверждению современников, человека отчаянно жестокого.
Вместе вооруженные отряды насчитывают шесть тысяч человек. Это давало надежду на успех штурма. Кроме того, по их призыву весь город встал на защиту. Они убедили жителей, что если в Екатеринодар войдут корниловцы, они устроят резню. В уже, по сути, начавшейся Гражданской войне и белые, и красные пленных действительно не брали, а перед смертью подвергали своих жертв страшным мучениям. Известна фраза Корнилова: «Мы уходим в поход, и я приказываю: пленных не брать. Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я принимаю на себя».
Кроме того, и держать пленных было негде: тыла у армии не существовало. Первый штурм Екатеринодара красные успешно отбили. Потери белых были чудовищными. Вечером Корнилов заявляет на совещании, что положение очень тяжелое, но он не видит иного выхода, как идти на следующий день на новый штурм. А через несколько часов, ранним утром 13 апреля 1918 года, он погибает... Многие из мемуаристов, фанатично преданных памяти белого вождя, признают: при повторном штурме малочисленная Добровольческая армия, вероятнее всего, полегла бы под стенами Екатеринодара. И парадоксальным образом символ и знамя белой идеи - генерал Корнилов - собственной гибелью спас свое детище.
Значение его фигуры для белой борьбы было выражено известными строчками эмигрантского поэта Ивана Савина: «Мы и живые безжизненны, Он и безжизненный - жив». Ни Колчак, ни Деникин, ни Юденич не были символами белой борьбы в той мере, какой им был Корнилов... Деникин, сменивший Корнилова на посту командующего, принимает единственное верное решение: отводит остатки войск от Екатеринодара. Несколько суток армия была на волоске от гибели, спасаясь от преследования большевиков. Были дни, когда она металась, как мышь в мышеловке, но тем не менее смогла выскользнуть. В немалой степени этому помогла и беспечность красного командования, посчитавшего, что разбитая под Екатеринодаром «офицерская банда», как они выражались, уже не представляет опасности. Помогло белым и то, что на Дону начались антибольшевистские восстания.
И те же самые казаки, которые совсем недавно с проклятиями прогоняли белогвардейцев с Дона, теперь просили их прийти на помощь.
Исключение составляет бочонок золота атамана Павла Полуботка, переправленный им в Английский государственный банк и положенный под проценты. И это исключение только подтверждает правила. Золото Рады — это наиболее близкое к нам событие в новейшей истории. Первый, кто попытался наложить на него руку, был «герой» белого движения — Деникин. И по его приказу был повешен Председатель Кубанской Рады Кулабухов. Кулабухов был в то время действующим священником Русской Православной церкви и был повешен без снятия сана. Кулабухов не сдал Золота Рады Деникину и пришлось последнему довольствоваться оборудованием пяти заводов и узкоколейки, которые делегация Рады закупила во Франции. Продав оборудование , «герой» бросил казаков и свалил отдыхать в Европу, ну да Бог ему судья. Нас интересует не моральная устойчивость «героя», а что стало с золотом и кому оно досталось?
По официальной версии порядка сорока подвод с золотом выехали из Екатеринодара и направились под охраной немногочисленного отряда казаков в сторону г. Новороссийска где золото должно было быть погружено на корабль и вывезено в безопасное место.. Когда обоз находился в районе станицы Северской, он получил информацию о том, что г. Новороссийск захвачен красными и свернул в горы в направлении станицы Убинской. Дойдя до развилки расположенной в нескольких километрах за станицей Убинской, отряд остановился на днёвку и стал освобождаться от лишних не очень надёжных глаз. Не очень надёжных казаков стали под разными предлогами отправлять во все стороны, но перед этим на глазах у всех был вскрыт один из ящиков и с отправляемыми по заданиям казакам расплатились золотыми царскими червонцами за работу. Один из отправленных с пакетом в г. Екатеринодар казаков был в городе подстрелен в ягодицу , попал в больницу и по причине ранения не смог вернуться к обозу. Всю эту историю он перед смертью поведал своему младшему брату, а тот своему сыну. От последнего К—ка мы и узнали некоторые подробности того дела.
История имела продолжение после окончания гражданской войны. Однако последний пропал бесследно, так вроде его и в помине не было. Не нашлось ни пушек, ни полевых кухонь, ни следов боя , ни трупов- вообще ничего, кроме подписанных на голенище сапог красноармейца Иванова в станице Брюховецкой. Где ст. Убинская и где ст. Как они там оказались так и осталось не выяснено. Однако красные больше розысков золота не предпринимали. По крайней мере явно. Может в тихаря что и было, но нам о том ничего не известно. Продолжение было уже в наше время.
Когда началось возрождение казачества, один из охраны того обоза прислал письмо со схемой захоронения золота Рады в посольство СССР в котором он обещал лично показать место, если его привезут на Кубань. В крае была создана специальная группа, которая более трёх месяцев искала золото Рады, но ничего не нашла. Я имел разговор с отставным офицером уголовного розыска МВД который входил в ту группу Б---усом. Все члены той группы дали подписку о неразглашении, но уже был разгар перестройки и на те подписки можно было уже наплевать, тем более, что он был уже на пенсии. Я только уточнил в каком районе Кубани они работали. В Мостовском — в ответ я долго смеялся. Очевидно тот старый казак просто захотел умереть на родине, а денег на переезд у него не было, вот он и дурканул на старости лет. Уже когда я активно казаковал , принесли мне ребята газету, в которой тогдашний атаман г. Горячий Ключ заявил, что знает где спрятано золото Рады и через две недели они с ребятами его достанут. Ты куда атаман смотришь — наше золото сейчас по карманам растащат.
Не растащат: не мы ложили , не нам брать, а он зря языком ляпает… Через две недели он попал в автомобильную аварию и разбился насмерть на его «Урал» с коляской наскочил камаз. Теперь поговорим серьёзно. Казаки не дети наивные, чтобы открыто и наглядно перевозить золото среди белого дня. Скорее всего, то была операция прикрытия и достаточно успешная, если иметь в виду, что золото Рады до сих пор нигде не всплыло. И рассчитались с охраной настоящим золотом именно для тог, чтобы уверить всех что золото было в обозе. Думаю что золота там не было, по крайней мере бытового и царских червонцев. Там могло быть ритуальное золото. В мае 1918 года правительственные войска Кубанской Рады, оставляя Екатеринодар красногвардейским отрядам, вывезли обоз с сокровищами, который насчитывал 80 подвод. Помимо правительственной казны и реликвий Кубанского казачьего войска, в ящиках и упаковках было множество золотых вещей чаши, кресты, кадильницы, иконы в золотых окладах, в жемчугах и самоцветах. В ходе скитаний по фронтовым дорогам большая часть драгоценного обоза была «утеряна» намеренно припрятана на территории Кубанского края.
Только историческое серебро и регалии Кубанского казачьего войска 12 ящиков , уже в 1920 году, были вывезены казаками-кубанцами за границу. Некоторые подробности былого В сентябре 1919 года казаки-депутаты Кубанского областного Совета собрались отдельно от иногородних на Войсковую Раду. Они так называли свой Совет по традиции от предков, казаков-запорожцев. Для начала переименовали область в Кубанский край, избрали атамана и правительство. Несколько позже, в январе 1918 года, так называемая «паритетная» Кубанская Краевая Рада 100 депутатов: казаки — 46, иногородние — 46, горцев ,объявила Кубанский край самостоятельной республикой с выходом из Советской России. По городам и станицам края, где после Великой Октябрьской победила советская власть, прокатилась волна протеста. Повсеместно стали формироваться красногвардейские отряды из революционных рабочих, солдат и матросов. Первый плохо организованный поход красных на Екатеринодар в январе 1918 года был отбит правительственными войсками Краевой Рады, во главе которых волей случая оказался бывший летчик, штабс-капитан В. Атаман ККР А. Филимонов срочно присвоил ему звание полковника казачьих войск.
Несколько позже, в марте 1918 года, Покровский получил чин генерала... Но к концу февраля обстановка в крае резко изменилась. К Екатеринодару со всех сторон приближались многочисленные и достаточно хорошо вооруженные революционные отряды «красных». Руководство ККР атаман А. Филимонов, председатель Кубанской Рады Н. Рябовол, глава правительства Л. Быч решило под прикрытием правительственных войск уйти из Екатеринодара к предгорьям Кавказского хребта и там дождаться подхода Добровольческой армии генерала Л. Корнилова, идущей на юг от Ростова-на-Дону. В ночь на 1 14 марта 1918 года бело казачий отряд ККР около трех тысяч штыков и сабель с артиллерией и с большим обозом покинул Екатеринодар. Днем он без помех сосредоточил свои силы в ауле Шенджий, а затем продолжил свой путь в горы.
Весть о том, что добровольческая армия Корнилова находится на подходе к Екатеринодару, заставила полковника Покровского, с благословения руководства ККР, находящегося в обозе, повернуть назад, вернуться в аул Шенджий. С 7 20 марта, когда Покровский в надежде на помощь Корнилова захватить Пашковскую переправу и вступил с «красными» защитниками Екатеринодара в артиллерийскую перестрелку, начались бедственные блуждания обоза с сокровищами по фронтовым дорогам. Потери повозок случайные или с намерением продолжались в ходе так называемого «Ледяного похода» вплоть до августа, когда добровольческая армия, уже под командованием генерала А. Деникина, захватила Екатеринодар. В каких же местах «терялось» по частям золото Кубанской Рады? В середине 1990-х годов в редакцию обратилась скромная супружеская пара средних лет. Мы нашли клад и хотим сдать его государству. Сведите нас с надежными людьми из руководства ФСБ, и у вас будет возможность присутствовать при передаче клада и написать интересную статью». Знакомые в ФСБ у меня были. Однако прежде чем тревожить их, следовало иметь представление о кладе.
Рассказывать же о находке супружеская пара отчаянно не хотела. Час уговаривать пришлось. У супругов, проживавших в одном из крупных городов Краснодарского края, имелась на каком-то дальнем хуторе родственница старушка. Доживала она свой век в одиночестве — муж пропал еще в гражданскую, сын погиб в 1941-м. Супруги время от времени навещали ее: то лекарство привезут, то по хозяйству помогут. В один из приездов муж задумал заменить в бабкиной хате несколько полусгнивших деревянных половиц. И наткнулся на золотые слитки. Старушке о находке не сказали. Но, расспрашивая ее о давних временах, узнали, что в гражданскую войну, когда она была в соседней станице на похоронах, на хутор приехал муж, а с ним казаки. На следующий день это воинство спешно покинуло хутор.
А спустя некоторое время пришли красные. Скорее всего, клад спрятали отступавшие казаки. Число слитков супруги назвать отказались. Когда я спросила, почему они не хотят сообщить о находке местным властям, женщина со слезами стала объяснять, что они не успеют добраться до дома, как о кладе узнают бандиты. А муж вдруг выпалил с отчаянием: «Да как вы не понимаете, там же несколько ящиков!!! Да за них любой пойдет на преступление! Дальнейшая судьба супругов и золотых слитков мне неизвестна. Группа казаков укладывала в ящики кресты, кадильницы, чаши и всякую церковную утварь из золота и серебра. Евангелии в золотой оправе совали в мешки. В углу лежала целая гора серебряных труб духового оркестра.
Пимон указал на них Дадыке: — Трубы грузи на свою арбу. Она у тебя с плетеными стенками. Не вывалятся. Не успел он погрузить и половины труб, как из алтаря вышел Пимон с продолговатым ящиком в руках. За ним два казака несли в стеклянном колпаке золотой ковчег, сверкающий бриллиантами. Дадыка растерялся, глядя на великолепную святыню, а Пимон крикнул казакам: — Ковчег в мешок на арбу Дадыки. К трубам. Сами с ним поедете. Пропадет — уничтожу весь род ваш до двенадцатого колена. Эта золотая сабля, украшенная бриллиантами, святыня нашего войска.
Саблю подарил Суворов нашему атаману Захарию Чепиге за взятие Измаила. Береги, иначе голову оторву всему твоему роду. Увезем все в горы, спрячем от большевиков. За час все ценности собора были погружены и под сильным конвоем доставлены во двор казначейства. Пимон подбежал к Рябоволу доложить, но тот не стал слушать, показал часы на ладони: — Ты, братику, долго возился. Уже четыре часа. В пять мы должны быть за городом. Пусть не берет расписок с каждого ездового за каждый мешок. Может, с красными снюхался, хочет задержать погрузку золота до восхода солнца. Не послушает, пристрели, как собаку.
Пимон одним махом сбросил с плеч лохматую бурку и налегке метнулся в подвал, словно гончая, спущенная со сворки. Рябовол удовлетворенно хмыкнул и повернулся к начальнику разведотдела горбуну Пилюку: — И ты, бр-р-ратику, не торчи возле меня. Поторопи грузчиков. Сонные бродят. Который волынит, стреляй моей рукой. Низкорослый, с лицом скопца, Степан Пилюк кубарем скатился с высокого крыльца, и его карликовая фигура затерялась среди людей, подвод и лошадей. Но это только так казалось. Не прошло и пяти минут, как весь двор резко оживился. Грузчики стали носить мешки бегом, а горбун, похожий на черную каракатицу, стоял на каменных перилах входа в подвал, покрикивал и тыкал в каждую спину длинными стволами маузеров, которые держал в каждой руке. Из подвала вернулся Пимон.
Подымая с перил крыльца свою бурку, сказал Рябоволу: — Казначей было заартачился, а когда я сунул под его горло острие кинжала, бросил свои книги и ручку, сам стал подавать мешки грузчикам. В подвалах золота осталось мало. Степан умеет заставить. Он понимает, что для нас значит золото. Если красные отнимут у нас золото, то Кубань потеряет самостоятельность. Сохранности золотого запаса Рябовол придавал первостепенное значение. Хотя власть Рады существовала всего несколько месяцев, но много золота, серебра, бриллиантов и других ценностей накопилось в ее подвалах. Его спешили вывезти в горы и там запрятать до поры до времени. Рябовол знал, что в помощь красногвардейским отрядам, охватившим Екатеринодар с трех сторон, от узловой станции Тихорецк движется крупное соединение красных под командой Ивана Сорокина. Нового удара войска Рады не выдержат и город сдадут в ближайшее время.
Это подстегивало его скорее увезти золотой запас. Он заранее подсчитал, что на шестидесяти подводах вместятся ценные акции монополий, а также золото и серебро, которое царское правительство держало в Екатеринодаре для оплаты войны на турецком фронте. Кроме того, еще сорок миллионов, полученные Радой от французских банкиров на расходы по организации Рады. Много места занимали золотые чаши, венцы, кресты, кадильницы, евангелия и иконы в золотых ризах, украшенные жемчугом и самоцветными камнями, собранные со всех церквей Кубани. Забирал Рябовол и реликвии Запорожского войска, привезенные в Екатеринодар из Запорожской Сечи во время заселения Кубани,— золотые литавры, серебряные трубы, булавы, оружие, церковную утварь из золота и серебра. Увидев, что нагружают последние подводы, Рябовол вытер пот на лбу, будто он сам носил тяжелые тюки, сказал помощнику: — Пускай же Пилюк гоняет лодырей, а ты иди, братику, за мной. Пимон Бунчук молча последовал за Рябоволом. Тот, остановясь посредине пустого кабинета, заговорил шепотом: — Даю тебе, братику, последний наказ. Место, где будет храниться казна, будут знать только три человека: я, ты и священник Калабухов, благочинный из станицы Новопокровской. Золотом распоряжаться Рада доверила мне.
И если так станется, что господь возьмет меня к себе, золотом распорядится тогда Калабухов. Если мы все трое погибнем, место захоронения укажет новому правительству Кубани швейцарский банк. И еще запомни. Кто из нас троих кому расскажет о золоте, того постигнет страшная кара. Погибнут мужчины того рода до двенадцатого колена. Ночь на 11 марта была поистине кошмарной. Только к рассвету голова колонны нашего отряда вышла из аула Готлукой и двинулась мимо Шенджия к станице Калужской. Ко мне поминутно подходили и подъезжали старые почтенные офицеры и генералы и спрашивали: "Что происходит? Куда мы идем? Полковник Орехов, известный на Кубани общественный деятель, страдавший сердцем, внезапно скончался, и компаньон его по экипажу, полковник Успенский впоследствии кубанский атаман , привязал труп умершего к сиденью фаэтона и остаток ночи и весь следующий день ездил рядом с покойником в рядах походной колонны.
Несомненно, девять десятых всего отряда проклинали меня за несчастную мысль вручить судьбу отряда молодому, неопытному Покровскому. Я сам искренне считал себя преступником и в тот день особенно горячо ненавидел генералов Черного, Букретова и полковника Удагая, которые, собственно, и толкнули меня к Покровскому, отказавшись стать во главе армии. Но Святитель Николай, Божий Угодник, был на нашей стороне, и день 11 марта прошел не только благополучно для нас, но закончился победой над преградившими нам путь в Калужской большевиками и соединением нашего отряда с разъездами Корнилова. Но эти события совершились уже без всякого участия Покровского. Мимо Шенджия мы проходили утром, совсем засветло, но, к счастью нашему, противника там не было, и мы прошли этот опасный пункт благополучно. Но верстах в пяти за Шенджием наши передовые части наткнулись на разъезд противника, и завязалась перестрелка, которая потом перешла в бой. Вследствие ли того, что штаб армии не ожидал встретить серьезного сопротивления, или же вследствие естественного переутомления от большого нервного напряжения за все предыдущие ночи и дни, Покровский передал руководство боем полковнику Туненбергу, а сам расположился в шалаше и проспал все время, пока шел бой. Бой затягивался и к двум часам дня достиг большого напряжения. Генерал Эрдели, очень спокойно вначале наблюдавший за боем, сделался озабоченным, появились откуда-то слухи, что на левом фланге не все благополучно. Мне доложили, что в обозе начинается паника; многие разбегаются в леса, некоторые держали револьверы наготове, чтобы застрелиться.
Когда известие об этом дошло до левого фланга, Неженцев отдал приказ атаковать. Со своего кургана, на котором Бог хранил его целые сутки, он видел, как цепь поднималась и опять залегала; связанный незримыми нитями с теми, что лежали внизу, он чувствовал, что наступил предел человеческому дерзанию, и что пришла пора пустить в дело «последний резерв». Сошел с холма, перебежал в овраг и поднял цепи. Голос застрял в горле. Ударила в голову пуля.
Он упал. Потом поднялся, сделал несколько шагов и повалился опять, убитый наповал второй пулей. Не стало Митрофана Осиповича Неженцева! Потрясенные смертью командира, потеряв раненым помощника Неженцева, полковника Индейкина и убитым командира Партизанского батальона, капитана Курочкина, перемешанные цепи Корниловцев, Партизан и елисаветинских казаков схлынули обратно в овраг и окопы. А к роковому холму подходил последний батальон резерва, [178] и генерал Казанович с рукой на перевязи, превозмогая боль перебитого плеча, повел его в атаку.
Под бешенным огнем, увлекая за собой и елисаветинцев, он опрокинул передовые цепи большевиков и уже в темноте по пятам бежавших двинулся к городу. Вечером этого дня Богаевский объезжал позицию. Один из живых — временно командующий полком, измученный до потери сознания, спокойно отрапортовал мне о смерти командира, подполковника Неженцева. Он лежал тут же, такой же стройный и тонкий; на груди черкески тускло сверкал георгиевский крест. От позиции большевиков было несколько десятков шагов.
Они заметили наше движение, и пули роем засвистели над нами, впиваясь в тела убитых. Лежа рядом с павшим командиром, я слушал свист пуль и тихий доклад его заместителя о боевом дне»… К ночи в штабе армии положение фронта определялось следующим образом: Бригада Маркова закрепляется в районе артиллерийских казарм. С партизанами Казановича связь потеряна и о судьбе их ничего неизвестно Корниловский полк, весьма расстроенный, занимает прежние позиции. Конница Эрдели отходит к Садам. Когда Корнилову доложили о смерти Неженцева, он закрыл лицо руками и долго молчал.
Был угрюм и задумчив; ни разу с тех пор шутка не срывалась с его уст, никто не видел больше его улыбки. Не раз он неожиданно прерывал разговор с новым человеком: — Вы знаете, Неженцев убит, какая тяжелая потеря… И на минуту замолчит, нервно потирая лоб своим характерным жестом. Когда к ферме подвезли на повозке тело Неженцева, Корнилов склонился над ним, долго с глубокой тоской смотрел в лицо того, кто отдал за него свою жизнь, потом перекрестил и поцеловал его, прощаясь, как с любимым сыном.. На ферме как-то все притихли. Иван Павлович говорил мне в этот день: — Никогда еще я не видел его таким расстроенным.
Стараюсь отвлечь его мысли, но плохо удается. Просто так вот по-человечески ужасно жалко его. Опять ночь на ферме. Опять плохо спится — от холода, от стонов раненых и от… тревожного предчувствия. Затем, рассеяв легко большевиков, занимавших самую окраину, ворвался в город и, не встречая далее никакого сопротивления, стал подвигаться по улицам вглубь его.
Этот удивительный эпизод, похожий на сказку, сам Казанович передает такими правдивыми и скромными словами: «— Стрельба на участке 1-й бригады стихла. Все было тихо. На площади стали появляться повозки, направлявшиеся на позиции противника. Преимущественно это были санитарные повозки с фельдшерами и сестрами милосердия, но попалась и одна повозка с хлебом, которой мы очень обрадовались, несколько повозок с ружейными патронами и, что особенно ценно, на одной были артиллерийские патроны. Между тем ночь проходила.
Встревоженный долгим отсутствием каких либо сведений о наших частях, я послал по пройденному нами пути разъезды на отбитых у большевиков конях». Вернувшийся разъезд доложил, что «наших частей нигде не видно, что окраина города в том месте, где мы в него ворвались, занята большевиками, которые невидимому не подозревают о присутствии у них в тылу противника». Начальник разъезда, принятый за своего, успокоил большевиков, уверив их, что в городе все тихо. Такой отряд незадолго перед тем высаживался на вокзале. Подходя к месту нашей последней атаки, мы наткнулись сначала на резервы большевиков, а потом и на первую линию.
Наши ответы сначала не возбуждали подозрений, затем раздались удивленные возгласы: — Куда же вы идете, там впереди уже кадеты! Я рассчитывал, как только подойду вплотную к большевикам, броситься в штыки и пробить себе дорогу. Но большевики мирно беседуя с моими людьми, так с ними перемешались, что нечего было и думать об этом; принимая во внимание подавляющее численное превосходство противника, надо было возможно скорее выбираться на простор. Все шло благополучно, пока через ряды большевиков не потянулся наш обоз. Тогда они спохватились и открыли нам в тыл огонь, отрезав часть повозок».
А в то же время, услышав огонь, начали стрелять из казарм наши части, пока, наконец, не выяснилось недоразумение. Настал рассвет, и все кончилось. Еще один счастливый случай потерян. Все складывалось на этот раз к нашему неблагополучию. И гибель всех старших начальников на участке Корниловского полка, удержавшая левое крыло на месте, и то обстоятельство, что Кутепов, по его словам, не мог поднять в атаку свои перемешанные и расстроенные после вчерашнего боя части, и случайность, что Марков перешел вечером на свой правый фланг, а Кутепов почему-то не послал ему доложить об атаке Казановича.
Шел четвертый день непрерывного боя. Противник проявлял упорство доселе небывалое. Силы его везде, на всех участках боевой линии разительно превышали наши. Какова их действительная численность не знали ни мы, ни вероятно, большевистское командование. Разведка штаба определяла в боевой линии до 18 тысяч бойцов при 2—3 бронепоездах, 2—4 гаубицах и 8 — 10 легких орудиях.
Но отряды пополнялись, сменялись, прибывали новые со всех сторон. Позднее в Екатеринодарских «Известиях» мы прочли, что защита Екатеринодара обошлась большевикам в 15 тысяч человек, в том числе 10 тысяч ранеными, которыми забиты были все лазареты, все санитарные поезда, непрерывно эвакуируемые на Тихорецкую и Кавказскую. Как бы то не было, ясно почувствовалось, что темп атаки сильно ослабел. В этот день генерал Корнилов собрал военный совет — впервые после Ольгинской, где решалось направление движения Добровольческой армии. Я думаю, что на этот шаг побудило его не столько желание выслушать мнение начальников относительно плана военных действий, который был им предрешен, сколько надежда вселить в них убеждение в необходимости решительного штурма Екатеринодара.
Штурм Екатеринодара (март 1918)
Ураганный штурм Екатеринодара Добровольческой армией в конце марта 1918 года становится апофеозом ее Ледяного похода. Штурм Екатеринодара март 1918 Эту страницу предлагается переименовать в Штурм Екатеринодара апрель 1918 Пояснение причин. 13 апреля по новому стилю 1918 во время штурма Екатеринодара (первый кубанский ледяной поход) от разрыва шальной гранаты погиб главком Добровольческой армии генерал Корнилов.
Екатеринодар - столица Белого Юга
27—31 марта 1918 года армия Корнилова штурмовала Екатеринодар. Это было первое крупное полевое сражение Гражданской войны в России и последнее сражение генерала Л. Г. Корнилова. Соединение с кубанской «армией» Форсировав Кубань, Добровольческая армия пошла в. 27 – 31 марта 1918 года армия Корнилова штурмовала Екатеринодар. Это было первое крупное полевое сражение Гражданской войны в России и последнее сражение генерала Л. Г. Корнилова. 27 – 31 марта 1918. Второй штурм Екатеринодара — операция Добровольческой армии на Кубани с 1 (16) по 2 (17) августа 1918 г. против превосходящих войск Сорокина, оборонявших Екатеринодар. Эпизод Второго Кубанского похода. Победу одержали части белого движения.
Штурм Екатеринодара (март 1918)
Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии». Положение большевиков на Кавказе ухудшалось с каждым днем. Положение на Кубани было тяжелым и в целом определялось конфликтом между зажиточной частью казачества и т. Весной 1918 года начались восстания — причиной был земельный вопрос.
Иногородние добивались участия в распределении земли, казаки категорически не желали отказываться от монополии на землю. В июне-июле 1918 года Добровольческая армия Деникина вела наступление на Екатеринодар. С переменным успехом ей оказывала сопротивление 11-я армия под командованием бывшего подъесаула и левого эсера И.
Заняв станцию Тихорецкая, добровольцы отрезали группу советских войск на Таманском полуострове. Они отошли на Екатеринодар. Деникин попытался разгромить Таманскую группу, но она сумела не только выйти из-под ударов, но и присоединить к себе всех противников белых.
Ковтюха три колонны красноармейцев 27 тыс. Ковтюх- советский военачальник. Их сопровождало огромное количество беженцев, до 10 тыс.
Этот поход в сторону Черного моря и далее на Геленджик и Туапсе получил позже название «железный поток». По пути красноармейцы вынуждены были сражаться и с войсками меньшевистской Грузии. Тифлис решил воспользоваться ослаблением России и приступил к захвату Черноморского побережья вплоть до Туапсе.
Бойцы Таманской армии разгромили грузинские войска и выбили из последнего города. Голодный, босой и раздетый, преодолев трудно одолимые скалистые горы главного Кавказского хребта, разбив на своем пути крупные ополчения белогвардейцев и грузин, и наконец выйдя на широкий простор, вновь встретился со своими братьями по классу, крови, идее, такими же революционными войсками. Войска в радости кричали «Да здравствует Советская власть!
В августе-сентябре 1918 г. Поражения на Кавказе сказывались и в Закавказье, что усложняло и без того тяжелое положение Советской России.
Во главе расхитителей отчётливо вырисовывалась фигура генерала Сивицкого. Ещё на первой стадии расследования начальник Лавра Георгиевича генерал Мартынов получил предупреждающую телеграмму, в которой сообщалось, что Сивицкий близкий друг министра финансов и шефа пограничников Коковцева, и тот не допускает возможности противоправных действий с его стороны. Но следствие было продолжено. Рапорты Мартынова дошли до Государя, но тот распорядился прекратить дело. После этого Сивицкий с подельниками стали писать в Петербург письма, обвиняя в них Мартынова и Корнилова в преступной предвзятости, подтасовке фактов и травле чинов управления снабжения по личным мотивам… Мартынова в считанные дни сняли с должности и перевели на другое место службы. Замещать его до прибытия нового командующего в случае начала войны с Китаем, угроза которой тогда существовала, должен был… Сивицкий.
Начались неприкрытые гонения и преследования офицеров, способствовавших раскрытию афёры. Не считая возможным продолжать службу в таких условиях, Лавр Георгиевич подал рапорт о переводе его снова в Военное ведомство. Практика покрывания проступков власть имущих или приближённых к ним стала превращаться в систему. Даже крупные чиновники министерства внутренних дел во главе с генералом Курловым, повинные в гибели председателя Совета министров Столыпина, были Государем прощены… Авторитет власти падал всё ниже, разрушительные процессы набирали размах и привели к коллапсу Февраля. И как же было защищать власть, которая не желала и не умела защитить саму себя, которая несла ответственность за доведение ситуации в стране до взрыва?.. И всё-таки, сидя в кабинете преданного и оболганного Государя, преданный и оболганный Главнокомандующий не мог отделаться от необъяснимого чувства вины перед Императором, которому некогда присягал… А Император в эти роковые дни прислал генералу своё благословение. Вот уж не ждал этого Лавр Георгиевич. Настоящий казак не может не быть монархистом...
Монархистом до переворота был и Корнилов. Он не был против монархии и после, но весь вопрос в том, что подразумевать под реставрацией монархии? Реставрацию всей этой придворной камарильи, которая, может быть, более всех виновата в произошёдшей трагедии? Камарильи, которая первая отреклась от своего Государя и бросилась заискивать перед новой властью? Генерал Брусилов, этот хитрый лис, так преданно смотревший в глаза Императору, целовавший ему руки, теперь срывал аксельбанты, щеголял красным бантом, поливал грязью бывшего монарха и клялся в своих демократических убеждениях, заискивая перед солдатами! Какая пошлость… Нет, если все эти люди, падшие столь низко, снова станут властью, и это будет наречено реставрацией монархии, то Корнилову при такой монархии делать нечего… От холодной решимости свести счёты с жизнью в те дни спасло присутствие жены и детей. Таисия Владимировна слишком хорошо знала его и разгадала страшное намерение. Её преданность и любовь одержали тогда верх над охватившим Лавра Георгиевича отчаянием.
Он понял, что не имеет право уйти, бросив на произвол судьбы тех офицеров, которые остались верны ему, обмануть их веру. Пускай другие с лёгкостью обманывают доверие, предают и изменяют, генерал Корнилов никогда не был предателем, ради немногих верных он не смеет отречься, как сделал это несчастный Император, но должен идти до конца, до конца испить горькую чашу… В Ставку прибыл генерал Алексеев. Их встреча происходила наедине. Когда после продолжительной беседы, Лавр Георгиевич вышел в приёмную, семья — жена, дочь и малолетний сын, прождавшие всё это время под дверями - бросилась к нему. Не надо, успокойтесь, - затем посадил на колени сына и поцеловал его несколько раз. Невозмутимый текинец философски изрёк: - Всё, что случается с человеком, всё к лучшему, Ваше Высокопревосходительство. Кисмет, от судьбы не уйдёшь. Все великие люди страдали… Кисмет… От судьбы не уйдёшь… Теперь в маленькой ферме под Екатеринодаром, к счастью, не было ни жены, ни детей, мысль о судьбе которых Лавр Георгиевич настойчиво гнал от себя, но были всё те же верящие в него, как в Бога, офицеры.
И разрешить все муки по-крымовски Корнилов не смел. Судьба должна решить сама, и грешно опережать её… В комнату вошёл Хаджиев и остановился на пороге, ожидая каких-либо указаний. Возьмите бинокль. Выйдя из фермы, Корнилов, опираясь на свою массивную палку, направился к Черноморскому вокзалу. Заметив в поле две фигуры, красные открыли стрельбу. Лавр Георгиевич не обратил на это внимания, он быстро шёл вперёд, краем уха слыша, как позади него шепчет молитву адъютант. Подбежавший офицер расположенной рядом батареи обратился к нему: - Господин корнет, попросите Верховного от имени офицеров батареи вернуться, так как впереди обстрел ещё сильнее! Где Миончинский?
Спасибо вам, господа! Не беспокойтесь… Я сейчас! Адъютант лежал на земле возле лужи. Улучив момент, когда стрельба чуть стихла, он вскочил и подал генералу головной убор. Не бойтесь, пули нас не тронут! Хан, вы сами говорили когда-то, что если человеку суждено умереть, то его убьёт собственная тень. А то, действительно, эти негодяи нас заметили! Я дал слово Таисии Владимировне, что буду всюду с вами.
Хотя я увеличиваю цель, но всё же разрешите идти с вами! Лавр Георгиевич поморщился. Некстати вспомнил Хан о жене, некстати… В своё время, покидая Быхов, Корнилов вырезал своё изображение из семейной фотокарточки, чтобы, в случае попадания её в руки «товарищей» им было сложно догадаться, чья это семья. Острым лезвием ножа отделил он тогда себя от семьи на фотографии, а теперь таким же острым лезвием отсекал от себя все мысли о ней. Семья оставалась по ту сторону его служения, семья оставалась без него, осиротевшей, как на том снимке… - Хорошо, идёмте! Пули, действительно, не тронули ни Верховного, ни его адъютанта, и после осмотра позиций они благополучно возвратились на ферму. Ужинал в тот вечер Лавр Георгиевич в кампании генерала Казановича. Борис Ильич рассказывал подробности своего прорыва в Екатеринодар: - После беспорядочной ружейной трескотни «товарищи» разбежались, и мы вступили на Ярмарочную улицу.
Не встречая сопротивления, мы двинулись вперёд. Редкие большевики, которые нам попадались, принимали нас за своих: мы их тут же приканчивали. Конные разъезды мы подманивали к себе, называя известные большевистские части. Так мы переловили шестнадцать всадников. Добыл я себе вместо своей клячи прекрасного коня под офицерским седлом, - генерал довольно улыбнулся. Караулит их ещё команда, поставленная Кубанским правительством. Я приказал унтеру продолжать караул и поддерживать среди пленных порядок… - Борис Ильич! Ведь там могли оказаться чехословаки, пригодные для пополнения наших обескровленных частей!
Отряд я разделил на две части. Одну оставил на углу Ярмарочной, другую — на юго-западном углу площади. Обе имели в своём распоряжении по одному пулемёту. На площади стали появляться повозки, направляющиеся на позиции. Среди них была одна с хлебом и несколько с оружием. Мы захватили их. Никаких сведений о наших частях я не имел и послал своего ординарца Хопёрского доложить Маркову или Кутепову о том, что мы заняли Сенную и ускорить движение, но он не смог найти их, зато обнаружил, что охрана города в месте нашего прорыва занята красными, которые, видимо, не догадываются о нашем присутствии. Я понял, что подкреплений нам не дождаться и решил, что дожидаться рассвета, имея в наличие двести пятьдесят человек, в центре расположения противника — это верная гибель.
Мы снова двинулись по Ярмарочной улице, выдавая себя за Кавказский отряд, идущий занимать окопы впереди города. Мирно беседуя с большевиками, мои люди просочились сквозь них, и лишь когда потянулся наш обоз, они спохватились и открыли стрельбу нам в тыл. Несколько повозок вывезти не удалось, но большая часть успела проскочить. В том числе, повозка с артиллерийскими снарядами. Корнилов слушал Казановича и не мог не восхищаться своим старым боевым товарищем. Какой подлинный полководческий талант, какая решимость и находчивость! Тяжело раненому - прорваться в город, добыть оружие, лошадей и уйти из-под носа у противника, имея при себе лишь двести пятьдесят человек — по истине, славное дело! Ах, если бы ещё не сумятица, в которой отряд утратил связь с другими частями!
Если бы Марков со своими орлами успел поддержать этот блестящий прорыв! Как знать, может быть, Екатеринодар уже был бы взят! Какая возможность упущена! Но, если удалась такая вылазка, так, может быть, и не столь безнадёжная затея — штурм, как утверждают Деникин и другие? Ваш полк будет у меня в резерве, и я двину его в решительную минуту. Что вы на это скажете? Отступление теперь тоже равносильно гибели: без снарядов и патронов это будет медленная агония. Мы стольким обязаны ему… Все эти страшные месяцы он был рядом.
Я всегда и во всём мог доверять ему… И, вот, его больше нет. Страшно терять таких людей, Борис Ильич… И больно. Казанович опустил голову. Он впервые понял, насколько одинок Верховный, насколько тяжела для него эта утрата близкого, несмотря на разницу лет, человека, и всей душой посочувствовал ему. Неправда ли, славное было время! При упоминании Кашгара лицо Верховного прояснилось. Он любил вспоминать то время. Время своей молодости, опасных путешествий, разведывательных операций, исследований загадочных просторов Афганистана, Индии, Китая… Лавр Георгиевич знал несколько восточных языков, писал стихи на таджикском, прекрасно разбирался в восточной истории, знал наизусть произведения персидских поэтов, которые, будучи в хорошем расположении духа, любил декламировать.
Восточный период был самым счастливым в его жизни, именно в Туркестане раскрылись главные его таланты — разведчика и исследователя. Никогда позднее, даже занимая высокие посты, не имел возможности столь полно реализовать свои многогранные способности, не испытывал столь полного удовлетворения от работы, не достигал столь цельного существования, даваемого сознанием нахождения себя на своём месте, полной гармонии внутри себя. За время службы Лавр Георгиевич написал ряд научных работ, которые нашли признание даже заграницей, сделав там его имя известным наряду со многими прославленными исследователями востока. Те дни немногословный и не охочий до откровений Корнилов всегда вспоминал с особенным удовольствием, подробно и красочно рассказывал о них слушателям. А начиналось всё двадцать лет тому назад, когда он, выпускник Михайловского артиллерийского училища, закончивший Николаевскую военную академию «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», выбрал местом службы далёкий Туркестан. Там состоялась его первая разведывательная вылазка, предпринятая без ведома начальства. Непреступной цитаделью возвышалась на берегу Аму-Дарьи, у выхода из ущелья Гинду-Куш крепость Дейдади, построенная англичанами в Афганистане для защиты своих индийских владений на дальних подступах.
Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
Портал работает под эгидой Российского союза писателей.
В историю этот поход вошел как «Ледяной» или «Первый Кубанский». В начале 1918 года на Дону бывшие генералы царской армии Лавр Корнилов и Михаил Алексеев занимались созданием Добровольческой армии. В нее на добровольной основе принимались бывшие офицеры и военнослужащие императорской армии, а также кадеты, юнкера и медики. Из-за сложных отношений с донским казачеством положение только формировавшейся Добровольческой армии было непростым. Оно усугубилось еще больше, когда в середине февраля стало известно, что большевики наступают на Ростов и Новочеркасск сразу по трем направлениям. Вскоре отряды Рудольфа Сиверса вплотную подошли к Ростову. Чтобы закрепить за собой хоть какую-то территорию, Корнилов попросил нового атамана Донского казачьего войска Анатолия Назарова подчинить Ростов Добровольческой армии. Однако Назаров ответил отказом. Корнилов принял решение оставить Дон и отправиться на Кубань в не занятый на тот момент красными Екатеринодар, где надеялся заручиться поддержкой кубанских казаков и черкесов.
Почему «Ледяной» Утром 22 февраля 1918 года Корнилов приказал частям Добровольческой армии выступить в поход до Екатеринодара. Войска большевиков к тому моменту практически окружили Ростов. Единственный путь из города проходил по льду замерзшего Дона. По разным оценкам численность участников похода достигала 3 тыс. Предположительно, в составе Добровольческой армии в поход отправились: 36 генералов, 2 тыс. С отрядами «добровольцев» на Кубань отправилось и большое количество гражданских лиц, не желавших жить при власти Советов. По некоторым данным, в тот день к походу в числе прочих присоединились бывший глава Госдумы Михаил Родзянко, бывший депутат Госдумы Николай Львов и журналист Борис Суворин. Выход из Ростова участников похода сопровождался не только постоянными боестолкновениями с красными, но и резко ухудшившимися погодными условиями. По рассказам участников похода, утром 22 февраля в окрестностях Ростова начались заморозки. На смену дождю пришла снежная пурга и сильный ветер.