пекарь блокадного Ленинграда. Умер от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. Кютинен Даниил Иванович — пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. Умер Кютинен Даниил Иванович от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище.
Пекарь блокадного Ленинграда
Научная деятельность Николая Петровича Леонтьевского, старшего научного сотрудника отдела агрометеорологии, была связана с оборонной тематикой. В дни блокады был бойцом противопожарного звена. 3 января 1942 года умер от истощения. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. 3 февраля 1942 года он умер прямо на работе в возрасте 59 лет от истощения, не съев ни грамма больше положенной нормы хлеба. Пекарь-технолог блокадного Ленинграда Анна Алексеевна Капустина вспоминала: «Смены длились и по 16, и по 18 часов, в цеху — морозно. пекарь блокадного Ленинграда Он умер от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Вот над такими героями изгаляется нынешнее либеральное зверье, называя их какими -то конюхами и кухарками, чьи отцы выжили благодаря таким людям Он умер от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого. Пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище.
Блокадные дневники
Все сотрудники ВИРа, заставшие блокаду, вошли в историю как безгранично преданные своему делу люди. Ценой своей жизни они сохранили уникальный банк растений. Многие из фруктов и овощей, которые мы едим сегодня, селекционеры вывели благодаря спасенным семенам. Всероссийский институт генетических ресурсов растений имени Н. Вавилова ВИР. Склад, где хранится коллекция Источник:.
Он мечтал поступить в Академию художеств и продолжить заниматься живописью, но отец этот выбор не одобрил.
Яков Иванович считал, что сын должен получить серьезную профессию, а рисованием он попросту не сможет обеспечить себе достойное существование. Дабы не ссориться с родителями, Иван поступил в Петербургский университет на юридическое отделение. Обучаясь юриспруденции, студент продолжил заниматься любимым делом. После занятий он сочинял сказки, снабжая их собственными иллюстрациями. По воспоминаниям друзей художника, его произведения пользовались огромной популярностью среди молодежи. Весной 1898 года, окончив второй курс университета, Билибин отправился на каникулы в Европу. Оказавшись в Мюнхене, юноша посетил все существовавшие тогда музеи и галереи, где своими глазами увидел знаменитые полотна Рембрандта, Леонардо да Винчи, Рафаэля.
Здесь же молодой живописец открыл для себя творчество фантазийных мастеров Франца фон Штука и Арнольда Бёклина. Все лето, проведенное в Германии, Иван посвятил занятиям в мастерской Антона Ашбе, известного в те годы преподавателя живописи. Глотнув воздух свободы в европейских мастерских, в консервативный Петербург Билибин возвращался неохотно. Портрет Ивана Билибина в молодости Человек трудной судьбы, впрочем, как и многие, в том поколении. В 1920 году на пароходе Иван Билибин уехал из России. Из-за больных на борту, людей высадили не в Константинополе, а в Египте, где русских англичане сразу поместили в лагерь в Тель-эль-Кебире. В Египте он женился на русской художнице, вместе помотались по Ближнему Востоку: по Сирии, Палестине.
Только в 1925 ему удалось переехать в Париж. Билибин, кстати, был масоном, посвящён в русской ложе «Северная звезда, затем стал членом-основателем другой ложи — «Свободная Россия». Тогда же задумался о возвращении. Написал письмо Сталину: «Хотя я и живу уже десять лет во Франции, я не натурализовался, не будучи в состоянии ассимилироваться не с моим народом.
Мужчин заставили вырыть яму. А потом всех расстреляли, хотя нет, для маленьких детей сделали «исключение» - их кидали в яму живыми, сломав им позвоночники. В этом рву нашли свой смертельный приют около 500 мирных жителей. Деревни сожгли. Минировали и взорвали В темкинской деревне Колодезки Рудновского сельсовета 8 марта 1943 года гитлеровцы собрали жителей в один дом, заминировали и взорвали. Погибли 95 человек. Уцелевших и пытавшихся выбираться из-под завалов - расстреливали. Михайловка 400 человек русского населения из деревень Буяново, Первязь, Ковали, Елча, Коровники и расстреляно партиями по 10 человек. В Ярцевском районе в д. И такие кровавые злодеяния в отношении мирных жителей были в каждом районе. Оккупация области гитлеровцами началась в середине июля 1941 года. Жители некоторых районов более двух лет жили в этом аду. В списке Смоленской Чрезвычайной комиссии ущерба от злодеяний оккупантов, приступившей к работе сразу после освобождения, указаны также даты оккупации и освобождения всех районов области. В августе захватили Рославльский район, в сентябре - Ельнинский, остальные оккупировали в октябре. Смоленский облгосархив, Ф. Смоленская область была буквально нашпигована фашистскими войсками. Для массового истребления военнопленных и мирных жителей на оккупированной территории создали десятки лагерей смерти. Еще в марте 1941 года, до на падения на СССР, фашистское руководство издало директиву об организации лагерей для предполагаемых советских военнопленных и гражданского населения: коммунистов, семей военнослужащих, евреев, мужчин призывного возраста и др. Для уничтожения людей бесперебойно работали концлагеря, гетто, тюрьмы, трудовые лагеря, гестапо в Велижском, Гагаринском, Глинковском, Духовщинском, Ельнинском, Монастырщинском, Починковском, Руднянском, Рославльском, Холм-Жирковском, Сафоновском,Смоленском и городе Смоленске, Сычевском, Хиславичском, Темкинском, Ярцевском районах. Чернушенская, в Нарвских казармах. В Вязьме госпиталь для военнопленных располагался на территории мясокомбината, лагерь для военнопленных и гражданского населения - на ул. Как свидетельствуют документы Чрезвычайной государственной комиссии,«массовая гибель военнопленных имеет место не только в лагере для военнопленных, где они злодейски истреблялись, но и в пути следования. Дороги, по которым немецко-фашистские захватчики вели пленных, покрывались трупами замученных и убитых. Так, например, на судебном процессе над фашистскими преступниками в Харькове вскрылось, что из 15 тысяч человек заключенных, отправленных из Вяземского лагеря в Смоленск, к месту назначения дошли только 2 тысячи человек. Гибель военнопленных расстрелы, сожжения и т. ГАСО Ф. Вот как говорится в одном из архивных документов о концлагерях в г. Вязьме: «Мирные жители с грудными детьми сгонялись в лагеря для военнопленных, где устраивались массовые пытки и расстрелы. Согнанных в лагерь мирных жителей не кормили по нескольку дней, а затем бросали буханку хлеба или банку консервов, забрасывали гранатами бросавшихся к пище людей. Ежедневно из лагеря вывозили 200 - 300 трупов. На Кронштадтской улице г. Вязьмы обнаружено несколько десятков рвов, сюда сваливались сотни умерших с голода и расстрелянных военнопленных и мирных жителей. В каждом рву находится по нескольку сот трупов. А всего в могилах на Кронштадтской улице зарыто 20 - 30 тысяч человек. Без всякого повода расстреливались мирные жители прямо на улицах… Под угрозой расстрела население выгонялось на принудительные работы. Их заставляли работать по 18 - 20 часов в сутки, расстреливая на улицах ослабленных от непосильной работы и голода. Председатель Вяземского горисполкома А. Тимонов и другие, всего 157 подписей». Смоленский облгосархив, ф. Жестокую расправу оккупанты учинили 22 мая 1942 года над жителями деревни Кижинцы Духовщинского района. На месте было обнаружено 59 трупов женщин и детей».
Ученый Григорий Рубцов Старший научный сотрудник отдела плодовых культур Григорий Александрович Рубцов — один из тех исследователей, благодаря которым даже в условиях сурового климата стали выращивать груши. По сей день эта работа не потеряла актуальности. А родился будущий ученый в январе 1887 года в селе Новиково Козловского уезда Тамбовской губернии в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу, несколько лет работал учителем в сельской школе, поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Это было весьма непросто: как правило, в главный вуз страны поступали после окончания училищ и гимназий. Но Рубцов блестяще окончил вуз. В 1924 году он устроился в питомник Ивана Мичурина в городе Козлове, проникся идеями селекционера. И в 1926 году, переехав в Ленинград, стал работать во Всесоюзном институте растениеводства. Ученый исследовал ареалы распространения груши на Кавказе, в Крыму, Средней Азии. На помологических станциях в Крыму и в Адыгее Рубцов собрал лучшие сорта и дикорастущие виды, какие только имелись в научных учреждениях СССР. С первых дней войны был бойцом противопожарного звена в институте. Весной 1942 года умер от дистрофии по дороге из блокадного Ленинграда через Ладогу. На его груди нашли сохраненный мешочек с семенами. К началу блокады в коллекции Всесоюзного института растениеводства насчитывалось почти 1200 образцов картофеля. Опыты проводились на полях в Павловске. Но летом 1941 года фашисты подошли вплотную к нему, старшие научные сотрудники Абрам Яковлевич Камерз и Ольга Александровна Воскресенская начали эвакуацию образцов в Ленинград. Выкапывали кусты, которые успели дать клубни, вывозили их в хранилище совхоза «Лесное» краеведам это место известно как «Дача Бенуа». Осенью Абрама Камерза призвали на фронт. Эстафету подхватил сотрудник отдела корнеплодов Вадим Степанович Лехнович, муж Ольги Воскресенской оба на фото … Супруги, жившие в скромной квартире на Некрасова, пришли в науку разными путями. Ольга Александровна родилась в 1904 году родителей не знала, воспитывалась в детском доме. После школы поступила в Ленинградский государственный университет на биологический факультет, в 1930 году пришла в институт растениеводства стажером. Вадим родился в 1902 году в институте растениеводства работал с первых лет его создания. Ездил в экспедиции с Николаем Вавиловым, изучал семеноводство, методики хранения овощей. Початки кукурузы из коллекции ВИР. Фото: Наталья Онищенко В заблокированном Ленинграде супруги каждый день тратили полтора часа, чтобы пешком дойти до института и вернуться домой. В какой-то момент, ослабленные голодом и холодом, решили ночевать на рабочем месте. Спали в подвале института. Но если осенью и зимой все мысли были заняты спасением коллекции от крыс, весной 1942 года на первый план вышла новая проблема: как высадить образцы в грунт. Площади под посадку искали по всему городу — скверы, парки. К работе подключились ленинградские совхозы и просто ленинградцы. Всю весну супруги вели курсы для горожан, учили, как быстрее и с наименьшими усилиями получить урожай картофеля. За три месяца они прочитали 45 лекций, подготовили на курсах 841 «картофелевода». Сами регулярно обходили засаженные участки, консультировали горожан, работавших на грядках. Беда пришла откуда не ждали: из-за травмы головы Воскресенская стала катастрофически терять зрение. Но цель была достигнута: осенью 1942 года блокадные ленинградцы собрали урожай картофеля. Институт оставил себе только необходимые для науки образцы клубней. Все остальные пошли в столовые и спасли тысячи людей. После прорыва блокады сотрудники стали систематизировать образцы картофеля, которые удалось сохранить Воскресенской и Лехновичу. Ольга Александровна, окончательно ослепшая, смогла восстановить их на ощупь… Специалисты нашей страны знают Ольгу Воскресенскую как главного автора масштабного труда «Культура картофеля», заложившего основы современного картофелеводства.
Герои блокадного Ленинграда. Вечная память
| Викторина на тему: Блокада Ленинграда (вопрос - ответ) | Вот над такими героями изгаляется нынешнее либеральное зверье, называя их какими -то конюхами и кухарками, чьи отцы выжили благодаря таким людям Он умер от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого. |
| Пекарь блокадного Ленинграда | В свидетельстве о смерти Даниила Ивановича, выданном 4 февраля 1942 года, причиной гибели указана дистрофия. Кютинен был этнический финн, похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. |
Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба
Они не раз могли бы спастись, используя служебное положение, выжить за счет других - но не пошли на это. Это и есть настоящие герои блокадного Ленинграда. Такие, как пекарь Кютинен Даниил Иванович, умерший от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба...
Наша школа, это была бывшая гимназия, а у нее два купола. Один купол церкви, а рядышком купол колокольни. Так вот, снаряд попал в колокольню.
Колокольня встала на его пути. Анатолий Молчанов Однажды в Театре музыкальной комедии мы смотрели спектакль «Нашествие». Зал полный. Вдруг тревога. Все в бомбоубежище спустились. Потом отбой воздушной тревоги.
Действие продолжается, вдруг снова воздушная тревога, и уже надолго. И тогда мы решили пешком идти к себе домой. Город был весь затемнен, не видно ни зги, это вечерний спектакль. И я помню, мы за руки взялись с мальчиком-попутчиком и шли. И там очень редкие прохожие встречались. А тогда прохожие носили такие фосфоресцирующие значки, чтобы друг с другом в темноте не столкнуться.
И вот мы шли, нам встречались эти прохожие, как светлячки, а нас сопровождал звук метронома. Валентина Колкова Наша квартира была своего рода бомбоубежищем для всего подъезда. Все во время тревоги спускались к нам на первый этаж. Бабушка всех устраивала на кухне. Там у нас была такая ниша между капитальными стенами, очень мощными. И мы там прятались во время обстрелов.
Наш дом располагался на подступах к Исаакиевской площади, прямо из окна был виден Исаакиевский собор. И там стояли зенитки, я их видела. А однажды мы не спрятались в нише, а пошли в бомбоубежище. Прилетел снаряд, и наша квартира пострадала. Я помню, когда мы из бомбоубежища вышли, то увидели, что окна выбиты, вся штукатурка обвалилась, а в комнате стоял нетронутый рояль. Вот это я очень хорошо запомнила.
Мы потом переехали к папиному брату, а этот рояль так и простоял там до конца войны, в заколоченной и разрушенной квартире. Когда Дорога жизни заработала на Ладоге, например. У нас все время снижали в течение трех месяцев норму выдачи хлеба, настал день, 25 декабря, когда люди, отправившись утром в булочную, вдруг узнали, что им хлеба добавили почти в два раза больше. Разве это была не радость? Это была радость, ну, если хотите какой-то прообраз, как от прорыва блокады. Анатолий Молчанов 31 декабря 1941 года школьников-подростков пригласили на елку — в помещение райкома партии, на Скороходовой.
Меня тоже. Нам дали там по маленькому такому апельсинчику, две конфеточки маленьких, печеньица. Но самое главное, что елка была! Блокада, страна воюет, до победы далеко. Холод, голод, а тут елка! И апельсин.
Ведь это тоже подвиг — организовать в такое время эту елку! Юрий Александров Я была участницей вот этой ленинградской блокадной легендарной елки. И мы с одной еще ученицей из нашего класса пошли на эту елку. В Театре музыкальной комедии нам показали спектакль «Три мушкетера», но в антракте еще хотели, чтобы дети танцевали. Но какое там. Какие танцы, когда ноги не ходили.
И потом нас кормили в ресторане «Метрополь». Наверное, все больше ждали, когда наконец нас поведут кормить. По тому времени это был просто шикарный обед. Нам в горшочках, как в кавказском ресторане, дали суп-лапшу. На второе нам дали маленькую котлетку и на гарнир тоже лапша. И на третье — желе.
И дали по кусочку хлеба. Но хлеб мы, конечно, не съели, а взяли с собой, чтобы принести домой. Валентина Колкова В новый, 1942 год дедушка решил нарисовать в комнате елку прямо на стене. Попросил у меня акварельные краски, залез на стул и прямо на обоях изобразил красивую ветвистую елку. Потом он взял гвоздики, вбил их в конце нарисованных ветвей и достал с печки коробку с игрушками. И мы начали вешать на нарисованную елку настоящие игрушки.
Но самая большая радость нас ждала в самом конце. На дне коробки, мы нашли там шоколадные конфеты и грецкие орехи, обернутые в золоченую фольгу. И вот эти конфеты тоже повесили на елку, и орехи повесили на елку. Ровно в полночь конфеты сняли, разделили поровну между всеми, всем досталось по две конфеты как раз. Но бабушка съела одну конфету, схватилась за щеку, сказала, что у нее разболелись зубы, и подвинула мне вторую конфету. А дедушка в темноте просто взял и подложил мне свои конфеты.
Съели мы конфеты, а фантики опять аккуратно повесили наверх. Анатолий Молчанов Автор фото: Георгий Коновалов. Город же был в кромешной тьме, затемнение. И вдруг салют. Все небо как будто расцвело. Это же вообще был первый салют в городе.
А до этого запомнился и день прорыва блокады в 1943 году. Мы его воспринимали как второй общий наш день рождения. Никаких салютов в день прорыва блокады, конечно, и не могло быть, потому что была отвоевана только очень узкая полоска по югу Ладожского озера. Но это была тихая радость, конечно. Валентина Колкова Я в 1945 году работала на Кировском заводе, а жила на Невском. Это очень далеко.
Ходил один трамвай. И вот утром мне надо было вставать рано, я вставала в шесть часов, чтобы добраться до завода. И вот, в этот день вдруг слышу сквозь сон по радио: «Внимание! Потом окончательно, так сказать, уже проснулась, а он все повторяет: «Кончилась война! Кончилась война! А потом спохватилась: «Ой, что же я сижу?!
Я же опаздываю на работу! Потом вдруг я слышу, радио говорит: «Для кого это возможно по работе, день объявлен выходным». И вот меня там уже встречает толпа. Но все радуются, все целуются, все плачут. И вы знаете, даже мужчины, и то плакали, вот какое было состояние. И так мы целый день, хотя и были на заводе, но мы не работали.
Все радовались победе. Лариса Большакова 9 мая я не очень хорошо себя вел. Я пришел на завод имени Карла Маркса, где работал. Там «Катюши» делали. И мужики забавлялись спиртом по случаю победы. А я никогда не пробовал спирт, мне же всего 15—16 лет было.
Но, когда мне налили, я пофорсить решил — говорю, это мало, мне надо побольше. Ну я как выпил, так под стол сразу и спрятался. А вечером салют был. И я помню, что плакал. Потому что сначала, когда стреляли пушки, все радовались, что красиво, как в театре. А потом вдруг поняли, какое горе люди пережили.
Когда погибли родные, и все было разрушено. Владимир Дементьев Весной 1945 года мне в техникуме за хорошую учебу и за общественную работу выдали ордер на отрез на пальто. Я сшила себе новое пальто. А в первый раз надела его в день победы. Бежевое, в рубчик, такой драп красивый. За мной зашли девочки из группы, и мы направились в центр города.
Зашли еще за одной подружкой, которая жила в доме, где кинотеатр «Титан», это Невский, 53. И очень характерно, что по Невскому проспекту люди шли, вот никто их не организовывал, но люди вставали в колонны и шли, как в дни наших торжественных праздников, на Дворцовую площадь. Я помню, что на Дворцовой площади, конечно, играла музыка. Девчонки в тряпочных туфлях отплясывали. Ну а вечером салют был. Валентина Колкова Я побежала к подружке, это уже вечером, когда объявили, что будет салют.
И я побежала к ней: «Пойдем салют смотреть». Мы хотели смотреть салют выше всех. Я уже не помню, на чем мы висели, но действительно смотрели его выше всех. Люди радовались и плакали, и прыгали, вот такой у нас был праздник. А мама плакала, ждала Жоржика — своего сына и моего брата. А он явился уже в ноябре.
Эти люди и есть настоящие герои. Такие, как Кютинен Даниил Иванович, пекарь, умерший от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел, ни грамма выпекаемого хлеба. Дмитрий Иванов - ученый, заведующий отделом крупяных культур. Скончался от голода 9 января 1942 года в своем рабочем кабинете, где хранились десятки килограммов риса, кукурузы, гречихи, сорго, проса. Один из основоположников современной фитотерапии Георгий Карлович Крейер. Родился в 1887 году в Петербурге.
Окончил церковно-приходскую школу, вторую гимназию императора Александра I, поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Освоил несколько иностранных языков, обладал энциклопедическими познаниями в самых разных областях. Но страсть у него была одна: лекарственные растения. В 1926 году пришел во Всесоюзный институт растениеводства. Параллельно заведовал кафедрой лекарственных растений химико-фармацевтического факультета 1-го Ленинградского мединститута. Помимо научных работ выпускал популярные сборники о фитотерапии «Аптека под ногами». Исследователь был уверен, что о лекарственных растениях должны знать даже дети, поэтому регулярно публиковал просветительские статьи в журнале «Костер».
Ольга Воскресенская и Вадим Лехнович.
Тревога продолжается. С судов на Неве иногда раздаются выстрелы. Соседи еще не вернулись, сидят внизу на ступеньках лестницы. Сегодня весь Ленинград, по-видимому, не будет спать. Итак, на семьдесят девятый день войны началась бомбежка Ленинграда. Впереди, пожалуй, предстоит много еще таких тревожных ночей. Чашу испытаний нужно будет выпить до дна, трудную чашу! Во всех блокадных дневниках постоянно упоминается дуранда — жмых, отходы производства растительного масла.
Во время блокады дуранду прессовали в бруски, а потом из нее делали муку и варили "супы". В своем дневнике о дуранде не один раз пишет и Георгий Алексеевич. Топится плита. Начинаем обедать… Тарелка воды с какой-то крупкой и катышками из черной муки, смешанной с дурандой. Два-три по 10—15 граммов кусочка подсушенного хлеба, в покупном виде подобие замазки. И сегодня больше ничего. Особенно не останавливаемся на трудностях питания, говорим с М. И я доедаю с трудом, больше потому, чтобы не волновать ее… Так кончается наша трапеза". Верная "жена-друг" и "дивный человек", как называл свою жену Князев, оставалась с ним рядом все время блокады.
С детства люблю…" Она твердо и героически переживает страдные дни. Как и я, ко всему готова. Дивная, замечательная женщина! Неужели нас судьба разделит, заставит быть свидетелями несчастья или смерти другого? Уж если умирать, то вместе бы…" — написал в своем дневнике Георгий Алексеевич. Боремся в буквальном смысле слова за жизнь, за свое существование. Это была большая удача: фунт с четвертью кусочками возлежал на тарелке! Люди гаснут — как моя лампадочка. Не успел я выйти утром из нашей парадной, как по мостовой магистрали провезли на двух детских саночках завернутый в простыни и связанный у головы и ног окостеневший труп.
По той же магистрали женщина провела еле волочащего ноги, по-видимому, своего мужа. Окончилась очень тяжелая неделя для ленинградцев. За всю неделю не было выдано продуктов за январь, кроме хлеба и довыдачи за декабрь не получившим продуктов за вторую и третью декабрьскую декаду. Объясняют этот перебой какой-то неудачей на нашем Ленинградском фронте. Произошла, дескать, какая-то катастрофа, но где, когда, никто толком не знает. Другая причина — свирепые морозы, нарушившие и без того трудно организуемый транспорт. Если в январе положение не улучшится, то в феврале по крайней мере миллиону ленинградцев грозит голодная смерть... Никто ничего не понимает, что делается. В газетах ни слова о наших испытаниях.
Только информация о достижениях, агитация и пропаганда. Никаких выдач на февраль еще не объявлено; за январь почти ничего не выдано. Вчера купили хлеба, чтобы сварить тюрю. К счастью нашему, наконец-то, с 1 февраля я получил карточку первой категории и, значит, хлеба на 100 граммов в день больше. Сейчас кусок хлеба — самое главное. Кусок хлеба — жизнь! Выдач нет и сегодня. В нашем неприкосновенном, аварийном запасе имеется полкилограмма рису и 2 килограмма овса, банка какао и сахар. Вот и все.
Вчера и сегодня пришлось тронуть и этот неприкосновенный запас. А дальше что? Когда съедим и это? Противно думать, что впереди. Как оскаливший зубы волк, поджидает нас голодная смерть... Но еще несколько слов для будущего читателя этих строк. Есть и такие "персонажи" даже на моем малом радиусе: у соседей на кухне, где все они живут, сидит "оборонная дама", т. Она имеет возможность приобретать вещи за хлеб, крупу, масло, свиную кожу. Ей нужны самые изысканные вещи: белье, туфли, скатерти, полотенца, и за них она дает: кило хлеба за большой, хорошо сохранившийся ковер, горсточку пшена и несколько кусочков сахару за лампу, за туфли — 500 грамм рису и 250 грамм хлеба, за какую-то вещь — кусок свиной кожи.
Голодные соседи только этим и держатся. Дама же "оборонных дел" себя не обижает... Значит, есть среди нас, голодных, в Ленинграде и сытые!.. В августе 1942 года Князевы будут эвакуированы в Казахстан. В Ленинград они вернутся в 1944-м, Георгий Алексеевич продолжит трудиться в Архиве. Он скончается в 1969 году, Мария Федоровна переживет мужа и успеет передать его дневник Даниилу Гранину и Алесю Адамовичу — писатели включат воспоминания Георгия Князева в свою "Блокадную книгу". Как и все блокадные дневники, записи Марии Машковой — уникальный документ эпохи. Она тщательно фиксировала события своей жизни, прервавшись только один раз за всю блокаду — от усталости, голода и домашних забот о муже и двоих детях вести дневник не было ни сил, ни желания. В мае 1942 года, перечитывая написанное, Мария Васильевна воскликнет: "Писать больше не могу.
Но спустя полгода вернется к своим заметкам. Насколько много боли и страданий в этих записях, и настолько же много в них силы и жизни. Как будто о Машковой сказаны слова Ольги Берггольц, дружбу с которой Мария Васильевна пронесла через все годы : "Дыша одним дыханьем с Ленинградом, я не геройствовала, а жила". Семья лежит больная, Ольга Федоровна свекровь М. Скоро уже месяц, как умерла с голода Анна Яковлевна Звейнек жена коллеги М. Через две комнаты от нас, в нежилой пустой комнате, лежит второй мертвец, ее дочь Ася Звейнек, тоже умерла от голода, пережив мать на 12 дней. Ася умерла у меня в двух шагах от моей кровати, и мы с Всеволодом муж М. Кладбища наполнялись незахороненными мертвецами, последних привозили и сваливали, а то и просто подбрасывали под ворота чужого дома, в подъезды. Позже появились гробы напрокат, а затем свозили мертвецов в районные морги на салазках, просто запеленутых в простыни, одеяла, тряпки.
Очень часто в магазине, на улице слышался истошный раздирающий крик, и уже по крику знаешь: украли карточки, вырвали из рук хлеб и т. Мрачно и тяжко, спасает только звериное равнодушие к человеческому страданию. Вначале очень остро воспринималось: зашатается , упадет человек на улице, пройти равнодушно не можешь, стараешься поднять, поддержать, позднее поняла, что самое большее — можешь прислонить к стене дома, где он неизбежно умрет, ведь "скорая помощь" умирающих не берет. Таких падающих с каждым днем становилось больше и больше, падали на мостовой, панели, в булочных, магазинах, учреждениях, уже не было сил поднять и прислонить к стене, и я стала проходить равнодушно". Ну и что? Окаменевшее состояние родилось во мне со смертью Коли Молчанова муж О. С ним ушла часть моей жизни, моей внутренней жизни, наиболее светлой, радостной, бескорыстной. Я рассердилась, ушел такой человек, допустили, что ушел такой человек, быть может, единственный из 1500 000, светлый, гуманист, мыслитель, с такой человеческой улыбкой, такая умница. Останется и выживет такое хламье, такое хамье.
Что же это такое? Быть может следует жить не удивляясь, не пугаясь, холодно, равнодушно, жестко. И я так стала жить, быть может, слезы, которыми я оплакивала смерть Коли, были последние слезы. Спасает, как говорит Ольга, микрожизнь: принести воду откуда-нибудь с Гороховой, сварить на палочках обед, который является центром дня, ватными ногами измерить лестницу до 5 этажа, стащить парашу и вылить ее среди двора — вот что спасает от мыслей, от ощущений, а многих от сумасшествия". Город заметно опустел, его можно назвать не только вымирающим, но и мертвым. Неужели же все-таки ежедневно умирает 50 000! На 1 января продуктовых карточек было выдано 4 900 000, на 1 февраля 3 500 000, а по улицам продолжают везти на санках узенькие, сухенькие почти детские трупики с черными, высохшими лицами". Народ продолжает падать на улице, я опять сегодня видела, как прислоняются к стене, присаживаются на полпути обессиленные, умирающие люди. Все это надо видеть, среди этого надо жить, чтобы на всю жизнь пронести память о проклятом времени.
Барановский Кстати о ценах, не мешает записать кое-что. Хлеб на рынке снизился с 600 р. Папиросы растут в цене, твердо 5 р. Сливочное масло — 2000 рублей. Сварим последний суп, крупа еще не выдается, 150-ти гр. За детей раньше дрожала, теперь притупилось чувство страха, надвигается нечто неизбежное, во мне силы иссякают. Завтра разрешу детям распечатать последние, аварийные плитки шоколада. Я серьезно при первой возможности создам для детей и Вольки и супы консоме с блинчиками, пирогами, и язык с горошком, и слоеные трубочки с безе. Довольно жить наспех, на ходу есть, кое-как, невкусно, несытно.
И с этой стороны жизнь должна выглядеть празднично, человек вправе наслаждаться едой". Истощение достигло предела, и я, самая предусмотрительная, беспечно живу сегодняшним днем. Это по-настоящему огромная радость, мало того, что это может составить питание семьи на весь день, видеть в Ленинграде мандарины и лук. Может быть, сегодня единственная семья в Ленинграде видела и обладала подобными вещами. Они там за кольцом, так же, как и все за пределами Ленинграда, не знают истинного положения у нас". Ради этого нового, совершенно необычного восприятия, хочется выжить и жить. Жить действительно будем по-новому, вернее заново. Кто полон желанием жить и крепко создавать новый быт — это Всеволод. Он неутомим, тащит всю семью, строит широкие планы о новой квартире, жжет в печке рухлядь, покупает книги, решил купить "Библиотеку поэта", сидит вечерами, подсчитывает крупяные и сахарные возможности, добывает у спекулянтов хлеб, носит из столовой обеды.
Руководство хозяйством незаметно перешло в его руки, я оказалась, вопреки всем хвастливым уверениям, беспомощной и годной лишь на подсобную работу". По дороге считала кандидатов в мертвецы, тех, которые уже не могут самостоятельно передвигаться, их ведут, везут на санках или тащат, насчитала 20 человек и бросила, т. Истощение в последней стадии как-то особенно заметно в последнее время, может быть, яркое весеннее солнце подчеркивает контраст жизни и смерти". Снега на Невском нет, трупы везут на детских колясках или просто на листе фанеры. Вчера была на Надеждинской, вызывала врача к Всеволоду, проходила мимо морга, грузили огромную семитонную машину трупами, нагруженная с верхом она вмещает более 100 чел. Трупы узенькие, высохшие, с виду кажется только подростки.
Блокадному Ленинграду посвящаю......
Место проживания: В. Бахарев Дмитрий Григорьевич, 1909 г. Хвалынск, командир запаса, слушатель Курсов усовершенствования командного состава Военно-морской базы КБФ. Умер от дистрофии. Место смерти: лазарет при санчасти Курсов. Дата смерти: 11 февраля 1942. Бекелев Павел Кузьмич, 1908 г.
Умер в госпитале 8 марта 1942 от истощения и обморожения пальцев. Белорыбкин Иван Михайлович, 1907 г. В Книге памяти о войне: «умер от заболевания». Значится также в Пискаревском кладбищенском списке. Беляков Иван Федорович, 1900 г. Ракова, д.
Умер в госпитале 8 марта 1942 от истощения. Бендюков Биндюков Василий Федорович, 1911 г. Умер в госпитале от истощения 24 февраля 1942. В питерской Книге памяти о войне: «умер от ран». В тверской Книге памяти: «погиб в феврале 1942». Бережкова Клавдия Ивановна, 1889 г.
Бернштейн Израиль Моисеевич, 1925 г. Бизяев Илья Макарович, 1910 г. Умер в госпитале 7 марта 1942 от истощения. Ошибочно значится в списке Пискаревского кладб. Билетников Олег Петрович, 1926 г. Место проживания: Стремянная ул.
Бобров Алексей Александрович, 1911 г. Колпино адрес в Ленинграде: ул. Умер в госпитале 8 марта 1942 от гемоколита. Богдан Николай Васильевич, 1925 г. Богданов Марк Богданович, 1898 г. В Книгах памяти о войне не найден.
Богданов Михаил Ефимович, 1898 г. Боков Александр Иванович, 1921 г. Бонафеде Варвара Осиповна, 1861 г. Пестеля, д. Дата смерти: 1942. Ее муж Евгений Леопольдович Бонафеде арестован в 1938, осужден в 1939, погиб в Севураллаге в 1942.
Бородовский Борис Иванович, 1927 г. Бруни Владимир Георгиевич. Майорова, д. Его отец Георгий Юльевич Бруни погиб в Блокаду в апреле1942. Бруни Георгий Юльевич, 1870 г. После освобождения вернулся в Ленинград.
Брылёв Иван Антонович, 1910 г. Умер 8 марта 1942 в госпитале от истощения. Арестован 25 октября 1930. Выслан на Урал на 3 года. Дата смерти: 24 ноября 1941. Место захоронения: Смоленское кладб.
Будяковская Анна Ивановна, 1879 г. Ее муж Петр Петрович Леонтьев выслан в Оренбург в 1935. Расстрелян 26 октября 1937. Сын Андрей погиб в Блокаду. Будяковский Андрей Евгеньевич, 1905 г. Место проживания: 1-я линия, д.
Булаевский Петр Васильевич, 1919 г. Умер 7 марта 1942 в госпитале от гемоколита. Бурганов Федор Александрович, 1908 г. Его жена Любовь Ивановна Бурганова и сын Эдуард эвакуированы 4 апреля 1942. Буянин Сергей Васильевич родственники жили в г. Рассказово , краснофлотец 387-го автомобильного батальона КБФ.
Умер 8 марта 1942 в госпитале от дистрофии. Быковский Василий Иванович, 1922 г. Васильев Николай Петрович, 1925 г. Васильева Анна Николаевна, 55 лет, проживала: г. Умерла 22. Васильева София Карловна, 1880 г.
Ленина, д. Её братья репрессированы: Николай Карлович Мурграф расстрелян в 1938, Владимир Карлович Мурграф умер в 1941 в лагерной больнице в Свердловской обл. Велюц Мария Дмитриевна, 1909 г. Стачек, д. Велюц Петр Иванович, 1908 г. Вержбицкий Глеб Дмитриевич, 1904 г.
Приговорен в 1932 к 3 годам концлагеря. Его брат Борис Дмитриевич Вержбицкий арестован 30 января 1942, умер в тюрьме 7 марта 1942 от дистрофии. Вительс Абрам Львович, 1874 г. Место проживания: Пионерская ул. Его сын артист Лев Вительс расстрелян в 1938. Володченко Мар.
Место проживания: наб. Мойки, д. Вольпе Цезарь Самойлович, 1904 г. Тифлис, литературовед. Некрасова, д. Погиб при переправе через Ладожское озеро вместе с художником Марком Кирнарским.
В печатном варианте Книги памяти «Блокада» отсутствует. Воропанов Николай Иванович, 1904 г. Красной Связи, д. Вяльцев Дмитрий Ананьевич, 1914 г. Карповки, д.
О том, что творится на фронтах, Злобин мог узнавать только от новоприбывших товарищей по несчастью, но зато он анализировал информацию, передавал её читателям в неизменно оптимистичном тоне. Нашли отражение на листочках и события, происходившие в лагере. Из переписки Злобина с друзьями известно, что он создал три экземпляра газеты, но известен лишь один. Листочки передавались из рук в руки, читались тайком, чтобы не заметила охрана. Рукопись оформлена как советская газета того времени, первый номер «органа советской совести и непроданной чести» начинается очень патриотичной вступительной статьёй. Издание, совсем как печатное, разделено на рубрики, колонки. Одна из заметок в разделе «Хроника» саркастически гласит: «Рабочая команда из санитаров отправляется в Нижний лагерь насыпать холм и обложить дёрном могилу 700 человек, убитых за то, что они были слабыми и не могли идти этапом. Холмик, дёрн, большой крест… Какая арийская цивилизованность! Редакция от души желает им успеха. Сообщают, что из городской постоянной команды в 30 человек бежали 26. Осталось 4». Сам Злобин готовил побег весной 1942 года, но по доносу главного врача был отправлен в концлагерь Цейнтхайн в Германии. Там он находился до октября 1944 года, причём вновь возглавил подполье. После разоблачения его вместе с тяжелобольными этапировали в польский лагерь недалеко от Лодзи, который освободили в январе 1945 года. На обеих сторонах рукописного издания изложены правдивые истории свидетеля событий, которые позволяют представить, что творилось в лагере, как там выживали. Мы читаем об ужасающих событиях, которые в то же время изложены с горькой иронией и сарказмом. Сам факт существования этой газеты подтверждает, что люди не были сломлены, хотя ежедневно вокруг умирали сотни пленных. Каждую минуту чувствуйте себя гражданами СССР и держитесь так, чтобы каждый товарищ мог вами гордиться! Тексты рукописного издания явно дают понять, что негодование публициста вызывают даже не столько захватчики-немцы, сколько те, кто, «наскоро попрятав партийные билеты ВКП б и изобразив восторженное ликование по поводу плена, дали право немцам считать, что весь наш народ ради спасения шкуры и за ложку топленого масла кстати — награбленного у нас же , отречётся от родины и станет изменником». Не жаловал автор и перебежчиков: «Недавно к нам в госпиталь прибыли больные из числа пленных, бывших на работах в прифронтовой зоне. Один из них, когда мы несли его на носилках, сказал нам, что он перебежчик, и спрашивал, кому подать заявление об особом перебежческом пайке. Подлец не понимал, до чего он глуп и смешон… Не дождавшись господской подачки за измену, бедный дурак скончался». Степан Павлович Злобин после войны написал книгу «Пропавшие без вести». Она была издана в 1962 году с посвящением: «Людям моей судьбы. Неугасимой памяти погибших. Чести и мужеству тех, кто выстоял». Напечатать главы из этой книги раньше в журнале «Новый мир» не удалось. Рукопись конфисковали особисты и вернули автору только после смерти И. Книга во многом изменила отношение к военнопленным. Уроженец г. Умер в плену от множественных огнестрельных ранений. Уроженец д.
Витя рыть не мог. Первым расстреляли взрослых мужчин. Юный герой стоял рядом с высоко поднятой головой. Раздался ещё выстрел. Мальчик упал, но через мгновение вскочил и побежал. Весь в крови, ничего не видя перед собой, он бежал, натыкаясь на деревья, падал, поднимался и снова бежал. Гитлеровцы догнали слепого израненного парнишку, бросили в яму и живым закопали.
Она скончалась на руках у своей сестры Нины. Не прошло и месяца, как в дневнике Тани Савичевой детским почерком были начертаны уже другие строки под буквой «Б»: «Бабушка умерла 25 янв. Бабушка Евдокия постоянно недоедала, она не хотела объедать и без того голодных внуков. В январе ей стало совсем плохо. Врач поставил диагноз — алиментарная дистрофия, предложил проехать в стационар. Но бабушка отказалась. Она понимала, что всё бессмысленно, и не хотела занимать койку в больнице, которая могла понадобиться раненым. Мама пыталась навести справки, но так ничего и не узнала. В этот раз Таня не записала в свой дневник ничего, девочка хотела верить, что сестра жива. Меньше, чем через месяц, после Нины от Тани ушёл брат Лёка. Но здесь надежды не было, Таня знала — он ушёл навсегда. Под буквой «Л» Таня карандашом написала: «Лёка умер 17 марта в 5 часов утра в 1942 г. Лёка, как и бабушка, скончался от голода и сильного истощения. Следующая запись не заставила себя долго ждать: «Дядя Вася умер в 13 апреля 2 ч ночь 1942 г. Голод, как самая страшная эпидемия, убивал семью Савичевых одного за другим. Дядя Лёша перед смертью уже не мог ходить, врач разводил руками.
Маскировщики блокадного Ленинграда
| 23 января 1930 года родилась Таня Савичева.Не дожила до победы. | 3.02.1942). В годы Великой Отечественной войны, блокадный Ленинград стал символом стойкости и самоотверженности Советских граждан. |
| Есть ли сейчас такие люди?: alexander_69 — LiveJournal | 3 февраля 1942 года в блокадном Ленинграде умер от голода Даниил Иванович Кютинен, один из самых честных и порядочных людей нашей умер прямо на работе,в пекарне,в возрасте 59 от истощения не съев ни грамма больше положенной нормы хлеба. |
| Перельман, Яков Исидорович — Википедия | Продолжаю тему блокадных здесь:Вот автор журнала пишет:Интересный факт: весной 1942 года был введён запрет на термин, т.е. врачам было предписано не писать про смерть от дистрофии (истощения), а также не выписывать освобождения от работы. |
| Ответы [HOST]: Викторина помогите пожалуйста | Такие, как Кютинен Даниил Иванович, пекарь, умерший от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. |
| Викторина на тему: Блокада Ленинграда (вопрос - ответ) | Даниил Иванович Кютинен. Работал обычным пекарем в блокадном Ленинграде и старался накормить как можно больше людей, когда город голодал. Сам он не притрагивался к хлебу и умер от дистрофии 4 февраля 1942, как видно из свидетельства о смерти. |
Картофельные поля близ Марсова поля
- Про ... Пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения
- Пекарь Левашовского хлебозавода-Кютинен Даниил Иванович - Назад в Питер
- Убийце мемориальная доска в Санкт-Петербурге есть, а пекарю умершему на работе от истощения - нет
- Пекарь Левашовского хлебозавода-Кютинен Даниил Иванович - Назад в Питер
Как Хармс фрицев не дождался
| Маскировщики блокадного Ленинграда: artur — LiveJournal | Житель из блокадного Ленинграда, Кютинен Даниил Иванович, 1883 года рождения, по профессии был пекарем, в годы блокады выпекал блокадный хлеб. Умер от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. |
| 4 февраля 1942 года в блокадном Ленинграде умер от голода пекарь Даниил Кютинен | 3.02.1942). В годы Великой Отечественной войны, блокадный Ленинград стал символом стойкости и самоотверженности Советских граждан. |
В блокадном Ленинграде умер Даниил Кютинен
Пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. 3 февраля 1942 года он умер прямо на работе в возрасте 59 лет от истощения, не съев ни грамма больше положенной нормы хлеба. Пекарь-технолог блокадного Ленинграда Анна Алексеевна Капустина вспоминала: «Смены длились и по 16, и по 18 часов, в цеху — морозно. дистрофия. Умер сам, спасая многих других ленинградцев. Умер от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет. 18 января 1942 года на дежурстве в госпитале скончалась от истощения Анна Давидовна Каминская-Перельман. 16 марта 1942 года Яков Перельман скончался от общего истощения, вызванного голодом, в осаждённом немецко-фашистскими войсками блокадном Ленинграде. Герои блокадного Ленинграда Кютинен Даниил Иванович, пекарь, умер от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба.
СОВЕСТЬ ДОРОЖЕ ЖИЗНИ! ПОДВИГ БЛОКАДНОГО ПЕКАРЯ КЮТИНЕНА ДАНИИЛА ИВАНОВИЧА
Это и есть настоящие герои блокадного Ленинграда. Такие, как пекарь Кютинен Даниил Иванович, умерший от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. На фотографии пекарь блокадного Ленинграда, Даниила Иванович Кютинен. Он выпекал блокадный хлеб и умер на работе от голода 3 февраля 1942 года. Внесен в Книгу памяти блокады Ленинграда. Николай Николаевич Лихвонен — до блокады занимался снабжением продуктами столовую института. В начале 1942 года умер от истощения. Александр Яковлевич Молибога — заведующий бюро агрометеорологической информации. Кютинен Даниил Иванович — пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. Умер Кютинен Даниил Иванович от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. В феврале 1942 года ТЭЦ заработала. Она давала городу не много электроэнергии, но ее хватало, в частности, на то, чтобы в апреле в Ленинграде возобновилось движение трамваев. Прорыв энергетической блокады состоялся 23 сентября 1942 года.
4 февраля 1942 года в блокадном Ленинграде умер от голода пекарь Даниил Кютинен
Сложно представить каково было голодному человеку выпекать хлеб и при этом не взять себе даже кусочка. Пекарь начал терять силы, исхудал, напоминал лишь тень себя прежнего, но по-прежнему оставался честен и считал, что он не имеет права взять лишнего, так как это будет стоить жизни другому человеку. Кютинен Даниил Иванович второй слева довоенное фото 3 февраля 1942 года Даниил Иванович скончался на рабочем месте от истощения. В его свидетельстве о смерти стоит надпись, что причина смерти - дистрофия. Для Кютинена совесть оказалась дороже жизни и его поступок - это настоящий героизм. Даниила Ивановича похоронили на Шуваловском кладбище.
А день рождения был 22 июня, после которого Савичевы решили оставаться и помогать Ленинграду выстоять. Знаем о том, что эта самая бабушка в январе 1942 года откажется ложиться в больницу, объяснив свое решение тем, что ленинградские больницы переполнены. И почти сразу же умрет от истощения. Знаем о том, что в том же январе 1942 года в городе были открыты столовые для школьников. Самой Тане удалось пообедать там всего три дня: до ее дня рождения, 23 января. Детям от 12 лет полагалась взрослая норма хлеба, не больше. Знаем о том, что блокнот Нины, в котором она запишет эту страшную летопись, Таня взяла в новогоднюю ночь 1942 года. В блокадном Ленинграде люди отмечали праздники! Даже подарки получали. Сосед в тот год Тане подарил огромную книжку «Легенды и мифы древней Греции». Другие книги он сжег, чтобы обогреться, так что этот подарок никак нельзя считать дежурным. Знаем о том, что… знаем еще что-то. Знаем, что писала она цветным карандашом, а не косметическим, как долгое время думала Нина Николаевна. Знаем, в какой школе она училась, за какой партой сидела. В советские годы учащиеся этого учебного заведения «награждались» правом сидеть за этой партой. Мы не знаем главного… Точнее знаем факты, но не можем этого прочувствовать до конца. Как же люди там жили? Но у нас есть эти девять строчек, в которых нам попытались об этом рассказать.
При дележке хлеба Ира поднимает слезы, если мой кусочек на полграмма весит больше ее. Ира всегда с мамой. Я с мамой бываю лишь вечером и вижусь утром. Но я помню, как был дружен с Вовкой Шмайловым, как тогда я не разбирался, что его, а что мое, и как тогда мама, на этот раз мама сама, была эгоисткой. Она не давала Вовке книг, которых у меня было по две и т. Почему же с тех пор она хотела так направить мой характер? Кроме того, вода. Вода под названием чай, кофе, суп, просто вода. Вот мое меню. А насчет эвакуации опять все заглохло. Мама боится уже ехать. Юра Рябинкин 7 декабря 1941 года «…Эта декада будет решающей для нашей судьбы… Главнейшие задачи, которые следует разрешить, это в чем ехать и с кем ехать. Эх, если бы я хоть раза два подряд покушал досыта! А то откуда мне взять энергию и силу для всех тех трудностей, что предстоят впереди… Мама опять больна. Сегодня спала всего-навсего три часа, с трех до шести утра. Мне просто было бы необходимо сейчас съездить к Тураносовой за обещанной теплой одеждой. Но такой мороз на улице, такая усталость в теле, что я боюсь даже выйти из дома. Начал вести я дневник в начале лета, а уже зима. Ну разве я ожидал, что из моего дневника выйдет что-либо подобное? А я начинаю поднакоплять деньжонки. Сейчас уже обладаю 56 рублями наличности, о наличии которых у меня ведаю один лишь я. Плита затухла, и в кухне мало-помалу воцаряется холод. Надо надевать пальто, чтобы не замерзнуть. А еще хочу ехать в Сибирь! Быть может, еще меньше, но тогда уже за счет чрезмерного потребления воды. Когда-то раньше мне хватало полтора стакана чая утром, но сейчас не хватает шести». Ирина Зеленская 7 декабря 1941 года «Наступили морозы. Сегодня до 22 градусов с ветром. Утренняя сводка дала несколько отрадных моментов — под Ростовом, у Калинина, у Наро-Фоминска как будто инициатива переходит в наши руки. Наташа с Борисом вчера и сегодня были у меня, т. Мы топили печку, ставили самовар. Все это нам показалось невероятно вкусно, но маловато, особенно Борису. У Бориса отекло лицо. Я прямо с болью разглядывала его нездорово припухшие щеки. Наташа то беспечна, то впадает в уныние. С этой стороны ей труднее, чем Борису и мне». Миша Тихомиров 8 декабря 1941 года «Начинаю этот дневник вечером 8 декабря. Порог настоящей зимы. До этого времени было еще малоснежие и морозы были слабые, но вчера, после 15-й подготовки, утром ударил мороз в минус 23. Сегодня держится на 16, сильно метет весь день. Снег мелкий, неприятный и частый, пути замело, трамваи из-за этого не ходят. У меня в школе было только 3 урока. Топлива не хватает: школа, например, отапливаться углем не будет. Сидим на 125 г хлеба в день, в месяц мы получаем каждый примерно около 400 г крупы, немного конфет, масла. У рабочих положение немного лучше. Учимся в бомбоубежище школы, т. Дома живем в одной комнате для тепла. Каждый раз суп с хряпой Хряпа — верхние листья капусты. Дуранду прессовали в бруски, во время блокады из нее делали муку, варили супы.. Закупили около 5 кг столярного клея; варим из него желе плитка на 1 раз с лавр. Лена Мухина 9 декабря 1941 года «Вчера в 8 часов вечера зажегся свет. Сегодня в школе нам дали без карточек тарелку супа с капустой и стакан желе. Говорят, что каждый день будут давать. Пришла домой и выпила две чашки горячего кипятка с хлебом со сливочным маслом. Говорят, нам скоро прибавят хлеба. Правда, немного, всего 25 грамм, да и то хорошо. Будем получать не 125 г, а 150 грамм. Благодаря всем этим новшествам сразу и настроение поднялось, и жить стало лучше, стало веселей!! Как это мучительно! Только бы начать! Завтра, если все будет как сегодня утром, я должен был бы принести все пряники домой, но ведь я не утерплю и хотя бы четверть пряника да съем. Вот в чем проявляется мой эгоизм. Завтра я должен показать себе эту волю. Ни кусочка! Если эвакуации не будет — у меня живет-таки надежда на эвакуацию, — я должен буду суметь продержать маму и Иру. Выход будет один — идти санитаром в госпиталь. Впрочем, у меня уже созрел план. Мама идет в какой-нибудь организующийся госпиталь библиотекарем, а я ей в помощники или как культработник. Ира будет при нас. Миша Тихомиров 14 декабря 1941 года «Спали до 11 часов. День прошел незаметно. Варили обед, я доделал микроскоп, но еще не испытал его. Скоро должны выключить электричество. Потом — спать. Сегодня подсчитал остатки клея — 31 плитка. Как раз на месяц. Сегодня где-то совсем близко было несколько таких разрывов, что станция подпрыгивала и все здание шаталось. Очевидно, все-таки с юга немцы стоят прочно. Прилив уверенности и жизни для живых. Да, для живых, но не для мертвых, которые во множестве лежат непохороненные по домам и на кладбищах и в еще большем множестве бродят между живыми. Это люди, которым уже безразлично, откуда надвинулась на них беда и как ее отвести. Гроб достать почти невозможно. Я много видела таких на улицах на санках. У заборов стоят штабелями незахороненные гробы. Некому копать могилы. Могильщики денег не берут, а требуют хлеба. Сегодня мне рассказывали, как за рытье могилы не брали даже 500 р. Так и закопали. Эпидемий в городе нет, но смертность колоссальная. Стали рядовыми случаи открытого грабежа продкарточек и хлеба. Этой посудой они избили мальчишку. На улице рискованно нести хлеб открыто в руках». Дорога на Новую Ладогу, как говорят, ужасна. В Ленинграде чудовищный голод. Съедены все кошки и собаки. Прохожие даже не подбирают их. Позавчера умер наш Фомин, нач[альник] группы самозащиты нашего дома. Он умер от голода. Его сестра, артистка, пришла ко мне сегодня, угощала нас кофе с толокном и оставила полбутылки кагора, умоляя помочь ей достать для Фомина гроб. Пусть живые кашу едят, живые кашу будут есть». Фомина была счастлива необычайно. Вот последняя моя работа как комиссара дома. А работала я все время плохо, душой дома не была, — что ж, я ведь делала другое, и делала весьма неплохо, могу сказать это просто и прямо. Война в Ленинграде всей своей тяжестью легла сейчас на горожан. Что за ужас наши жилища! Чудеснейшие мои волосы стали серыми от копоти, у Молчановых есть буржуечка, она дымит жутко — я отвратительно грязна. И вот мы собрались сейчас. Меня душило рыдание». Лена Мухина 17 декабря 1941 года «Нам сейчас очень тяжело. Наступила суровая зима. На улице мороз. Дома холодно, ибо дрова надо очень экономить, и печка топится только для того, чтобы приготовить обед; темно, окна у большинства жителей заколочены, а если и не заколочены, то завешены, чтоб было теплей. У некоторых, особенно кто живет в верхних этажах, кроме всего этого, нет еще и воды. В связи с тем, что частые снегопады затрудняют расчистку улиц от снега, трамваи ходят очень плохо. Сегодня ходят, завтра нет. Теперь же все они идут на работу и домой пешком, полуголодные, холодные. Уже давно не было воздушных тревог. А артиллерийские обстрелы очень непродолжительны. Хлеба мало: рабочие получают 250 гр. Все остальные продукты, полагающиеся по карточкам, можно достать, только стоя в очередях. А сейчас стоять в очередях очень мучительно: очень мерзнут ноги и руки, хотя не такой уж сильный мороз. Учиться в школе очень трудно. Школа не отапливается, в некоторых классах замерзли чернила, хорошо еще, что школьникам дают без карточек по горячей тарелке супа. Но все ничего. Скоро станет лучше. Дело только во времени». Юра Рябинкин 24 декабря 1941 года «Не писал я уже много дней. Тяжело и больно. Печаль и тяжкая безотрадная скорбь.
В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей.
Герои блокадного Ленинграда. Вечная память.
Он умер от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. В марте 1942 года от дистрофии умер 24-летний Леонид, который до последнего работал на Адмиралтейском заводе. В дневнике появилась новая запись: «Лёка умер 17 марта в 5 час утра в 1942 г.». Весной от истощения умерли братья отца, дядя Вася и дядя Леша. Кютинен Даниил Иванович — пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Внесен в книгу памяти блокады Ленинграда. пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Просто восхищение мужеством этого человека. 2 февраля — 73 год со дня смерти поэта Даниила Хармса. Его жизнь хорошо показывает, насколько тяжело приходится творческому человеку в России, не включённому ни в один из извечных кругов – сислибов и чекистов, а отсюда – «уволенному» из своих. Пекарь блокадного Ленинграда, умерший от истощения 3 февраля 1942 г. в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Похоронен на Шуваловском кладбище.